Криминальные будни психиатра
Шрифт:
Савелий вежливо улыбнулся, давая понять, что оценил шутку. Как же — мало, куда ни плюнь — в торговый центр попадешь.
— Очень серьезная компания, — повторил Хотин, — солидные люди, с выходом на все уровни, на все инстанции. А префект у них вообще здесь. — Хотин сжал пальцы в кулак и потряс им в воздухе, показывая, как крепко держат префекта солидные люди. Они давали неплохие деньги, — продолжил Хотин, отпив из чашки. — Николай Николаевич согласился бы, было видно, что он колеблется, но Олег Михайлович, бывший категорически против продажи, сумел-таки его уговорить. Как же — склад только что встал на ноги, впереди такие перспективы, разве можно продавать такой бизнес! Короче говоря — переговоры прервались, но интерес к складу-то сохранился. В феврале была сделана попытка возобновить переговоры, но Николай Николаевич к тому
— Каждому — свое, — дипломатично ответил Савелий.
— Да, каждому — свое, — согласился Хотин. — В апреле люди вышли на меня. Пригласили в офис, наговорили кучу комплиментов, обласкали-подогрели и предложили уговорить Николая Николаевича и Олега Михайловича расстаться с комплексом. Я же в некотором роде приходился Вергуну родственником. Его жена — двоюродная сестра моей матушки. Деньги, между нами говоря, предложили не ахти какие, можно сказать — подачку кинули, поэтому я от них отказался и попросил в случае успеха дать мне место в их структуре. Они согласились. Выбрав удобный, как мне казалось, момент, я пошел к Николаю Николаевичу и выложил ему все, как есть, вместе со своими соображениями. Соображения были простые — купить на вырученные деньги недвижимость и сдавать ее в аренду. Доходы был бы немного ниже, но зато стабильные, без срывов и «ухода в минус». В какой-то момент мне показалось, что я сумел его убедить, но это только показалось… Меня послали подальше и чуть было не уволили под горячую руку. Правда, Николай Николаевич быстро остыл и сообразил, что без юриста ему никуда, а доверенного человека так сразу не найдешь, поэтому увольнять меня не стал, но с тех пор держался холодно, неприветливо. Я больше чем уверен, что он втихаря начал подыскивать мне замену. Больше предложений по покупке не поступало, а вскоре начались убийства… Вы, Савелий, производите впечатление разумного человека. Можно ли узнать, какие выводы приходят вам на ум?
Хотин откинулся на спинку своего кресла и победно посмотрел на Савелия. «Ну-ка, попробуй, скажи, что я не прав!» — говорил его взгляд.
— Вопрос, конечно, интересный, — осторожно начал Савелий, — но как-то это чересчур для бизнес-разборок. В таких случаях, насколько мне известно, принято убирать несогласных и решать дела с их наследниками. Зачем убивать Кирилла Высоцкого, даму из отдела персонала и водителя погрузчика? Куда логичнее было бы начать с Олега Михайловича. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…
Савелий, хоть и не был суеверным, символически поплевал через левое плечо и трижды стукнул костяшками пальцев по столешнице. Как бы не накаркать, ненароком.
— А вы посмотрите на вещи шире! — призвал Хотин, описывая в воздухе замысловатую фигуру рукой, державшей чашку. — Ребята не мелочатся, играют по-крупному, как и положено людям такого масштаба. Николай Николаевич считает, что у него прибыльный бизнес. А если вот так? У Олега Михайловича мало проблем? А если его сына убить? Николай Николаевич упирается? Уберем и его, причем так, что скоро на складе ни одного сотрудника не останется!
— Ну, вроде бы не так все плохо, — возразил Савелий. — Работают же люди…
— Пока не так все плохо. — Хотин улыбнулся, и в улыбке его промелькнуло нечто зловещее. — А вот убьют еще парочку человек — тогда поглядим.
— Вы так равнодушно об этом говорите, Александр, — не то упрекнул, не то просто констатировал Савелий.
— А как мне еще говорить? — удивился Хотин. — Я делился своими соображениями и с Николаем Николаевичем, пока он был жив, и с Олегом Михайловичем и с двумя оперативниками, которые приходили ко мне. Никто не воспринял мои слова всерьез! «Дабл фолт» — двойная ошибка, есть в теннисе такой термин, означающий потерю подающим двух подач подряд. Кому не скажу — как об стенку горох. А ведь это единственное логическое объяснение того, что происходит. Я так понимаю, что до Олега Михайловича уже начинает доходить, что к чему. Непонятно только, зачем он вас пригласил. Но это я просто мыслю вслух, не обижайтесь, пожалуйста…
Савелий заверил, что он не обижается и вообще все понимает правильно, а затем поинтересовался названием фирмы, которая желала купить складской комплекс.
