Крест

– А что ему, парень крепкий! И сиделка около него очень даже симпатичная, – Лукич подмигнул Махотину.

Но Махотин на него и не смотрел. Он следил глазами за Анной, которая как раз вставала из-за стола. «Мне придется худеть. И начать качаться. И постричься как-то по – приличней.

Я рядом с ней старый обрюзгший боров!» – подумал он, глядя на ее ладную фигурку.

Глава 49

…Тогда он ее разыскал, да это и не трудно было: она жила все в той же квартире. С дочерью. Открыть замок ему, механику, труда не составило. Нищета жилища его поразила. Похоже, она не знала, что документы, которыми владеет, могут принести ей огромные деньги. Папку он отыскал довольно быстро. И взял только рисунок безумной старухи. Он не сомневался, что найдет тайник, откроет его и возьмет все, что там лежит. Он поделится с этой глупышкой, он никогда не был жадным. Он положит ее долю на то же место, где взял рисунок. Но и себя не обидит. Он заслужил сытую старость.

Но тайник оказался пуст. Ни колечка, ни брошки! И мальчишку он ударил зря. Все оказалось зря, он ошибся. Его кто-то опередил. И тогда он вдруг вспомнил, что в папке было еще что-то. Какие-то тетрадки и документы. И он решил их взять. Он позвонил в дверь, хотел проверить, дома ли она. Встречи с ней он не боялся. Дверь открылась почти сразу. И тут он ее толкнул, сам мало понимая, зачем это делает. А потом еще и ударил. Потому, что, это она тогда, двадцать лет назад, его продала. Не поддержала. Дура, они уже тогда могли бы начать жить, как люди…

Он зажег свечу, поставленную в разбитый граненый стакан, и достал тетрадь под номером один. Дата, время. Какая она была аккуратная, до тошноты! И порядочная! Эта ее порядочность! Он пробежал глазами первые строчки. Бред! Но этот бред подтвердился записями в другой тетради, сделанными через несколько месяцев. Нужно все рассортировать. Итак, первое: дом поджег ее сын. Сначала старуха просто проговорилась. А тут уже понятно, что рассказывает она вполне связно.

«… Я стояла и смотрела на ее окна. Любава, точно почувствовав мое присутствие, вышла на крыльцо. На руках у нее был ребенок. Она положила его в коляску, стоящую под навесом, и вернулась в дом. Я смотрела на нее и поражаласьь ее сходству с моей покойной сестрой Анфисой. Та же улыбка, тот же взгляд темных глаз. Хотелось подойти к ней и все рассказать, но я не могла! Она не должна знать, она меня просто возненавидит! И я опять собиралась уйти. И вдруг я увидела, как со стороны заднего двора через забор лезет какой-то человек. Было уже довольно темно, но я узнала его. Это был Вова Кучеренко, друг моего сына Жени и мой воспитанник. Удивиться я не успела, его действия привели меня в оцепенение. Я видела, как он поливает из канистры сначала сарай, потом дом по периметру, и потом еще какие-то строения. Потом он подпер бревном входную дверь. И что-то кинул под крыльцо. Больше я на него не смотрела. Наверное, сделав свое дело, он убежал. Я видела только коляску с ребенком, была только одна мысль: спасти девочку. Я открыла калитку, пробежала по двору под навес, выхватила ее из коляски и унесла. Я хотела позвать на помощь, но увидела, что уже со всех сторон к дому бегут люди. А я пошла к дому Надежды. Я видела, как она выбежала из дома, не закрыв дверь. Я вошла в комнату и положила плачущего ребенка на кровать. Надежда вернулась довольно скоро. Плача, проклиная всех. Я не знала, могу ли я ей открыться, мы не виделись с того времени, когда я еще жила с Анфисой и Мироном. Она могла меня просто не узнать. Но она узнала меня сразу. Я ей сказала, почему я оказалась рядом с домом Любавы. Я сказала, что приезжаю посмотреть на дочь своей сестры. И это было так. Мы решили, что ребенка я увезу в город, а позже отдам его Борису. Мы не знали, что его будут обвинять в убийстве жены. Я-то знала, кто поджег дом. Но сказать Надежде, что это было сделано по приказу моего сына, я не могла. Я даже не могла ей сказать, что у меня есть сын!..»

Он закрыл тетрадь и задумался. Нужно как-то по – умному довести до Крестовского эту информацию. Просто тетрадки он читать не будет. Нужно коротко и внятно все тому рассказать. Все сразу, пусть согнется под тяжестью обвинений, пусть начнет паниковать, злиться, угрожать. Вот тогда он ему скажет главное. То, что его убьет наверняка!

Глава 50

– Лиза, нам с тобой нужно поговорить, не уходи из дома никуда, хорошо? Я буду в течение получаса, – Махотин прижимал трубку к уху плечом, а руками держал руль. После разговора у Вишнякова он решил, что откладывать объяснение с женой не стоит. Он понимал, что Анна не будет с ним до тех пор, пока он не расстанется с Лизой. Готовиться к разговору было бесполезно – Лиза могла выкинуть что угодно, вплоть до банальной драки с царапаньем его физиономии. Могла позвонить папочке, обвинить его, Бориса, в насилии, выбежать на площадку с воплями «помогите, убивают!». Поэтому он хотел бы, что бы в квартире в это время находился хоть кто-нибудь. Но Ларкин телефон был не доступен, а Алена отказалась ехать в город. Махотин вспомнил последний разговор с Аленой и поморщился. Не так он хотел сказать ей об Анне. Но получилось, что Алена уже обо всем знала. Вернее, она почему-то думала, что он влюбился в Елену. Похоже, ей звонила Лиза.

