Крики прошлого. Часть I

– Тогда зачем же ты потом опять пьешь, папа? – Ничего толком не понимающий из сказанного, спросил маленький мальчик.

– Так хочется же быть лучше! Хочется же… ну ладно, сынок. Давай отправляйся в свою кроватку – завтра рано вставать. Я хочу более наглядно всем вам показать, что такое пьянство!

Маленький Витя послушно выполнил папин указ и отправился в свою комнату. Вдогонку Роман Александрович еще раз обратился к своему младшему сыну.

– Сынок… я горжусь тобой. Просто знай об этом. – А после, подмигнув, папа еще раз отправил сына в постель, пока в его голове не появилось еще чего сказать.

Перед сном, Витя все думал о том, что сказал ему отец и не мог понять: зачем папа хочет быть лучше, если он и так самый лучший?

Раним утром, как и обещал, глава семейства всех поднял с кровати и велел собираться с ним на прогулку. Мама стала просить смиловаться над детьми, ведь после вчерашнего опыта они явно чувствовали себя прескверно.

– Так в этом же и суть, милая моя! К тому же, я ведь тоже вчера выпил, так что все честно! Преподав урок им – я преподам урок и себе. – Таков был ответ Романа Александровича. К слову сказать, вид у вчерашних шкодников был и правда паршивым: у них явно жутко болела голова и к тому же, было видно, что их до сих пор подташнивает. Зато Витя и Ксюша были очень веселы и радовались очередному приключению. Посадив всех детей в машину и сам усевшись рядом с ними, глава семьи попросил своего личного шафера отвезти их всех на площадь «Трех вокзалов», что почти в центре Москвы. Юра с Димой тогда перепугались, что папа решил наказать их и увезти неизвестно куда. Но все оказалось иначе. Роман Александрович решил показать на примере, что бывает с людьми, которые много пьют. Проводя их по самым злачным местам, где бездомные от пьянства и безысходности доводили себя до того, что даже не стеснялись ходить под себя в туалет, отец говорил.

– Посмотрите на этих несчастных людей. Конечно, мы не знаем, что довело их до такой жизни, но в одном я уверен: если вы будете много пить, то рано или поздно станете такими же! Запомните их лица, запомните на всю жизнь! – Детям, особенно младшим Вите и Ксюше, было тяжело смотреть на бездомных людей и, возможно, это было даже жестоко для их маленьких, не окрепших сердец, но они все как один запомнили этот урок и больше отец никогда и никого из своих детей не видел пьяных до беспамятства.

Конечно, было еще множество примеров воспитания, но, думаю, все их перечислять не стоит. Ведь уже всем стало ясно, какая атмосфера царила в семействе Кротовых. Единственное, что я не могу обойти, так это еще один случай из жизни деток. Рядом с их домом жил один очень старенький и немощный старичок. Он был беден и обитал в элитном районе только по тому, что эта земля уже очень долго принадлежала его семейству, а продавать дом он даже и не думал. Еще его никто не трогал, потому что его защищал сам Роман Кротов. Ведь если бы не его слово, корыстные люди уже давно нашли бы способ выселить старика. Остальные соседи не понимали в этом Кротова и считали дедушку вообще сумасшедшим. Да, у старика была одна странность: он абсолютно всем раздавал яблоки со своего сада. Даже когда у дедушки обнаружили рак легких – его это не остановило. И вот однажды он пришел к Кротовым домой со своими яблоками и постучал в дверь. Дверь открыл маленький Витя и толи испугавшись, толи побрезговав, он прогнал старичка, выбросив яблоки у него на глазах. Приехав домой с работы, Роман Александрович увидел сидячего на обочине дедушку, который тихонько плакал. Долгое время старик не хотел рассказывать о случившемся, но все же выложил все, как было. Войдя в дом, глава семейства объявил о начале семейного совета, вместе с собой он привел и соседского дедушку.

– И так, дети, я хочу, чтобы вы все дружно поприветствовали Иннокентия Петровича, нашего доброго соседа. – Все дети хором сказали «здравствуйте», кроме Вити. Он уже понял, что весь сбор из-за него.

– Молодцы. – Похвалив сыновей и дочь, Роман Александрович обратился к маленькому Вите, который стоял отдельно от всех и прятал глаза. – А ты, Витя, ничего не хочешь сказать дедушке?

– Извините меня. Я поступил с Вами нехорошо. – После слов мальчика, на лице старичка образовалась добродушная, беззубая улыбка. Было очевидно – зла он не держит. Глава семейства снова начал говорить.

