Крестоносец из будущего. Трилогия
Шрифт:
Вопросов у Андрея было много, а ответы на них можно было получить чуть позднее, перед рассветом, до которого оставалось еще несколько часов, которые можно было провести с большой пользой.
После такой ночи всегда требуется поспать несколько часов, дабы с утра быть в силах и с ясной головой. А потому он думал недолго — дошел быстрым шагом до обоза, пару раз споткнувшись и смачно выругавшись, отдал пару распоряжений, улегся на повозку, накрывшись попоной с головой, и сразу же уснул…
— Ты знаешь, брат-командор, поначалу я твои нововведения не принимал всерьез!
Отец Павел, казалось, не обращал ни малейшего внимания на
Он уже не сомневался, что на нем не осталось ни единого кусочка ткани, которая еще бы оставалась сухой. А вот тяжести в теле прибавилось изрядно — толстый войлочный поддоспешник намок и теперь, судя по гудящим плечам, весил добрый пуд, если не больше.
Крепенькая лошадь покорно плелась шагом, фыркая и тряся ушами, с восточным фатализмом неся на себе тяжелую ношу. Следом за ним Грумуж вел в поводу довольного, по наглой конской морде это было хорошо видно, боевого жеребца, облаченного в попону, усиленную кольчугой с железной личиной и нагрудником, прикрывавшим широкую конскую грудь.
В таком тяжелом оснащении даже с тисового лука коня не остановишь, если только в упор не стрелять — но у кого из стрелков в такой ситуации нервы выдержат, когда на тебя идут бронированные всадники, выставив длинные копья с острыми жалами. Несутся, как лавина, быстро, очень быстро — на версте галопом от легковооруженных всадников почти не отстают.
Весь секрет был в том — Андрея это крайне изумило, — что до атаки никто из рыцарей на боевых коней не садится, дабы напрасно не изнурить их, не обессилить. Но верста — это предел — потом все, хана. Не всякий конь на своей спине добрый десяток пудов железа и человеческого тела вывезет быстрым аллюром.
— Но теперь вижу пользу великую. То же «копье» взять — число тяжеловооруженных ты в нем вдвое увеличил, лучников выведя. И стало лучше, намного лучше — теперь удар будет страшнее.
— А что остается делать, как приспосабливаться к обстановке, отче? Рыцарь и оруженосец, даже если их рядом поставить, других воинов и их коней от стрел не прикроют. Потому что тех восемь, а то и десяток. Зато четверо, у кого кони в кольчужных попонах, запросто защитят собой шестерых. Я это из рыцарского построения усвоил, что у нас «свиньей» называлось, а здесь «кабаньей мордой». А такой колун нет нужды еще шипами усиливать, лучниками то есть. Он сам по себе страшен!
— Хм. Ты ж его атаку в бою не видел!
— Глаза есть, да и занимаюсь я с вами рядом. По крайней мере, в строю крепко держусь и копье не роняю.
— Молодцом, брат-командор. Ты живо научился…
— Не хвали, не нуждаюсь…
Андрей машинально дернул поводья, останавливая коня. Из-за поворота горного тракта, порядком размякшего под дождем, на галопе вынесся «синий» и сразу устремился к ним.
— Шо, опять? — Голосом волка из любимого мультфильма спросил Андрей, чувствуя, что сложились на этот раз обстоятельства скверно. В животе сразу засвербело, словно он — худой солдат, у которого, как всем известно, перед боем всегда понос.
— Угры! Сотня! Наших догоняют! Через три лучины будут здесь! — в несколько приемов, срывая голос, прокричал давешний всадник — именно его десятник использовал гонцом — самый резвый, наверное.
— За поворотом что? С дорогой?
— Почти прямая, с полверсты будет. Потом петляет. Скалы подступают.
Сейчас там наши уходят…— Понятно. Стройся «кабаном»! Лучники, вперед! Бегом! Занять позиции по склону. За деревьями! По уграм не стрелять, ждать, пока рыцари вперед не пойдут!
Андрей спрыгнул с седла — теперь, после почти двух месяцев постоянной носки железа на теле, он чувствовал себя с ним привычно и почти не уставал от нешуточной тяжести. И сам вскочил, пусть и в два приема, в седло подведенного жеребца. Конь уже чувствовал предстоящую драку и рвался в нее — скалил зубы и злобно фыркал.
Строились быстро — первую шеренгу составило руководство ордена — сам он с Любомиром, прикрывшись щитами и выставив длинные копья, закрепив их в руке.
Во второй шеренге ощетинились копьями трое оруженосцев с Райтенбергом. По краям третьей закрепились еще два оруженосца на покрытых попонами конях, а середку заполнили мечники. Четвертая и пятая уже сплошь состояли из последних.
По заросшим высокими деревьями и густыми кустами склонам, еще не сбросившими на землю пожелтевшую листву, мелькали стрелки, натягивая на тисовые луки тетивы.
Занимали позиции быстро, сказалась и выучка, и приобретенный в походе опыт — раза три им уже устраивали учения на подобную ситуацию. Теперь оставалось только ждать, причем недолго…
Из-за поворота стали выскакивать «синие», один за другим, гуськом, на взмыленных конях. В прорезь шлема Андрей хорошо их видел и медленно посчитал — к его удивлению, все девять всадников оказались целы.
Разведчики по одному проскочили мимо подготовившегося к атаке «кабана» и принялись занимать места сзади, готовя луки и вынимая из тул стрелы.
— Хорошие у них кони, — пробормотал Андрей, видя, что без запоздания следом за ними за поворот вылетели угры — чернявые, с круглыми щитами и чуть искривленными мечами.
Взревел боевой рог, и Андрей легонько ткнул колесиками шпор своего жеребца, искренне взмолившись, чтобы тот не рванул. Выучка в строю дала себя знать — гнедой своенравен вначале пошел шагом и лишь потом перешел на тряскую рысь.
А вот угры никак не ожидали такой засады — самые умные стали сдерживать коней, на них налетали следующие преследователи, и в один миг все они сбились в кучу, в один большой затор.
Но то — умные, а полдюжины глупых, что безбашенно ринулись на разгоняющихся рыцарей, или просто не сумевших удержать разгоряченных коней были тут же сбиты арбалетными болтами. А на мешанину всадников обрушился ливень стрел…
Андрей нацелил тяжелое копье в спину угра и прекрасно видел, что тот, обернувшись к нему, все понял — лицо исказила гримаса ужаса. А дальше толчок, копье вывернуло из руки.
Гнедая сволочь перешла в галоп, совсем офонаревшая от запаха крови, сшибала маленьких лошадок на своем пути, как кегли, опрокидывая их вместе с всадниками и при этом кусая — без разницы, коня или человека.
Андрей прилагал неимоверные усилия, чтобы усидеть в седле, какое уж тут сражаться! Меч вытащить из ножен было невозможно. Одно благо — краем глаза он замечал острия копий следовавших за ним всадников, что бдительно его охраняли, да рядом крушил угров здоровенным шестопером старый рыцарь.
— Катком идем, попали, братцы, под блюминг! — выплюнул слова Андрей, уже сильно испугавшись. Его гнедой шел напролом, как танк, на бешеной скорости, сминая и круша все на своем пути.
Как тут не испугаться еще неумелому седоку!