Крестраж # 1
Шрифт:
— В каком смысле? Мне будет нужно забыть тот случай? Или… Подожди, подожди, ничего не говори!— она отрицательно выставила руку и задумалась прикусив нижнюю губу.
А я присел напротив неё и подперев подбородок стал в очередной раз любоваться девчонкой. Просто прелесть, когда она вот такая, как сейчас. Нисколько не сомневаюсь, что она придёт к правильным выводам или очень близким к правильным. Наконец, Гермиона просияла внутренней догадкой и тут же нахмурились.
— Подмена или удаление обливейтом?— спросила она. — У меня не получится сделать правдоподобные воспоминания и потому, тебе придётся… чтобы я не помнила.
— Гермиона! Я никогда так не сделаю! Тем более, ты сможешь восстановить все удалённые воспоминания. У тебя эйдетическая память от
— И что же это будет?— с любопытством спросила она.
— Ну, тут нужно что-то яркое и эмоциональное,— коварно улыбнулся я.
***
— И почему я позволила себя уговорить?— шептала Гермиона в моих объятиях.
Конечно, конечно. Прямо вот сопротивлялась и отбивалась вся такая правильная. Тут уже впору мне её притормаживать, но как же не хочется!
Мы зашли в пустующий класс, тот самый, где я отбивался от пятёрки красномасочников и который находился на пути нашего вчерашнего следования, сейчас кем-то прибранный после того разгрома, что тут был. Здесь я выложил свои соображения с идеей подмены воспоминаний. Чем могут заниматься подростки противоположного пола в свободное время после уроков? Очень сомнительно, что только домашним заданием. Мои аргументы, что у Гермионы есть фальшивый слой памяти с ложной копией настоящей, и просто нужно будет во время вопросов пребывать отражением личности в нём, она приняла с сомнением, но вот саму мысль, что так можно не только скрывать свою настоящую память, но и подсовывать откровенную ложь намеренно, она даже не подумала, хотя эта идея и лежит на поверхности. То есть оборона не только пассивная, но и позволяющая активно сопротивляться и даже атаковать. Между прочим, в базовой матрице "Океана" такого не предусмотрено совсем. Есть активные системы обороны только внутри, когда атакующий легиллимент проламывается за защиту. До меня только сейчас допёрло, что Гермиона своей ложной библиотекой сделала ещё одну защиту поверх того, что установил я, чисто на голой интуиции. Говорю же — талантливая девушка, и единственный минус всего — это сложность не самой конструкции, а очень напряжённый контроль при поддержке такого ментального построения, что, видимо, у неё не вызывает затруднений. Ещё бы! С таким-то организованным разумом.
Сейчас мы целовались, сначала нежно и даже робко, но уже через минуту на меня стала накатывать волна её возбуждения, а поцелуи становились совсем откровенные и страстные. Я сдернул её с парты и, подхватив под круглую попку, прижал к себе на весу. Гермиона обхватила меня своими ножками и дала волю рукам. Прохладные ладошки проникли под мою рубашку и заскользили по голой спине. Мерлин, как же я её хочу! Не девушка, а вулкан! Чувствую, если у нас всё сложится, то это будет нечто особенное. Она уже нацелилась расстегнуть на мне пуговицы, но внезапно остановилась, тяжело дыша и смотря на меня затуманенным взглядом.
У меня никогда не было такого опыта, даже с учётом чужой памяти. Ощущать эмоции и чувства партнёра, особенно когда он тебе приятен и очень небезразличен во всех смыслах, и не только догадываться, но и точно знать все его желания и потребности — это тот ещё чит и потенциальная головная боль. Ведь эмпатия очень хорошо даёт понять, чего хочет женщина.
Хотела ли она меня? О да! И ещё как! Больше всего меня подкупало, что она абсолютно мне доверяет в этом вопросе и не знаю… как-то уверена, что ли, что я её не обижу или не заставлю почувствовать неловко или буду смеяться над её неопытностью. Это всё меня жутко возбуждало — никаких сомнений, никаких возражений с её стороны, только немного страха и препятствие в виде правильности места. Действительно, пыльный заброшенный класс с грязными окнами и рассохшаяся от времени парта — совсем не место для… всего. Но и это не было главным.
