Крестовый отец

– Адвокаты всегда орут одно и то же, – в голос замполита стали прорываться хрипы. – Вам ли не знать. Если их слушать...

Холмогоров решил поставить точку в утомительном, бестолковом базаре. Он перебил зама.

– Потом, Олег Федорович, не я решаю. За меня решили, – начальник указал догорающей «кэмелиной» на лиловый телефонный аппарат. – Приказы не обсуждаются. Как в армии.

«Тебя б, милай, знахарям исподтишка показать, мешком ты трахнутый, или прикидываешься?» – подумал Холмогоров, подозревая, что нормального обсуждения насущных дел сегодня не получится.

Зам продолжил дурку валять. Да еще как продолжил.

– Какая к едреням армия!? – зам не то что не кричал, он перешел на шепот, но шепот этот скорее походил на мегафонный треск. – Армией тут и не пахнет. Махновщину развели, – лицо Родионова багровело. – Кто у нас власть? Зеки у нас власть? Сидят, как на своей малине. По двое-трое в камерах. Курорт им тут? А остальные камеры забиты людьми до потолка. Потому что там люди простые, чего их бояться? – зам сжал кулак, окажись в кулаке карандаш, быть бы ему раздавленным в труху. – Цацкаетесь с главарями. А чем больше их ссат, тем больше они борзеют. По-хорошему, их сразу к стенке нужно. Без суда, при задержании. Шлепнешь десяток главарей, их свора притихнет. Как хотите, предупреждаю, я сегодня на совещании подниму вопрос о Туташхии. Пускай сидит, как положено. И со всеми будем так. Обещаю следить. Задачи на день, говорите? – Родионов обхватил календарь, как птицу схватил. – Я помню, еще кого-то из главарей вчера привезли. Из Виришей, кажется, переслали, да? Как его...

– Шрамов. Сергей Шрамов. Кличка Шрам, – без выражения, как по радио передают даже самый поганый прогноз, подсказал Холмогоров.

– Лично прослежу, чтобы жил, как все. Чтобы рубал баланду из общего котла. Никаких поблажек, ни ему, никому другому. Я им устрою курорт...

Начальник слушал. Загасив сигарету, уже пальцами не одной, а двух рук барабанил по оргстеклу, накрывавшему столешницу: «Или ты и вправду контуженный? Тогда неизвестно, что для тебя хуже, парень. Ну и как нам с тобой поступать? Ладно, скоро выяснится, кто ты такой. Ох, и тоскливая выдалась неделя!».

Начальник СИЗО Холмогоров не соглашался с теми, кто видел в Родионове «привет от Путина». Слишком уж... Да все слишком. А вот если предположить, что зама подсунула третья сторона, у которой на «Углы» возникли свои виды и виды эти нетрудно просчитать, то тогда пасьянс начинает складываться.

А зам продолжал вещать о своей ненависти к зековской братии. О том, что воров в законе надо чуть ли не петушить доблестными силами СИЗО, чтобы навсегда хоронить их авторитет. Зам заводился. Словно прихлебывал из кружки настой белены. Начальник не спешил перегораживать этот поток. «Пусть наговорится, ладно. И вообще скоро все прояснится»...

2

Табличка на двери отсутствовала. Присутствовали дырки от шурупов и незакрашенный прямоугольник.

Сергея поставили лицом к стене. Конвоир постучал по двери костяшками кулака.

– Да! – отозвался кабинет.

Вертухай распахнул дверь.

– Заключенный Шрамов доставлен.

– Введите.

Шрама ввели.

– Поставьте ему стул, – взгляд сидящего за столом загорелого человека в форме полковника внутренних войск предназначался, как и обращение, конвоиру. Тот выполнил приказ. Привинченный к полу табурет в этом помещении предусмотрен не был, поэтому пришлось тревожить стул, до того мирно трущяйся о стену, ставить его напротив полковника, в полутора метрах от стола.

