Крестоносец из будущего. Командор
Шрифт:
Внезапно она замерла, подняла голову, вытянула шею, ноздри затрепетали. Андрей не шевелился:
«Зверя почуяла! У меня даже оружия никакого нет… Если волк, то еще есть шансы… А если медведь…»
Олениха повернула голову и встретилась взглядом с Андреем. Через секунду в ее глазах непонимание сменилось страхом, вернее — ужасом. Она изогнулась и с места скакнула в кусты. Олененок скрылся следом.
«Странно!»
Андрей прислушался. Крутом царила такая же мертвая тишина, нарушаемая лишь журчанием речки и редкими плесками рыб.
«Кого же она испугалась?
Непонятный шум отвлек от размышлений. Сначала было сложно определить, что это было, но через пару минут, прислушавшись, Андрей понял: удары в большой барабан сопровождались каким-то странным эханьем. Без долгих раздумий Андрей скользнул в кусты и притаился.
Бум! Дальше как будто тяжелый выдох и снова: «Хэ-эх!» Бум!
Спустя некоторое время из-за поворота реки показался человек, одетый в длинный балахон с закрывающим лицо капюшоном. Человек шел рядом с противоположным берегом. Вода едва доставала ему до колен. В руках он нес длинный высокий шест, увенчанный лошадиным черепом.
Бум! Андрей нервно сглотнул. На груди у шедшего белела связка маленьких человеческих черепов, на поясе были прицеплены и качались в такт шагам, издавая противное звяканье, два серпа.
Бум! Снова: «Хэ-эх!» Следом за импровизированным знаменосцем показалась и основная колонна, при виде которой Андрей почувствовал, что волосы зашевелились на затылке. Барабанщик в таком же балахоне и с черепами на шее задавал ритм этому безумному шествию.
Бум! Хэ-эх! Пять человек хором издавали с каждым шагом это жуткое хэканье.
Бум! Каждый был облачен в странную маску из грубой серой ткани с прорезями для глаз.
«Как у палача!» — Андрей вспомнил детские мультфильмы. Именно в таком мешке на голове и изображался заплечных дел мастер.
Но на этом сравнение с любимыми сказками и заканчивалось: остальной одежды у этой странной компании не имелось, только грязные набедренные повязки.
На груди, на металлических цепях, большие деревянные кресты. У одного вдобавок на голове ни много ни мало венок из прутьев с длинными, частыми колючими шипами. Андрей, приглядевшись, различил, что ткань на маске пропитана пятнами бурого цвета.
«Кровь! Да и венец, скорее всего, терновый, потому как колючая проволока не очень вяжется с… Г-хм!.. с их обликом!»
В руках были плети, которыми они себя одновременно и хлестали. Бум! Удар плетьми! Хэ-эх! И снова бум!
Тот, который в терновом венце, видимо, поскользнулся или наступил босой ногой на острый камень, и колонна остановилась. Кровь текла по рассеченным сильными ударами спинам, каждый их шаг сопровождался стоном, наполненным такой болью, что Андрея передернуло:
«Кто они? Старообрядцы? Сектанты? Хлысты? И главное — зачем они это делают?»
Бум! Барабан снова гулко бухнул, плети взлетели. Хэ-эх!
— Эт домини… Спиритус санкти… Лаудетор Езус… — Андрей разобрал знакомые слова.
— Кар-р! Кар-р!
Ворон взлетел, сделал пару кругов над рекой, сел на мосток и уставился большими, черными, словно крупными бусинами, глазами на людей.
—
Кар-р!— Изыди!
Маленький монах в коричневой рясе, подпоясанный веревкой, завершавший шествие, взмахнул руками.
Ворон взлетел, набрав высоту, стремительно спикировал на монаха, целясь мощным клювом прямо в голову.
Из-за поворота показались еще несколько человек, шедших на небольшом расстоянии от остальных. Четверка мужчин в тускло блестевших металлом куртках, длиннобородые. На поясах, у одного за спиной, длинные ножи или, скорее, короткие мечи.
Ветки и трава мешали ему хорошо разглядеть, но главное Андрей понял сразу: «Воины!»
Шедший впереди вскинул, как показалось Андрею, ружье, но выстрела не последовало. Однако ворон, хрипло каркнув, несколько раз судорожно взмахнул крыльями и упал на песок в нескольких метрах от кустов, в которых лежал Андрей.
Попытавшись подняться, птица неловко забила крыльями, подняв кучу песка, дернулась еще раз и затихла. Из ее спины торчала толстая металлическая стрела. Воины переглянулись между собой, решая, кого отправить за стрелой. Андрей с силой вжался в землю, ожидая, что его непременно обнаружат, как только кто-то подойдет близко к берегу. Один, помоложе, повернулся было, чтобы идти, но резкий окрик остановил его:
— Марек! — Старший повелительно махнул рукой вверх по течению. — Оставь! То поганое!
Язык был очень странный: один из восточно-славянских, характерные интонации Андрей уловил сразу, и, что самое интересное, он понимал их речь без затруднений, именно понимал, а не переводил или улавливал по смыслу.
Бум! Хэ-эх!
Колонна продолжила медленное движение вверх по реке. Воины растянулись цепью, один, прикрывавший тыл, зорко оглядывал берега вниз по течению.
Бум! Хэ-эх! Бум!
Постепенно гул барабана становился все тише и тише. Полежав еще минут десять-пятнадцать, Андрей решился встать.
Так и есть! Небольшой, сантиметров тридцать, арбалетный болт! Зазубренный наконечник, пробив перья на груди, хищно блестел каплями вороньей крови.
Андрей потянул, но болт застрял, а птичье тело было необыкновенно плотным и твердым. Он подергал сильнее, но болт не поддавался. Перевернув ворона на спину, он наступил ногами на оба крыла и дернул за наконечник со всей силы. И выдернул…
Выдохшись, Андрей устало опустился на песок. Произошедшее казалось ему дурным сном. Отдышавшись, он стал рассматривать выдернутый из вороньего тела арбалетный болт, стараясь успокоиться.
Однако поводов для спокойствия не было: по сторонам были нанесены глубокие борозды, залитые более светлым по цвету металлом. На граненых плоскостях были нацарапаны кресты и непонятные знаки явно христианского происхождения.
«Та-а-ак! Это, судя по всему, серебро… И на кого они здесь с ним охотятся? — Андрей покосился на берег. — И эти сумасшедшие, занимающиеся самобичеванием…»
— Кар-р!
Судорога прошла по птичьему телу, ворон открыл глаза и уставился немигающим, полным лютой ненависти и злобы, словно человеческим, взглядом на Андрея.