Чувства Гермионы, которые я не мог и не знал как игнорировать. Она была определённо влюблена, да и я, нужно признаться перед собой…— Знаешь, kotenok, всё больше прихожу к выводу, что я тебя люблю,— бережно опуская обратно на парту свою, не такую уж и весомую ношу, о-о-очень задумчиво сказал я. — Прости, что не сказал тебе это где-нибудь в романтической обстановке, а в таком непрезентабельном месте, но как-то так вот получилось. Понял только сейчас. Извини.
То что я почувствовал вслед за своим признанием, можно охарактеризовать одним словом — ступор. Полнейшее отсутствие каких-либо чувств и эмоций. Неужели она мне не поверила? Затем в эмофоне, у неё случился натуральный шторм. Маленькая девочка у неё внутри взорвалась шквалом противоречивых чувств. Там было и лирическое неверие, и радостное негодование, и восторженное опасение и ещё бесконечная вереница таких же непонятных и противоречивых ментальных откликов.
Ведь знает же своим умом, что очень красивая и желанная, но чувствами это признать не может. Как можно быть такой неуверенной при такой яркой внешности и замечательном, но сложном характере?
— Дурак! — прошептала она, щекоча губами шею. — Я тоже тебя люблю, и уже давно.
И вот сейчас не было ни капли какого-то сексуального подтекста, даже намёка на него, только нежность, какая-то щемящая и откровенная. Несмотря на то, что я закоренелый циник и параноик, не мог отрицать и сомневаться в её чувствах. Дурацкая моя эмпатия! Подгадил мне Ханешь! Привык уже, что верить никому нельзя, а тут такое…
***
— Легилименс!
Мы всё же сделали то, что задумывали. Мне не хотелось выставлять такой… только наш момент в ложных воспоминаниях, но это было правильным решением. Тут теперь очень много воспоминаний понамешано, и если их будет читать любой менталист, то с подтверждением подлинности не будет никаких вопросов. Такое подделать невозможно. У Гермионы теперь даже два таких воспоминания — сегодняшнее реальное и второе — вчерашнее, точная копия с заменой эпизода встречи с тремя уродами на слое ложной памяти.
— Обливейт!
Пришлось стирать воспоминания именно в поддельной "библиотеке" её памяти. Забавно, с одной стороны получается, что я признался в любви своей девушке аж два раза, сегодня по настоящему, и вчера… тоже по настоящему, но только в её ложных воспоминаниях. Долбаная магия!
— Попробуй, Гермиона,— осторожно предложил я. — Не знаю как получилось, но должно работать.
— Гарри? Что мы здесь… Хмм… Ну да! Вот ведь… Э-э-э… Странное чувство. Ты… Мы… — она меняла выражение лица как в калейдоскопе и, видимо, перескакивала со слоя на слой своей памяти.
— Гермиона, успокойся. Только сейчас важно — остальное отбрось. Определись с тем, где настоящее, не торопись… — успокаивающе говорил я, смотря в её глаза, несмотря на то, что внутри я был в панике и почти в отчаянии.
Её ложная память не такая уж и ложная оказалась. Параллельная, скорее. И теперь возник конфликт. Я уже собирался испуганно вломиться в её разум и начать удалять эту её ментальную надстройку, но не потребовалось. Взгляд Гермионы прояснился, и она, улыбнувшись и, наверное, почувствовав мой настрой, спокойно сказала:
— Всё хорошо, Гарри, не волнуйся.
***
— Поттер, Грейнджер, за мной,— приказал аврор, тот самый, которого я помнил по своему пробуждению в Больничном крыле Хогвартса после ритуала, и предлагавший допросить меня при помощи веритасерума.
Повернувшись на месте он пошёл на выход, будучи уверен, что мы побежим за ним. Подорвавшуюся было Гермиону я придержал за плечо и усадил обратно на стул. Это событие происходило на следующий день после наших объяснений и ментальных экспериментов, и мы сейчас сидели в библиотеке Хогвартса в самом тихом и укромном уголке, никому не мешая и читая каждый своё. Я, например, читал подшивку периодики "Рунный поиск" годичной давности, а Гермиона, очередной непонятный талмуд с названием на всю обложку. Что-то с трансфигурацией связано, я не приглядывался.