Крест и король

* * *

Вымытый с головы до ног в огромном ушате горячей воды, с волосами, коротко остриженными и многократно промытыми щелоком, Шеф осторожно прошел по насту за ограду. Его одежда была выкинута, ее сменили сорочка из конопли, плотные подштанники из шерсти, толстая шерстяная рубаха и штаны. Плащ из шкуры белого медведя отобрал Бранд, угрожая, что найдя в нем вошь, тут же отправит Шефа за другим медведем, но взамен дал плащ из парусины. На бицепсах Шефа снова сияли его золотые браслеты, хотя он отказался водрузить на стриженую голову королевский венец. По снегу он шлепал позаимствованными у Гудмунда толстыми зимними сапогами с тряпичными обмотками внутри. Несмотря на мороз и снег, Шеф впервые за много дней согрелся.

Крошка Удд, железных дел мастер, семенил рядом с Шефом. Когда после короткого совещания с Брандом Шеф приветствовал Квикку и остальных своих верных ребят, передал им с рук на руки недоверчиво нахмурившегося Карли, наказав относиться к нему как к новому, но полезному члену команды, он заметил, что в сторонке стоит Удд и, как всегда, держит язык за зубами. Удда замечали только тогда, когда он имел что-нибудь сообщить или показать. Обычно это было как-то связано с металлом. Вспомнив услышанный на пристани шум кузни, Шеф похлопал Удда по плечу, напоследок наказал Карли хорошо себя вести и вышел на улицу вслед за Уддом. Квикка и другие бывшие английские рабы, занесенные судьбой в эту неизведанную северную страну, тут же захлопнули дверь, заткнули все щели и, сгрудившись вокруг очага, вернулись к своему обычному занятию – впитывать как можно больше живительного тепла.

Удд направился не к тому месту, откуда неслись привычные звуки кузницы, а к маленькой лачуге в стороне от других строений. Пока они шли, позади них на дороге вдруг возникла фигура, несущаяся со скоростью, человеку недоступной. Шеф отскочил в сторону и, схватившись за меч, увидел только, как фигура стремительно пронеслась вниз по склону.

– Что это было? – выдохнул он. – На коньках? Вниз с холма по снегу?

– Они называют это лыжи, – ответил Удд. – Или снегоступы. Деревянные дощечки, привязываются к ногам. Они все тут на них катаются. Странный народ. Но посмотри сюда, – он распахнул дверь и провел Шефа в пустой сарай.

Шеф первое время ничего не мог разобрать в темноте. Потом Удд распахнул ставни, и проступило лежащее посередине огромное каменное колесо. Когда взгляд привык к полумраку, Шеф понял, что это два колеса, одно на другом. Какая-то машина.

– Для чего это? – спросил он.

Удд приподнял люк, показал на канаву под сараем.

– Когда снег тает, здесь течет ручей. Видишь там колесо с лопатками? Вода течет, вращает то колесо. От него крутятся эти жернова наверху. В них вырезаны канальцы. Сыпешь зерно, оно мелется.

Шеф кивнул, вспомнив, как старуха монотонно толкла зерно в дитмаршской хижине, нескончаемая работа, которую воины ненавидят.

– Работает гораздо быстрее, чем женщины со своими ступками и пестиками, – добавил Удд. – Про них теперь и забыли. Говорят, эта штука мелет столько же зерна, сколько сорок женщин. Народ из города приходит и платит жрецам за помол.

Шеф снова кивнул, соображая, как бы монахи святого Иоанна или святого Петра обрадовались такой прибавке к своим доходам. Он оценил возможности этой машины. Но не мог понять, в чем интерес Удда – ведь известно было, что тот не интересуется ничем, кроме металлов. Ладно, лучше его не торопить.

Удд в молчании повел своего короля вниз по склону к следующему сараю.

– Это вроде как вторая ступенька, – сказал он, глянув на амулет-лесенку Шефа. – И мы на нее поднялись. Понимаешь, местным жрецам еще с прошлого года хотелось узнать побольше о наших катапультах. Квикка с ребятами сделали им парочку, просто чтобы показать, как они устроены. Но местные уже знали об этих колесиках, шестеренках. И жрецу, который работал на мельнице, пришла в голову идея сделать большое зубчатое колесо не для катапульты, а для другой мельницы.

