Крест Империи

— О! Пошло вроде, пошло!

Элис быстро выкатила из туалета стул с горшком внизу. В Эдоли вот таких не было, а очень удобно, между прочим.

Она, конечно, не имеет права этого делать. И если не дай Бог, бабушка упадет, или что-то еще случится, ее засудят точно. Но - с какой стати бабушка должна падать? Да и посетители, например, родственники ведь тоже делают это.

Элис быстро и профессионально подняла больную, подхватив ее под мышки и придерживая ногой ступни, пересадила на туалетный стул. Закрепила тормоза и ремни.

Клотт испустила вздох облегчения.

— Вот спасибо… вот хорошо-то теперь. Только вы сестре-то скажите, а то я звоню, звоню, они уж не реагируют…

— Скажу, конечно, - пообещала Элис. Довольная собой, она вышла из палаты и покатила тележку дальше.

В полдень она вышла из больницы. Надо еще купить кое-что, и она успеет до часу забрать Тигренка. В час садик закрывается. Элис села в машину. Завестись, сцепление, газ, ручник. Она аккуратно вырулила назад, проехала между рядами запаркованных глянцево-блестящих автомобилей и выехала на оживленную улицу.

Как всегда после работы, настроение чуть поднялось. На сегодня махание шваброй окончено. Никто не сделал ей замечаний, потому что тележка стоит не там и потому что плафоны пыльные. Все благополучно. До вечера она принадлежит себе самой - и Тигренку.

Элис включила музыку.

Раньше она с удовольствием слушала скантийские группы и те из эдолийских, что копировали стиль скантийской музыки. Классика, которой пичкали в детстве, осточертела. Элис и сама училась играть на гитаре, какие-то сонаты, этюды - но давно забросила это дело. Песни, которые любила мама, казались слишком наивными и слишком проимперскими. Даже если они про любовь. Скантийские стили - бонго, верн - казались зовом свободы. Но сейчас все это осточертело. Элис с удовольствием стала слушать то, к чему привыкла в детстве - благо, это все можно было найти в Сети.

Пела старая-старая группа, еще маминой молодости - "Странники".

Не вини меня, что упал,

Что я не продолжаю бой.

Господин, я просто устал

Воевать за себя с собой.

Битве все не видно конца,

А из ран где течет, где льет.

Что ж не выбрал Ты храбреца?

Защитил бы царство Твое…

Элис чуть нахмурилась.

Не вини меня, что упал…

Опять резануло - Маркус.

На нее гибель Маркуса подействовала сильнее, чем она могла бы в этом признаться маме, друзьям… даже себе самой. И с годами боль не становилась меньше.

Боль - не только от потери, но и от… нелепости какой-то. Понятно еще, если бы Маркус погиб, как те трое, ради торжества демократии. Понятно, если бы его убили в Кари - там многие парни в последние годы погибли.

Почему он умер? Элис не понимала этого. "Но не мог же стрелять кто-то из наших", - сказал Макс. Он был прав. Да. У нас и оружия-то никакого не было. Действительно не было. Ну может, какие-нибудь бутылки с горючей смесью - да, запасли особенно романтичные юноши, стремящиеся повоевать. Легионеру в броне они в общем не опасны. Но стрелять? Элис уверена, что никто из ее знакомых, никто из тех, кто был там, на площади, не стал бы этого делать…

Случайная пуля? Говорят, площадь контролировали снайперы. Но зачем, почему? Чьи, наконец, это были снайперы?

Решили, что это была либо провокация самого же КИДа, либо, может, вмешались третьи структуры, криминальные - шерги, например, или мафия… мафия уже начала формироваться тогда.

Смерть Маркуса отрезвила Элис. Как обухом по голове. Как холодный душ.

