Крестом и булатом. Атака

С приходом к власти нового Главы Государства, выпестованного в спецслужбах, все немного притихли. Но, подметив слабость свежеиспеченной власти и преемственность «курса реформ», быстро оправились и продолжили действовать по давно отработанным схемам, не забывая, правда, лишний раз продемонстрировать лояльность «Любимому Руководителю», восхваляя его мудрость и проницательность.

— У Березы скоро начнутся проблемы, — вскользь заметил Волокушин.

— Почему? — напрягся Абрамсон.

— Не по чину берет. Штази недоволен.

— Надо с Дедом поговорить, — бывший Президент еще сохранял определенное влияние на своего преемника. — Пусть разъяснит молодому...

— Не спеши. Посмотрим, как Береза сам выкрутится.

— Если что, он молчать не будет, — серьезно сказал Роман.

— Его базар никого не интересует. У Штази пока слишком высокий рейтинг...

— Стоит опустить? — хмыкнул Абрамсон.

— Ты думай, когда говоришь! — прошипел Волокушин.

— А чо?

— Ничего! Нас не трогают, и нам не следует нарываться.

Бизнесмен отстранение посмотрел в окно. Приняв участие в финансировании избрания нового Президента, Роман посчитал, что застрахован от всех неприятностей. В случае чего доказать банковские переводы будет легко.

— Ты изречения Мао Цзэдуна хорошо помнишь? — неожиданно осведомился образованный Волокушин.

— Это тут при чем? — удивился Абрамсон.

— А при том! «Пусть цветут тысячи цветков...»

— Я не ботаник! — хохотнул коммерсант.

— Это к ботанике никакого отношения не имеет. Ты не смотри, что Штази вроде ничего не делает. Мао тоже поначалу вел себя спокойно...

— Ты объясни проще. А то цитаты какие то, — обиделся Роман.

— Проще некуда. Мао сказал про цветки, в Китае народ начал претворять этот принцип в жизнь. Бизнес развился, пресса, студенты головы подняли. А потом — р раз! И всех, кто проявился, на плаху. Легко и непринужденно... Как сейчас у нас. Все языки распустили, крылышки порасправляли. А Штази сидит себе и ждет удобного момента.

— Ты серьезно?

— А ты как думаешь? — Абрамсон потеребил нос.

— Ментовка с ФСБ слабоваты для такого дела.

— Их усилить — не проблема, — Стальевич пожал худыми плечами. — Молодняк из «Русского возрождения» подключить можно, типа штурмовых отрядов...

— Безрадостная картина...

— А ты нос по ветру держи, — посоветовал многоопытный Волокушин. — За Березу не вступайся, и все будет правильно.

Слова Главы Администрации насторожили хитрого коммерсанта.

Что то тут не то...

Если бы новый Президент действительно занял выжидательную позицию, то источники Абрамсона в Совете Безопасности и правительстве намекнули бы Роману о готовящихся чистках. И он бы успел встать под нужные знамена.

Волокушин ведет себя подозрительно.

Ничего впрямую не говорит, отделывается намеками.

Опять выстроил многоуровневую схему, в которой Абрамсону с Березинским отводилась не самая главная клеточка. Пользуется своим высоким положением и намеками старается принудить Романа пойти по намеченному маршруту. Не объявляя конечной цели.

Что ж, подыграть бородатому математику не сложно...

— Я понял, — со значением сказал бизнесмен. — За меня можешь не беспокоиться. Но все же... Что с Поганкой то делать?

— Это элементарно, — улыбнулся Волокушин. — Поступим следующим образом...

* * *

Веселовский в два прыжка преодолел расстояние от забора до старого тополя, росшего в углу двора, и прижался боком к бугристому стволу. По дереву толщиной в два обхвата можно было бить прямой наводкой хоть из десятка автоматов — спрятавшемуся за ним Алексею ничего не грозило.

Пока ситуация развивалась так, как и предусматривал Рокотов.

Чеченцы были ошеломлены внезапным нападением и бились каждый за свой дом, не концентрируясь на одном направлении прорыва. К тому же бесшумное оружие казаков играло немаловажную роль. Вайнахи не видели и не слышали противника, получая пулю за пулей со сравнительно безопасного для атакующих расстояния.

Привыкшие к безнаказанности и численному превосходству боевики растерялись. Но долго так продолжаться не могло. Рано или поздно жители аула поймут, что столкнулись не с сотенным отрядом конкурирующей группировки и не с ротой спецназа, а с небольшим мобильным подразделением, и постараются переломить ход поединка.

Поэтому первейшей задачей казаков была деморализация противника, расстрел максимально возможного количества людей в сжатые до предела сроки...

Вдоль дома побежала фигурка в развевающемся халате с каким то свертком в руках.

Веселовский раздвинул глушителем «Грозы» молодые побеги, торчащие на уровне груди, и короткой очередью срезал двадцатилетнюю чеченку. Женщина покатилась кувырком, стукнулась головой о фундамент дома, сложенный из неотесанных камней, и остановилась, нелепо изогнув вывернутые ноги. Сверток рассыпался, усеяв землю матовыми кругляшами ручных гранат со вставленными в них запалами.

Из за спины Алексея на секунду высунулся Семен и послал десяток пуль в распахнутые окна.

В доме заорали, кто то высунул руку с пистолетом наружу и неприцельно выстрелил.

— Виталик! — позвал Веселовский.

— Ay? — отозвался Янут, схоронившийся за колодезным срубом.

— Первый этаж!

Гранатометчик выкатился на открытое пространство и нажал на спуск.

Полуторакилограммовый заряд прошиб входную дверь, сбитую из дюймовых досок, по пути расколотил напольную вазу, поставленную в прихожей, и рванул в гостиной, опрокинув двадцатипятилитровый газовый баллон. Осколки вспороли тонкое железо топливной емкости, и вслед за первым взрывом шарахнул второй.

Дом на мгновение окутала сине белая вспышка.

Янут откатился обратно.

Из окна вывалилась горящая человеческая фигура, свалилась в траву и забилась, оглашая окрестности протяжным криком.

Алексей прикусил губу.

На случай подобных обстоятельств существовало недвусмысленное распоряжение Влада — раненых и обожженных не добивать.

Пусть орут.

Остальным будет наука. К тому же вопли охваченного огнем человека выводят из равновесия его соплеменников ничуть не хуже, чем метко посланная пуля. Раненого могут попытаться спасти. Или потушить. Расходовать пулю на привлекающего к себе внимание дикими криками человека можно было в одном единственном случае — если он представлял опасность как боеспособная единица.