Они подошли ко второму строению. У стены его располагалось еще одно деревянное колесо с лопатками, в точности такое же, как и первое, – но установленное в забитом снегом овражке вертикально, а не горизонтально. Очевидно, вода будет вращать его даже лучше, с большей силой. Но какой смысл в том, чтобы вал вращал два вертикальных жернова? Зерно сразу же просыплется и не перемелется. Ведь оно мелется благодаря весу жернова.

Молчаливый Удд провел Шефа внутрь и показал на шестерни. На конце вала водяного колеса была вертикально прикреплена огромная железная шестерня. Ее зубцы сцеплялись с соответствующими зубцами горизонтальной шестерни, насаженной на крепкий дубовый вал. Под ней, на том же самом валу, виднелись два знакомых каменных жернова. Расположенная над ними воронка подсказывала, куда нужно засыпать зерно из мешков.

– Да, государь, это неплохая работа. Но должен сказать, что с этим можно сделать еще кое-что, до чего они не додумались. Смотри, государь, – Удд понизил голос, хотя их никто не мог услышать, за фарлонг от них никого не было. – В чем у нас загвоздка с железом? Как его получить, правильно?

– Выковать, – сказал Шеф.

– Сколько дней уйдет у кузнеца, чтобы получить пятьдесят фунтов железа из руды, которой у него, скажем, в пять раз больше?

Шеф присвистнул, вспоминая долгие часы, проведенные в кузнице, когда он выбивал шлак из железа для своего первого меча.

– Десять, – предположил он. – Смотря по силе кузнеца.

– Поэтому кузнецы и должны быть сильными, – согласился Удд, оглядывая свое тщедущное тельце. – Мне бы нипочем не сделаться кузнецом. Но вот я и подумал, если мельница работает за сорок рабынь, женщин, так не сможет ли она работать за, скажем, двадцать кузнецов?

Шеф уже ощущал в мозгах знакомый зуд. Здесь потрудилось много умов, как это было при создании катапульты и взводимого воротом арбалета. Несколько жрецов Пути подумали о водяных мельницах. Несколько лобастых римлян оставили после себя шестерни. Шеф и его помощники заново построили катапульту. Услышав об этих вещах по отдельности, какой-то жрец Пути додумался, как все соединить и использовать силу потока для других дел. Теперь Удд приспосабливал эту выдумку для своих собственных нужд. Словно люди тоже были шестеренками, соприкасающимися друг с другом, один разум приводил в движение другой.

– Как можно каменным колесом молоть железо? – недоверчиво спросил он.

– Верно, господин, но мне пришло в голову вот что, – Удд заговорил еще тише. – Все всегда думают, что колесо вращает другое колесо. Но я подумал, а что, если нет? Если оно будет вращать штуку другой формы? И много, много большую. Смотри, вот здесь ось. Она поворачивает такую штуку. Штука поворачивается и в то же время поднимает вес, такой же тяжелый, как жернов. Только не жернов, а молот. Но когда дойдет до этого места – он перестает подниматься. Вместо этого молот падает. Действительно тяжелый молот, какой не поднять и шестерым кузнецам, будь они даже так сильны, как Бранд! Сколько тогда времени займет выковать пятьдесят фунтов железа? А как насчет пятисот фунтов?

Бледное лицо маленького человечка светилось от возбуждения, от изобретательского вдохновения. Шеф разделял его чувства, у него у самого руки чесались от желания попробовать.

– Послушай, Удд, – сказал он, стараясь не увлекаться, – я не понял, что это за штука должна подниматься и падать?

Удд энергично закивал:

– Именно об этом я и думаю каждую ночь на своей койке. Я прикинул, что нам нужно что-нибудь в этом роде…

На дощатом полу хижины, покрытом тонким слоем снега, наметенного от перекошенной двери, Удд начал рисовать поперечный разрез нового механизма. Через несколько секунд Шеф схватил еще одну соломинку и тоже принялся чертить.