Не то, чтобы у них были особенно близкие отношения. Но ведь брат… с ним вместе ездили к бабушке, лазили там на сарай, устраивали ночные похождения. С ним, мамой и иногда Йэном гуляли - на море, на пляж, в лес. С ним и с мамой уютно сидели вечером, играли во что-нибудь, смотрели видеон. Ссорились, мирились, делили игрушки, устраивали мелкие заговоры. В школе Элис почти не общалась с Маркусом. Слишком уж они разные… разные интересы, характеры. Но ведь брат…

Как они все этого не понимают? Да, маму жалко… для мамы это… даже не передать. Элис не могла этого постичь. Она просто не могла представить, как это - если Тигренка вдруг не будет? Как мама смогла вообще это перенести?

Но ведь и ей, Элис, больно и тяжело. И этого вообще никто понять не хотел…

Никто из ее друзей.

Она не говорила о Маркусе. Делала вид, что ничего не произошло. Делала вид, что не думает об этом.

Но когда узнала, что будет сын, заявила, словно отрезала - только это имя. Только это. Впрочем, Макс особенно не возражал. Ему, кажется, было все равно.

Элис зарулила на стоянку гигантского супермаркета.

Быстрее, быстрее, а то не успеешь в садик.

Схватить тележку. Вход. Турникет. Надо купить молока, хлеба, хлопьев для Тигренка - он любит по утрам. Может, шоколадку. Да, и еще носки, носков у Тигренка вечно не хватает.

Пестрый рай. Толкотня у этажерок и полок с продуктами. Все это давно знакомо, как свои пять пальцев, уже не надо копаться подолгу - из 20 сортов хлеба берешь давно привычную, и конечно, самую дешевую буханку (ничего, что на вкус она, как бумага… ты же не можешь себе позволить…) Извините, можно пройти здесь? Спасибо. Выкинули детские книжки с часами - пластмассовые яркие стрелки, надо взять, Тигр еще не умеет различать время. Нас-то учили в нулевой ступени. Всему, всему надо учить его самой… или не надо? Зачем ему отличаться от других? У него и так проблемы, может, зря назвала его Маркусом, у Маркуса тоже вечно были… нет, лучше не надо об этом. Взять книжку? Все-таки пять кредов… жалко. Элис представила, как вечером сядет с Тигренком и будет объяснять движение стрелок… решительно бросила книжку среди купленных продуктов.

Очередь у кассы. Кто сказал, что в Сканти никогда не бывает очередей?

Ну ладно, ладно, конечно, они гораздо короче и движутся быстрее… особенно в последние годы в распределитель приходилось стоять просто часами. Еще и по записи.

Супермаркеты стали для Элис шоком. Впервые, когда она попала в Сканти…

Они пришли в такой вот магазин - пешком еще, без машины, с двадцаткой в кармане - деньги, выданные в "приемнике беженцев" на карманные расходы. Да и магазин-то был поменьше этого.

Прошли отдел овощей и фруктов, хлебный, Элис еще держалась. Окончательно плохо ей стало в колбасном отделе.

На полках высоких шкафов, на открытых витринах холодильных установок в сотнях прозрачных гнезд бесстыдно раскинулись ряды нарезанных розовых, темно-красных, колбасных кружков - вареных, копченых, нашпигованных жиром, орехами, фисташками, сыром - ветчин, копченостей, заманчиво свисали окорока, спиралями завивались тонкие и острые колбаски, томно лежали подрагивающие нежные заливные, застыли плотные чушки копченого мяса. Все это невозможно было охватить взглядом, и взгляд ни за что не мог зацепиться. Элис схватилась за рукав мужа. Макс обернулся.

— Ты что?

Элис не могла сказать ни слова.

В этот момент она думала об Эдоли.

Почему здесь, в Сканти - ТАК?

Почему на ее Родине - пустые грязные прилавки распределителей, унылые лица, очереди с номерками, выброшенная сальная колбаса, за которую нужно выстоять целую битву?

И даже в лучшие времена, в детстве Элис, когда еще не было Обновления - все равно в распределителе было только два сорта колбасы - вареная и копченая, и то далеко не всегда? Колбасу надо было доставать, выстаивать в очереди, хранить в морозильнике до праздника.