Садясь, Сергей почувствовал, как фанерное седалище чуть съехало в сторону. Не загреметь бы мусорам на смех, сонно прикумекал Шрам. Он всласть откинулся на спинку («и хорошо, что не табурет»), наручники уперлись в деревянную раму.

– Идите, – распорядился полковник. Конвоир вышел.

Сергей, пока суть да дело, оглядел стены и усмехнулся. В кабинете, за окном которого расталкивало тучи утреннее солнце, висело аж три портрета, каждому предназначалась отдельная стена: Путин, новый министр внутренних дел, и Петр Первый. Обилие портретов рассмешило Сергея, но еще его и удивили две вещи. Первая – «А Петьку-то за что?», вторая – «Как быстро нового суперкума намалевали!».

Полковник пилил глазами заключенного.

– Чего усмехаешься, Шрамов? Весело тебе в тюрьме? Родной дом? – процедил он, играя скулами. Было похоже, как если бы ковбой «Мальборо» стал рекламировать жвачку «Ригли».

– Значит, мы на «ты» будем, гражданин начальник. Лады, – Шрам пожал плечами. – Я не против.

– На «вы» желаешь. Добро. Будем на «вы», – дал угрюмое многозначительное согласие полковник. – О ВАС, – он ткнул в коричневую папку с белой бумажной нашлепкой, лежащую перед ним, – знаю достаточно. Представляю, с кем имею дело. Я же – Олег Федорович Родионов, заместитель по воспитательной части следственного изолятора «Углы».

Гражданин начальник сделал паузу, видимо, давая заключенному последнюю возможность осознать, пропитаться важностью разговора, раздумать валять дурака. А пялился – дырки в переносице жег.

Что-то в гляделах полковника насторожило Сергея. Встречал Шрам такие звериные зрачки, доводилось не единожды. Их можно назвать – глаза обманчивой колодезой глубины. Муть на их дне колобродит, которая образуется от трения полушарий мозга друг от друга. Короче, какой-то бзик сидит в полковнике, как холерный суслик в норе, а значит, может выскочить и тяпнуть за руку. «Эти глаза напротив, тра-ля-ля» – завертелась в башке пластинка сиропным киркоровским голосом.

Зря полковник замолчал. Пауза стала усыплять Сергея. А ведь, если и отсыпаться, то здесь безопаснее всего. Не полковник же будет его устранять! А если полковник и в курсе заказа, то не допустит в своем кабинете...

В каком-таком кабинете? В кабинете директора Виршевского нефтекомбината. И вот маячит перед Шрамом подкаблучный директор комбината Андрей Юрьевич и докладывает: «Мы тут посовещались и решили больше с черным налом дел не иметь. Честно максать все налоги. А на комбинате отныне перестанем нефть кипятить, а начнем паленый апельсиновый сок варганить.». «Ага, это только сон приморочился,» – вздохнул облегченно Шрам.

– Значит, Шрамов, насаждаем уголовные порядки? Избиваем тех, кто против? Гляжу я на тебя... на вас. Молодой кабан...

«Сейчас вякнет, на тебе пахать надо». Но не угадал Сергей.

– ...И уже не видишь жизнь без уголовощины. Острых впечатлений не хватает? Так вербуйся в Чечню, – полковник передвинул с края стола на другой край стаканчик с карандашами. – Там похлебаешь их сполна. Хоть поймешь там, почем стоит твоя собственная жизнь. Это полезно, знаешь. На чужую жизнь уже тоже по другому смотришь.

Как-то не так гонит полковник. Ботву полную несет гражданин начальник.

А в башке недосыпный туман. И жрать охота в натуре, а не с начальником за идейную жизнь трендеть. Эх, щас бы шаверму с кока-колой. Но в казематную пайку шаверма, такая беда, не вписывается. Что входит в здешнее меню, Сергей вчера днем полюбовался, заглянув в тарелку Панаса. Знаменитый каждодневный рыбный суп. Теплая вода с картофелиной и морковной точкой, тухлый рыбий глаз на дне, поверху красный плавничок укачивается. Полюбовался, но кишки поганить не стал.