– Вот и славно. Спасибо Вам, Иннокентий Петрович, больше я Вас не смею задерживать. – Дедушка поклонился детям и уже собравшись уходить, что-то сказал мужчине на ухо. Роман Александрович выслушал и кивнул в знак согласия.

– Радуйтесь жизни, а не порокам. – Начал вдруг говорить пожилой сосед, обращаясь к детям. – Отпустите страхи и волнения, верти в лучшее, что в вас есть: верти в добро, верьте в любовь, дружбу, и, постепенно, вы сможете по-настоящему верить в себя. В себя таких, какими вы и должны быть. И в этот момент всевозможное зло всего мира не сможет вас сломать! – Закончив речь, старичок раскланялся и отправился на выход, продолжая все так же широко улыбаться. Видимо, дедушка был счастлив, что ему разрешили поговорить с детьми. Оставшись в кругу семьи, отец задал вопрос, обращаясь к детям.

– Как думаете, почему я его позвал? – Повисла тишина и, спустя время, первым решил ответить Витя.

– Для того, чтобы я извинился, за то, что прогнал его и не захотел брать его яблоки.

– Да, это так. Но это не главное. Главное в том, чтобы вы запомнили этого человека, потому что, возможно, лучше его вы уже не встретите. Только подумайте: старый, больной и одинокий человек, что только и делает, что раздает людям свои яблоки. А ведь он никогда не просил за это денег, не ждал похвалы, он просто хотел поделиться тем, что у него есть. А кроме яблок у него и нет ничего. Он готов отдать последнее, что у него есть, чтобы сделать хоть немного приятное пусть даже не знакомому человеку. Да, он не много странноват, но он уже очень старенький и все мы представить не можем, как ему тяжело собирать свои яблоки. Подумайте об этом – нам всем есть чему у него поучиться!

Так дети и росли: в заботе и нравственном воспитании. Спустя годы, Виктор, вспоминая нравоучения и мировоззрение своих родителей, никак не мог понять: как же они смогли быть такими богатыми и влиятельными людьми? Ведь стараясь видеть в людях хорошее, часто можно быть обманутым. Причем, что не редко, даже самим собой. Хотя, кто сказал, что добрый человек – это человек глупый?

Так же нужно добавить, что в подростковом возрасте Витя переставал и не хотел уже понимать, принимать взгляды своих родителей. Возможно, это связанно с тем, что его старшие братья так и не смогли научиться относиться к нему в серьез, а ему этого так не хватало. Лучшим другом Виктора была его сестренка, а он ведь хотел себе друзей таких же мальчишек, как и он: молодых, веселых и богатых. Поэтому в девятнадцать лет, поступая в один из столичных ВУЗов, Виктор потребовал себе отдельную квартиру, надеясь, что с отдельным жильем он все-таки сумеет обзавестись друзьями. Как ему тогда казалось, так оно и вышло, и он вступил в компанию самого популярного парня университета Егора Двардова. Но, будучи, чувствуя власть и свое высокое положение среди сверстников, этот популярный парень был совсем не такой, как любой из представителей семейства Кротовых. Егор Борисович Двардов, сын очень влиятельного бизнесмена, чье богатство было даже много больше состояния Романа Александровича, вырос совсем не в таких условиях, как Виктор. Его мать умерла, когда ему не было еще и десяти, а отец, Борис Сергеевич, не находил времени для нравственного воспитания сына. Более того, после смерти супруги, мужчина стал черствый и даже жестокий. К тому же, его виденье жизни шло в разрез с виденьем Романа Александровича. Возможно, именно поэтому сын Бориса Сергеевича и стал по примеру отца жестоким, да и чувства абсолютной вседозволенности и безнаказанности подливали масла в огонь. Так в светловолосом и на вид ангельском ребенке с голубыми глазами, легко умещались не лучшие духовные качества. О его проступках боялись говорить исходя из страха перед его отцом. Для более понятного восприятия, я приведу вам пример из одной из встреч отца и сына Двардовых.

Произошла эта встреча, как раз тогда, когда счастливый Виктор и подружился с Егором. Придя домой под вечер после занятий, Егор просто убивал время в семейном саду, дожидаясь вечера – времени развлечений.

– Егор, тебя отец зовет. – Без приветствий сказал Михаил, начальник безопасности и личный телохранитель Двардова-старшего. Мужчина отталкивающей наружности, с большим, безобразным шрамом на щеке.

– Зачем? – поинтересовался юноша.

– Ты забыл, что за человек твой отец?

