Кресты у дороги

Выпендреж, ради пиара.

Развернувшись, Дэнс пошла прочь… и чуть не врезалась в Хулио Миллара.

Смуглый замкнутый мужчина в темном костюме пристально посмотрел на Дэнс. Агента КБР и брата Хуана Миллара разделяло каких-то четыре или пять футов; Хулио сжимал в руке папку с документами, которая прогнулась под весом бумаг.

Напрягшись, Дэнс отступила и приготовилась в случае атаки выхватить газовый баллончик и наручники. Если Хулио нападет, Дэнс ответит. Правда, страшно вообразить, как пресса представит самооборону: в конце концов, Дэнс — дочь подозреваемой в убийстве, а Хулио — брат жертвы.

Хулио смотрел на Дэнс без ненависти и гнева. Скорее с любопытством, удивленный внезапной встречей.

— Ваша мать, — прошептал он. — Как она могла?..

Фразу, видимо, отрепетировал. И ждал случая произнести.

Дэнс уже раскрыла рот, чтобы ответить, однако Хулио слушать не стал. Он вышел через дверь, ведущую к черному ходу.

Вот так.

Ни грубостей, ни угроз, ни насилия.

«Как она могла?»

Пытаясь унять бешено стучащее сердце, Дэнс припомнила со слов матери, как Хулио наведывался в больницу. Зачем он снова пришел?

Глянув еще раз на дверь опечатанной палаты, Дэнс покинула отделение и вернулась к офису начальника охраны.

— А, агент Дэнс, — сказал, прищурившись, Генри Бэскомб.

Дэнс улыбнулась.

— Палату опечатали?

— Вы уже видели?

Дэнс моментально просекла в голосе и позе собеседника напряжение. Чувствуя себя неуютно, Генри что-то быстро соображал. К чему бы это?

— Значит, опечатали? — повторила вопрос Дэнс.

— Все верно, мэм, опечатали.

— Мэм? — Услышав формальное обращение, Дэнс чуть не рассмеялась. Пару месяцев назад они с О’Нилом, Бэскомбом и его бывшими коллегами из офиса шерифа пили пиво с сырными тортильями. Нет, с этим надо разобраться. — У меня мало времени, Генри. Я по поводу дела матери.

— Как она?

Вообще-то Дэнс знает о матери не больше самого Генри. Вслух агент сказала:

— Неважно.

— Передайте ей от меня наилучшие пожелания.

— Передам. А пока скажи, кто дежурил в день смерти Хуана, и дай посмотреть записи из регистратуры.

— Да, конечно, — пообещал Генри, хотя вовсе не был готов предоставить Дэнс желаемое. — Правда, — тут же поправился он, — мне нельзя.

— Почему?

— Запретили вам содействовать. Показывать бумаги нельзя. Даже разговаривать с вами и то не разрешают.

— Чье распоряжение?

— Начальства, — аккуратно отмазался Бэскомб.

— И?..

— Ну и мистера Харпера, прокурора. Он переговорил со всеми главными в больнице.

— Это открытая информация. Она может понадобиться защитнику.

— Да, да, знаю. Харпер сказал, что только через адвоката вы ее и получите.

— Я не хочу ее забирать, Генри. Просто проверю.

Желание Дэнс не противоречило закону. В конце концов, записи из журнала будут фигурировать в суде, и если Дэнс просмотрит их до срока, на ходе процесса это никак не скажется.

— Понимаю, — затравленно произнес Бэскомб, — но мне запретили. Вот придет повестка в суд…

Харпер беседовал с начальником больничной охраны с одной-единственной целью: запугать Дэнс и ее семью.

— Простите, — затравленно произнес Бэскомб.

— Да нет, спасибо, Генри. Харпер не называл причины?

— Нет, — ответил охранник слишком быстро и при этом отвел глаза в сторону.

— Что сказал Харпер?

Пауза.

Дэнс наклонилась к Бэскомбу, и тот потупил взгляд.

— Он… сказал, что не доверяет вам. И что вы ему не нравитесь.

Дэнс постаралась удержать на лице улыбку.

— Надо думать, это хорошие новости. Похвалы от Харпера я жду меньше всего.

На часах было пять вечера.

С больничного телефона Дэнс позвонила в офис: ей сказали, что значительных продвижений в поисках Тревиса нет. Дорожный патруль и помощники шерифа действовали по старинке: наведались за информацией в школу, где учится Тревис, опросили его одноклассников, съездили в магазин, куда он ходил. Казалось бы, то, что Тревис передвигается исключительно на велосипеде, должно помочь, однако преимуществ пока не дало.

Из альбомов и записных книжек Тревиса Рей Карранео пока ничего не узнал и тем не менее упорно в них рылся. Ти-Джей пытался выяснить, откуда происходит образ маски, и обзванивал остальных кибербуллеров. Дэнс нагрузила его дополнительным заданием: предупредить городское управление, в чьем ведомстве находятся парки, что на прибрежной территории в несколько тысяч акров может скрываться беглый преступник.

— Понял, босс, — невесело сказал юноша, выказывая даже не усталость, а безнадежность. То же испытывала сама Дэнс.

Затем агент поговорила с Боулингом.

— Компьютер парня у меня. Его привез помощник шерифа Рейнхольд. Смотрю, он офицер толковый, в компьютерах разбирается.

— Инициативный малый, далеко пойдет. Как у вас-то дела? Откопали что-нибудь?

— Нет, Тревис умен. Он не полагается на один только пароль: данные на жестком диске защищены дополнительным кодом. Вполне возможно, что взломать его не получится, но я обратился к одному товарищу — если кто и сумеет помочь, так это он.

Судя по интонации, с которой Боулинг упомянул «товарища», он скорее всего имеет в виду молоденькую роскошную аспиранточку. Может быть, даже чувственную блондинку.

Боулинг еще добавил на техническом жаргоне, что через спутник подсоединил ноутбук Тревиса к суперкомпьютеру в университете в Санта-Круз, откуда код пробуют сломать методом грубой силы.

— Системе понадобится приблизительно час…

— Всего час? — оживилась Дэнс.

— …Или — не успел я добавить — две-три сотни лет. Как повезет.