Крик души
Шрифт:
– Просто приболела.
– Эта болезнь называется ломкой, - произнес мужчина, сверля меня серьезным взглядом. – Перед клиникой можем навестить твоих друзей.
– Нет.
– Ты не скоро сможешь с ними поговорить. Как только переступишь порог клиники, тебе ни с кем нельзя будет видеться.
– И сколько? – похоже, я добровольно собралась ехать в тюрьму. Одно радует, что это не навсегда.
– Месяц точно, а дальше видно будет.
– Тогда ладно. Через месяц устрою им сюрприз и приеду с тортом и извинениями, - произнесла спокойно. За месяц как раз подберу слова, чтобы извиниться перед друзьями. Не знаю, как
– Ты неправильно поняла. Строгая изоляция будет около месяца. А в клинике ты будешь не меньше полугода, - произнес дядя доктор с осторожностью, явно опасаясь моей реакции. А я даже не знаю, как реагировать. Какие полгода? У него крыша поехала от перенапряжения? – Не пугайся так. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Ты будешь общаться с другими пациентами и врачами. Будешь разговаривать с психологом.
– Мне не нужен мозгоправ!
– Нужен. Зависимость, она не только на физическом уровне, но и психологическом. Но запомни. Никаких отношений в клинике!
– Что, дядя доктор боится, что я сбегу из клиники с помощью крыльев любви? – спросила с нервной усмешкой.
– Нет. Отношения в клинике с другими пациентами часто приводит к рецидиву.
Боже. Я ведь пошутила. Он не устает быть всегда таким спокойным и умным? Неудивительно, что он столько работает. Кто будет с таким занудой?
– Ты робот? Никогда не видела твоей улыбки.
– Перешла на «ты»? Это хорошо. Значит, начинаешь доверять.
И снова ни намека на улыбку.
Я вспомнила вчерашний вечер. Тот кошмар. До сих пор не верится, что Игоря больше нет. Он был неплохим человеком, просто выбрал не лучший путь. И судьба была к нему не очень благосклонна.
Одного не могу понять. Игорь говорил, что любит меня и счастлив. Почему тогда начал колоться?
– О чем задумалась?
– Об Игоре. Вдруг ты ошибся.
– К сожалению, нет. Мне всегда тяжело видеть, как молодые умирают. Особенно из-за наркотиков.
– Но он говорил, что счастлив со мной. Он любил меня.
– Не понимаешь, почему перешел на героин? – уточнил Егор Дмитриевич, и после моего кивка продолжил. – Во-первых, это была не любовь, а чувство счастья из-за таблеток. А я так понимаю, вы почти всегда принимали их вместе. И постоянно. А во-вторых, рано или поздно таблетки перестают давать такой эффект, и человек переходит на более тяжелые наркотики. Потом начинают постепенно увеличивать дозу. В итоге конец всегда один.
– Но мне же не хотелось перейти на другие наркотики.
– Вопрос времени. Кто-то не успевает дойти до этого, а заканчивает жизнь самоубийством. Ведь когда эффект таблеток заканчивается, гормоны счастья понижаются, и человек начинает чувствовать себя подавленным и ничтожеством. И зачастую поддается этим чувствам. Но это ты и сама вчера испытала.
– У меня чувство, будто по мне танк проехал. Дай мне что-нибудь, чтобы стало легче.
– Боюсь, что тут я тебе ничем помочь не могу. Придется перетерпеть. Поехали в клинику.
– Там ты мне дашь что-нибудь? – спросила с надеждой.
– Там есть препараты, которые облегчают ломку, но не полностью. Паршиво чувствовать ты себя все равно будешь, и еще долго.
– Сколько?
– У всех по-разному.
– Дай мне сейчас хоть что-нибудь. Сходи в аптеку!
– Нет.
– Одну таблетку, –
он должен понять меня! Я не выдержу долго терпеть такое состояние! – А в клинике дашь свое чудо-лекарство.– И ты еще говоришь, что у тебя нет зависимости?
– Я всего лишь хочу, чтобы стало легче.
– Тогда давай поторопимся в клинику.
– Бесишь! Поехали!
Ехали в клинику мы долго и молча. Тишину прерывал только хруст моих пальцев, которые я всю дорогу заламывала.
Больница оказалась за городом. В округе есть только небольшие деревушки и леса.
С собой я взяла только самое необходимое. А это несколько комплектов удобной одежды и средства личной гигиены. Никакие личные вещи иметь с собой не положено. Ни телефона, ни ноутбука, ни даже каких-то фотографий.
– Приехали, - произнес Егор Дмитриевич, припарковавшись возле трехэтажного белого здания с решетками на окнах. Уверена, на них нет ручек. – Пойдем.
– У меня есть одна просьба, - подошла я к мужчине на пороге клиники. – Ты уже разговаривал с Лешей?
– Да, мы договорились встретиться позже.
– Передай ему мою банковскую карточку, я оставила ее на столе в квартире. Ключи тоже отдай ему. И попроси его похоронить Игоря, раз я не могу. Там должно хватить денег.
– Хорошо. Но не могу за него ничего ответить, согласится ли он.
– У Игоря никого нет. Его даже похоронить некому.
– Я все передам Алексею, - на секунду мне показалось в его глазах сожаление. – Ты молодец, что согласилась лечь в клинику.
– Не нужно делать вид, будто это мое решение. Ты заставил меня.
– Ты сама села в машину. Значит, осознаешь, что тебе нужна помощь. Это уже большой шаг.
– Ты соврал следователю. Я здесь только из-за этого.
– Пойдем, нас уже ждут.
Прошло уже шесть месяцев. Ровно столько я не была на улице дальше высокого забора вокруг клиники.
Первое время было очень тяжело. Особенно, пока не закончилась ломка. Только когда тот кошмар закончился, я призналась себе и врачам, что у меня была зависимость. Сейчас не понимаю, как могла не замечать, что стала наркоманкой. И ведь была тогда убеждена, что брошу употреблять в любой момент.
Чем дольше находилась в клинике, тем больше приходило осознание моей жизни после гибели семьи. Я зациклилась на смерти родных и отказывалась принимать тот факт, что их больше нет. Ненавидела себя за то, что выжила. И выбрала самый легкий путь, чтобы стало легче. Ведь можно было поговорить с Лешкой, пойти к психологу или полностью сосредоточиться на учебе. Но нет. Я выбрала наркотики. И из-за них чуть не покончила с собой.
Не знаю, что было бы со мной сейчас, если бы Егор Дмитриевич не был таким навязчивым. Сейчас я чувствую себя намного лучше. Зависимости больше нет. С психологом я смогла разобраться со своими внутренними проблемами и противоречиями, которые привели к наркотикам. Еще он помог мне разобраться в чувствах к Игорю, и оказалось, что у нас и не было никакой любви. Все это была реакция наших организмов на химию, что мы употребляли.
С Лешей и Владом ни разу не говорила. Мне давно уже разрешили посещение друзей, и даже настаивают на нем, но я не готова с ними встретиться. Даже Егору Дмитриевичу не разрешаю о них рассказывать. Знаю только, что Лешка исполнил мою просьбу и похоронил Игоря.