– Как же…

Пройдя быстрым шагом сад, Егор намеренно сбавил скорость у входа в дом, делая вид, что любуется узором высокой, увесистой дубовой двери, на вид которая, весила не меньше 200 килограммов, но, как ни странно, легко открывалась.

Приоткрыв немного дверь, юноша спросил у Михаила в полголоса.

– А что ему от меня нужно?

– Ты же знаешь – твой отец не слишком общителен.

Опустив глаза, молодой человек с выдохом сказал:

– С тобой он-то хоть бывает и нормально разговаривает.

Улыбнувшись тонкими губами, Михаил ответил своим обычным грубым басом, нисколько не стараясь говорить тише.

– Тебе не нужно так говорить, он любит тебя одного по-настоящему. Только немного скрывает это. – После этих слов, косо взглянув на Егора, серьезно добавил: «Наверно.»

– Ну а в каком он хоть настроении, может он на что-то намекнул, когда сказал позвать меня?

– К чему расспросы? Если бы твой отец и стал бы со мной откровенничать или хотя бы говорить намеками – я бы оставил это при себе. Иначе, это могло бы не лучшим образом на мне сказаться. Я верный пес своего хозяина.

После этих слов, личный телохранитель Бориса Сергеевича слегка подтолкнул сына своего хозяина, давая понять, что ему уже начинают надоедать эти пустые расспросы трусливого мальчишки, который искренне боялся своего отца, но всячески демонстративно пытался всем доказать обратное. Но Михаил, суровый человек, с врожденной философией служения более сильному духом, видел его насквозь. И от этого относился с презрением к единственному отпрыску своего господина, хоть и довольно-таки искусно скрывал это из уважения к Двардову-старшему. Вообще, нужно сказать, что глядя на Михаила, невозможно определить, что у него на уме. С одним и тем же выражением лица он может давать похвалу отличившемуся работнику и, ровно с теми же эмоциями, придушить человека голыми руками, если ему будет отдан приказ. «Хладнокровие и самообладание – две сущности одной из не многих добродетелей воина» – так всегда он отвечал на вопросы о его беспристрастия к делу. Хотя, должно признать, посторонние люди вопросы ему задавали не часто. Остальную часть пути, длинный коридор от входа до кабинета Бориса Сергеевича, они шли молча. Ведь Егор, хоть и не на столько, сколько отца, все же опасался приближенного своего родителя и знал: если Михаил не хочет вести диалог (а болтать он никогда не любил), то лучше помолчать. Перед дверью в кабинет, телохранитель остановился, давая понять, что дальше Егору нужно идти самому. Набравшись мужества, парень вошел вовнутрь. Оказавшись внутри кабинета, он не сразу заметил отца. Сам кабинет был весьма просторный, но все-таки находится внутри многим было тяжело. Немного мрачное помещенье, с всегда закрытыми занавесками темно-красного цвета. Слева от входа находилась старинная деревянная вешалка, на которой неизменно всегда весел один лишь пиджак, да в зимнее время шарф хозяина дома. У многих, да и у Егора, она вызывала ассоциации спаленного в самой преисподней молодого деревца. Если же приходили посетители, они всегда снимали верхнюю одежду еще в коридоре, хоть на этом и не настаивал Борис Сергеевич. Справа располагались доспехи средневекового рыцаря, причем не парадные, а боевые. На них отчетливо можно было рассмотреть вмятины, оставленные неприятелем в бою. Еще одна особенность доспехов заключалась в том, что глазницы полного, закрытого шлема, как будто бы наблюдали за смотрящим на них человеком, под каким углом не оказался бы взгляд наблюдателя. У левой стены расположился масштабный мраморный камин. Многим приходило на ум, что камин и вешалку создавал один и тот же мастер, так как складывалось впечатление, что достали его от туда же, от куда и «спаленное деревце». В длину он был примерно два с половиной метра. Две фигуры полуодетых девушек, со склоненными головами, держали крышку камина в позе древнегреческого титана Атласа. В целом, глядя на этот камин, можно было прямо-таки ощутить силу отчаяния этих скульптур. На самой крышке лежала одна лишь сабля, принадлежавшая какому-то хану «Золотой Орды». Спереди данного творения располагалось массивное кресло из красного дерева, под которым находилась шкура медведя, подстреленного самим хозяином кабинета. С противоположной стороны стоял деревянный книжный шкаф, коричневого цвета. И, на конец, прям напротив двери, находился трехметровый стол овальной формы. На нем никогда не было ничего лишнего, лишь бумаги, настольная лампа, подставка для ручек и стеклянная пепельница самой обыкновенной формы.