Крик дьявола

— Так-так! — прошипел он. — Ну наконец-то!

Эффект его появления получился несколько смазанным из-за боли, в пелене которой пребывал Флинн. Начищенные сапоги Фляйшера были в пыли, а толстый серый вельветовый китель промок под мышками от пота. Держа пистолет «люгер» в правой руке, Фляйшер левой сдвинул широкополую шляпу на затылок.

— Герр Флинн! — воскликнул он и хихикнул. Это была самодовольная усмешка сытого, упитанного малыша.

Флинн несколько удивился, как это Фляйшеру удалось так быстро его найти среди зарослей и оврагов. Выстрел, конечно, привлек его внимание, но что могло привести его прямо к эвкалиптам?

Затем он услышал в воздухе над собой характерный шелест и посмотрел вверх. Сквозь замысловатый орнамент ветвей он увидел грифов, круживших на фоне небесной синевы. Они то падали в полете, то вновь взмывали и парили, расправив черные крылья, настороженно вскидывая головы, наблюдая яркими глазами-бусинами за тушей мертвого слона.

— Ja! Птицы. Мы пошли туда, где птицы.

— Шакалы всегда ходят туда, где птицы, — прошептал Флинн, и Фляйшер рассмеялся. Запрокинув голову, он захохотал с неподдельным наслаждением.

— Отлично. О ja. Просто великолепно. — Он пнул Флинна. Лениво поставив на него свой сапог, он попробовал пошевелить его, и Флинн вскрикнул. Смех Фляйшера тут же стих, и он, быстро нагнувшись, стал его осматривать.

Он впервые заметил, как нелепо была изогнута у Флинна нижняя часть туловища. Фляйшер плюхнулся возле него на колени. Заботливо пощупав лоб Флинна, он не на шутку встревожился — кожа была холодной и липкой.

— Сержант! — В его голосе прозвучали нотки отчаяния. — Этот человек сильно пострадал. Он долго не протянет. Быстро! Неси веревку! Нужно обязательно повесить его до того, как он потеряет сознание.

77

Проснувшись на рассвете, Роза обнаружила, что она одна. Рядом небрежно валялись вещмешок Флинна и откинутое одеяло. Ружья не было.

Нельзя сказать, что она сразу же встревожилась. Она предположила, что он вновь, как всегда, отправился в буш, чтобы в одиночестве «попить свой завтрак». Однако когда часом позже Флинн все еще не появился, ею стала овладевать тревога. Она сидела с ружьем на коленях и испуганно реагировала на каждый птичий или звериный шорох в эбеновой чаще.

Еще через час она уже едва сдерживала тревогу. То и дело вскакивая, она подходила к краю опушки и прислушивалась. Затем возвращалась на свое место и вновь терзалась беспокойством.

Где же носило Флинна? И почему не возвращался Мохаммед? Что происходило с Себастьяном? Все ли с ним в порядке, или его обнаружили? Не отправился ли Флинн ему на выручку? Ждать ли ей здесь или идти балкой вслед за ними?

С затравленным взглядом и поджатыми от смятения губами она сидела и нервно накручивала кончик косички на палец.

Наконец появился Мохаммед. Он неожиданно вынырнул из зарослей возле нее, и Роза подпрыгнула, тихо охнув от облегчения. Однако при виде его лица у нее тут же перехватило горло на полувздохе.

— Фини! — воскликнул он. — Ему плохо. Громадный слон переломал ему кости, и он страдает от боли. Он послал за тобой.

Не совсем понимая, о чем речь, Роза в ужасе уставилась на него.

— Какой слон?

— Он выследил и убил Землепашца — громадного слона. Но, умирая, слон рухнул на него и поломал ему кости.

— Вот идиот! Какой же идиот! — прошептала Роза. — И именно сейчас, когда Себастьян в опасности, ему надо было… — Опомнившись, она прекратила свои бессмысленные стенания. — Где он, Мохаммед? Отведи меня к нему.

Мохаммед побежал звериной тропой, и Роза последовала за ним. На опасения времени не было — торопясь отыскать Флинна, они даже не думали соблюдать какую-то осторожность. Добравшись до речки Абати, они остались на ближнем берегу, но свернули с тропы. Затем пересекли поросшее ковылем поле, обогнули какое-то болотце и оказались в зарослях буйволиной колючки. Миновав заросли, Мохаммед, резко остановившись, взглянул на небо.

Стервятники кружили на фоне синевы, словно некие обломки в медленном вихре. Интересовавшее их место находилось примерно в полумиле.

— Папа! — порывисто выдохнула Роза. В одно мгновение вся возникшая в ней с той роковой ночи в Лалапанзи твердость исчезла с ее лица. — Папа! — вновь воскликнула она и бросилась бежать. Отшвырнув в сторону ружье, она, не дожидаясь Мохаммеда, выскочила из колючих зарослей на открытое пространство.

— Подожди, Длинная Косичка. Осторожно! — Мохаммед ринулся за ней. В смятении он, потеряв осторожность, наступил на валявшуюся ветку колючего кустарника. На подошве его сандалии была протертость, сквозь которую трехдюймовый шип с красным острием полностью вошел в ногу.

Он умудрился сделать еще с дюжину шагов в погоне за Розой, подпрыгивая на одной ноге, размахивая руками, стараясь не упасть и продолжая негромко окликать ее.

— Подожди! Осторожно, Длинная Косичка.

Однако она, не обращая внимания на его окрики, бежала вперед, и он, выбившись из сил, опустился на землю, чтобы осмотреть раненую ногу.

Выбиваясь из сил, Роза широкими нетвердыми шагами пересекла открытое место перед эвкалиптами. Она бежала молча, экономя силы, чтобы добраться до отца. Уже в леске выступившая капелька пота попала ей в глаз, затуманивая видимость, и она едва не налетела на дерево. Сохранив равновесие, она побежала среди стволов дальше.

Германа Фляйшера Роза узнала сразу же. Налетев на его громадную тушу, она едва не ткнулась ему в грудь. Вскрикнув от ужаса, она выскользнула из его раскрытых медвежьих объятий.

Двое местных аскари, возившихся с грубо сработанными носилками, на которых лежал Флинн, тут же подскочили и, словно гончие за зайцем, бросились ей наперерез. Они схватили ее вдвоем и потащили, невзирая на крики и сопротивление, туда, где стоял Герман Фляйшер.

— Ah, so! — довольно закивал Фляйшер. — Вы как раз вовремя. — Он повернулся к своему сержанту. — Свяжите женщину.

Крики Розы проникли сквозь легкий туман беспамятства, окутавший сознание Флинна. Он зашевелился, пробормотал что-то бессвязное, помотал головой из стороны в сторону и, с трудом раскрыв глаза, попытался их сфокусировать. Когда он увидел сопротивлявшуюся аскари Розу, сознание полностью вернулось к нему.

— Отпусти ее! — заорал он. — Убери от нее этих животных. Оставь ее, немецкий ублюдок.

— Вот и хорошо! — обрадовался Герман Фляйшер. — Пришел в себя? — И, перекрикивая вопли Флинна, скомандовал: — Быстрее, сержант, свяжите женщину и накиньте на дерево веревку.