… Он пришел к Тихоновым и застал ее уже на крыльце: она собиралась уходить. За ней вышла растерянная Елена.

– Борис, я ничего не понимаю, я чем-то обидела Алену?

– Алена, в чем дело? – он строго посмотрел на дочь.

– Сам знаешь! А вы – подлая, если так поступаете! У нас семья, вы не имеете права! – Алена говорила сквозь злые слезы.

– Эй, ты чего на мамку налетела? – Санек встал на защиту матери.

– Что случилось, Елена?

– Ничего не понимаю. Алене позвонили, а потом она резко встала и ушла.

– Кто тебе звонил?

– Мама. Из города.

– Так, понятно. И что она тебе сказала?

– Что ты кобель и ублюдок. И связался с этой, – она кивнула на Елену, а ее бросил.

– Что за чушь! Елена, объясните ей!

– Дура ты, у мамки любовь с Палычем! На фиг нам твой папаша? – Санек покрутил пальцем у виска. Елена покраснела.

– А мама сказала…

– Твоя мама много выдумывает. Извинись перед Еленой Ивановной.

– Извините, – Алена не знала, куда деться от стыда. Она знала свою мать, та действительно могла наговорить невесть что на отца. Так было всегда, когда у нее было плохое настроение.

– Ничего страшного, – Елена обняла ее за плечи и, слегка притянув к себе, поцеловала в висок. Алена расслабилась.

– Алена, нам нужно поговорить, пойдем? – Махотин решил, что тема, в общем-то, осталась открытой. Елена показала рукой на скамейку, стоящую под навесом.

Махотин сел и похлопал по сиденью рядом с собой ладонью.

– Сядь. Читай, – он протянул ей записку Лизы.

– И что это значит? – Алена посмотрела на отца. Она уже догадалась. Родители все равно расходятся. Она ждала этого давно. Как только поняла, что у них нет ничего, кроме вежливо – лживого сосуществования под одной крышей. Мать часто раздражалась по пустякам, но старалась отцу этого не показывать. И еще Алена поняла, что мама его любит, а он ее нет. Что она терпит его похождения на сторону, которые он почти не скрывал, она терпит его откровенное хамство, хотя отец при ней старался вести себя, как любящий муж. Но она-то видела эту игру. Игру в дружную семью.

– Я люблю другую женщину, тут твоя мама не ошиблась.

– Кто она?

– Мне кажется, ты ее не видела ни разу. Ее зовут Анна. Она живет в доме с Вишняковым.

– В качестве кого?

– Она его приемная дочь.

– И ты вот так, сразу и влюбился.

– Да, вот так сразу, – он улыбнулся.

– Не верю. Тебе просто надоели мы: мама, я и Ларка, наверное!

– Ты говоришь глупости.

– Нельзя влюбиться, не узнав человека! Так бывает только в дешевых сериалах!

– Эти, как ты их называешь, дешевые сериалы, создаются на основе жизненных ситуаций. Но я не об этом. Я ухожу от Лизы. Ты вправе решать, с кем тебе жить дальше. С ней или со мной.

– И с этой Анной?

– Да, со мной и с Анной. Я не спрашиваю у тебя совета, я просто говорю тебе, что я люблю эту женщину и собираюсь с ней жить. Хочешь, живи с нами. Ален, она замечательная! Ты уже достаточно взрослая, чтобы не понимать, что наша семья давно распалась! Ларка сама по себе, у тебя друзья, у меня временные подруги, а Лиза пытается делать вид, что ничего особенного не происходит.

– Многие так живут.

– А многие живут иначе. В любви. Дорожа каждой минутой, проведенной вместе.

– Что ты от меня сейчас хочешь, папа?

– Ты поедешь со мной в город?

– Зачем? Посмотреть, как ты будешь ругаться с мамой? Нет уж, увольте. Я останусь здесь, – Алена встала и зашла в дом.

Через минуту оттуда вышла Елена.

– Борис Никитич, пусть Аленка у нас побудет. Мне поможет, она умница у вас такая!

– Спасибо, Лена. Тогда я поехал…

Борис припарковался на своем обычном месте. Глянул на окна квартиры. Никакого движения. «Могла и смыться нарочно, с нее станется!» – он набрал домашний номер. «Слушаю вас», – ответила трубка. Лиза была дома.

Он не стал звонить в дверь, открыл своим ключом. Она ждала его в прихожей, внешне очень спокойная и даже, как ему показалось, равнодушная.

– Здравствуй, Лиза.

– Проходи, Махотин.

Борис растерялся. Он приготовился оборонятся, но на него никто и не наезжал.

– Поговорим? – он все же решил не отступать от намеченной цели.

– Мне не до разговоров с тобой, Махотин. Мне нет дела до твоих новых любовниц, твоих чувств и твоих переживаний. У меня горе, Махотин. У меня проблемы. И мне на тебя наплевать. Так что, тебе повезло. Скандала не будет. Ты уйдешь молча, а я только плюну тебе вслед. И на этом все.