Крестный отец Катманду

— Я разъединяюсь.

— Влюбился в тебя. Да-да, влюбился. Мужчина не из Тибета не знает женщин, подобных тебе. Ты сгусток первобытной дикости и просветленного будущего без электричества между ними. Для американца, воспитанного на мысли, что ответ на любые страдания следует искать между ног совершенной женщины — эта их история с Мадонной, — искать в безоглядном траханье, ведущем без медитации в нирвану, ты стала всем. Всем для этого бедного голодающего мужчины из их «третьего мира» духовной нищеты.

— Детектив, ты что, не замечаешь, что я не отвечаю?

— Он не мог вы кинуть тебя из головы. Но должна быть и другая причина, почему он так деградировал. Ты совершила с ним нечто гораздо большее, чем со мной, и вынудила снова и снова приезжать в Катманду и встречаться с тобой. Так? Душераздирающе тосковать по тебе? Или приворожила сознание? Ты его посвятила. Верно? Он просил до тех пор, пока ты не сдалась. И хотя не было человека, менее подходящего, чем он — ведь духовно он остался в возрасте лет тринадцати, — ты пошла дальше и безответственно поделилась с ним своей мантрой. Вот почему ты испугалась за меня и побежала к Тиецину. Не хотела повторения прошлого.

В трубке было тихо. Она разъединилась.

«Но убила его не она, — размышлял я в тишине. — Даже если бы в этом был какой-то психологический смысл, а такого смысла не было, Тара никогда бы не сумела выехать из Непала. Я видел ее документы. С такими бумагами не то что из страны — из Катманду выбраться непросто. Дакини [67] Дальнего Берега, на левобережье Багмати она оказалась беженкой без гражданства, обмороженной и подозреваемой в занятиях проституцией».

67

Дакини — в тантрическом буддизме женские духи, носительницы тайных учений.

Мое любопытство, естественно, только усилилось.

Глава 33

Утром и Викорн, и Зинна прислали мне электронные письма с просьбой скачать изображение Клайва Индийского. И вот он красуется у меня на экране монитора — молодец из Шропшира в пудре, парике и накрахмаленном гофрированном воротнике, вонючий грязный расист, алкоголик с манией самоубийства, рвущийся наверх предатель, опиумный наркоман и торговец наркотиками, родоначальник глобализма. Старые питоны, наверное, вставят портрет в рамку, повесят на стену повыше и будут кланяться как какому-нибудь восточному гуру.

Но вот на экране появился телефонный вызов из места с кодом 977. Я смотрел на монитор, не зная, кого боялся больше — Тары или Тиецина.

— Ну как прошла встреча? — Это оказался Тиецин.

— Превосходно. Все устроилось. Они решили доверить мне безотзывный аккредитив, так что советую вести себя со мной аккуратнее.

— У вас нет ни малейшего шанса. Если сбежите с деньгами, мы превратим вас в вошь на заднице бешеной собаки. А дата? Какая дата?

— Любая по вашему выбору. — Впервые, общаясь с Тиецином, я с облегчением ощутил в нем нормальное человеческое чувство.

— Спасибо, детектив. Прекрасно. Это хорошая дата.

— Вы уверены, что в состоянии доставить такое количество товара так, чтобы вас не поймали?

— Конечно. Я же маг — вы что, забыли?

— Где пункт разгрузки?

Тиецин хмыкнул.

— Вы все еще считаете меня болваном с гор? Неужели я не соображаю, как транспортировать наркоту?

— Хорошо, не говорите. Но как мы узнаем место нашей встречи?

— Сообщу за десять минут до передачи товара. Запаситесь быстрым транспортом — мы не собираемся ждать вашего появления больше пяти минут. Отрава такая штука — покупатель всегда найдется.

— Доктор Тиецин, у меня к вам один вопрос — личный. Вы правоверный буддист; неужели в вашем мозгу не шевельнулось ни малейшего сомнения?

— Нет.

— Что вы собираетесь делать с деньгами?

— Сколько раз можно объяснять? Я и мое движение хотим напасть на Китай.

Я вздохнул.

— Идиотизм. Вы сами в это не верите. Может, вы и ненормальный, но не дурак. Как с сорока миллионами долларов напасть на страну с самой динамичной экономикой в мире, у которой миллионная армия?

— Вы когда-нибудь слышали о Ганди? Или о таком парне, как Иисус, который, как говорят, изменил мир, хотя эти сведения сомнительны? Они не имели армий — пользовались только словом и были даже не буддистами. Какой же вы все-таки слабак, господин Тхеравада, — заключил он и повесил трубку.

Злясь, я снова набрал номер, но абонент был занят. Я попробовал позвонить Мими Мой — результат оказался тем же. Дело, видимо, в моем одеколоне. Совершенно подавленный, я взял такси и поехал в морг.

Ненавижу вскрытия и при возможности стараюсь их избегать. Если бы я не ощущал безотлагательности расследования убийства Фрэнка Чарлза, то не помышлял бы идти в морг и смотреть, как доктор Супатра ковыряется в трупе. Большинство полицейских испытывают те же чувства, и единственный, кто получает удовольствие от вскрытия, — это патологоанатом. Для него вскрытие — захватывающая охота, которая в девяноста девяти случаях из ста заканчивается триумфальным заключением: патологоанатом обнаруживает причину смерти. Это приключение сочетает в себе науку, искусство, интуицию и внешнюю драму и обычно длится примерно день. Не позволяйте обманывать себя кладбищенской манерой держаться: патологоанатомы — счастливые исследователи, господа смерти, кому мы, копы, даем клятву вассалов.

Опытный врач в зеленом медицинском наряде демонстрировала двум студентам, тоже в масках и комбинезонах, как надо правильно переворачивать труп. На первый взгляд просто? А вы попробуйте дома. В смерти даже самый правильный гражданин становится скользким типом. На случай, если вам когда-нибудь пригодится эта информация: одну руку следует просунуть перед собой под бедро, другой — обхватить шею и, пользуясь своим весом, толкнуть и перекатить тело. Сегодня патологоанатом имела дело с хрупкой тайской девушкой, но мне приходилось наблюдать, как она управлялась с мертвыми мужиками втрое больше себя.

— Теперь попробуй ты, — приказала она одному из студентов и только тогда повернулась ко мне. Маска закрывала все ее лицо.

— Я пришел по поводу Фрэнка Чарлза.

— Гм… Здоровенный был человек. Никак не могла его уложить, пришлось просить помощи.

Студенты взвизгнули: они вдвоем трудились над трупом, и благодаря их усилиям девушка приняла весьма странное положение — наполовину свесилась с анатомического стола, словно собралась совершить самоубийство. Доктор покачала головой и вернулась к работе.