— Группа компаний «О-Кетни». Слышали, наверное?
— Когда-то что-то слышал, —
ответил Савелий. — Но подробностей не помню…— Наберите в любом поисковике и сразу все вспомните, — посоветовал Хотин. — Я, собственно, уже и не дергаюсь. Мне что — больше всех надо? Себя я как-нибудь защищу, а на других мне плевать. Только не надо осуждать меня за мою прямоту. Вам ведь тоже безразлично, что будет с другими, не так ли?
— Не совсем, — ответил Савелий, — но я вас понимаю. Очень обидно, когда ты говоришь какие-то разумные вещи, а к тебе не прислушиваются. Знаешь, что прав, а до людей донести не можешь…
— Вот и вы уже согласились с тем, что я прав!
— Честно говоря — не совсем. — Савелий виновато улыбнулся. — Я имел в виду нечто другое. Хотел сказать, что приходилось бывать в подобных ситуациях и потому я прекрасно понимаю ваши чувства. Скажите, Александр, а версию с маньяком вы полностью сбрасываете со счетов?
— Полностью, — подтвердил Хотин. — Очень уж от этой версии Голливудом отдает. Это там любят маньяков, вампиров, восставших мертвецов. А в реальной жизни принято мыслить более реальными категориями…
Грузчик Анисимов оказался единственным богатырем из девяти подозреваемых. Ну, если не богатырем — то близко к тому. Рост около метра девяносто, широкие плечи, здоровенные кулаки. И при этом скошенный безвольный подбородок, бегающие глаза и склонность к откровенному вранью.
— Ох, что творится, — совсем по-старушечьи начал он, едва успев войти. — Страх-то какой! Друг от друга шарахаемся, друг друга подозреваем. Пашка Харченко вчера начал рассказывать, какие расстегаи его жена печет, так я теперь и Пашку опасаться начал. Уж больно смачно он об этой кулинарии рассказывал. А вы, доктор, в самом деле успокаивающие таблетки можете выписать? Мне тогда попрошу двойную дозу, я ж вот какой здоровый. — Хлопок обеими ладонями по пузу. — И желательно такое, чтобы с водкой сочетать можно было, а то я с тех пор, как пошла вся эта катавасия, без стакана не засыпаю. И сны снятся страшные, будто бегу я от этого маньяка длинным-длинным коридором, а вокруг нет никого. Бегу, оглянуться боюсь, но слышу — нагоняет. И в какой-то момент сзади рукой цап! А рука холоднющая! Я начинаю орать и просыпаюсь от своего крика. И не только я просыпаюсь, но и жена, и сыновья, даже теща, на что уж совсем глухая, и то вскакивает…
О страхах своих Анисимов рассказывал монотонно, словно заученный урок отвечал. В глаза Савелию не смотрел, то и дело теребил воротник клетчатой рубашки, надетой под засаленный рабочий комбинезон, и оглаживал ладонью шишковатый, наголо бритый череп.
— Я уж у нашего участкового интересовался, что бы мне для сна попринимать, но вы же лучше моего знаете, кто сейчас в поликлиниках работает. Одно название, что врачи. Он мне гулять перед сном посоветовал, вы представляете? — Хлопок ладонями по коленям. — Это мне, когда я так на складе набегаюсь, что домой еле иду. Какие тут прогулки? А сна все равно нет, несмотря на усталость. До тех пор пока стакан не накатишь и огурчиком не закусишь. Тогда немного отпускает…
Савелию все больше и больше казалось, что Анисимов врет. Распространенная ошибка — люди почему-то считают, что попасться на лжи можно лишь тогда, когда говоришь о чем-то конкретном, что можно перепроверить, уточнить и так далее. Если же, выражаясь словами Виталика, «несешь пургу» о своем внутреннем мире, то кто ж уличит тебя в том, что ты говоришь неправду? В душу-то не заглянешь.
В душу не заглянешь, но когда человек врет, он одновременно сигнализирует об этом. Смотрите — вру я, вру и не краснею! Надо только уметь читать эти сигналы. Основные жесты лжеца, такие как прикосновение к носу, оттягивание воротничка с почесыванием шеи, почесывание ушей и прикрытие рта рукой, известны многим, но мало кто знает, что существует еще как минимум три десятка жестов того же плана.
— Так что без таблеток мне, наверное, не обойтись. Ох, скорей бы его поймали, маньяка этого. Вы не поверите, доктор…
— Я вообще-то не доктор, — поправил Савелий, чтобы не выходить из своей легенды.
— А кто же вы? — удивился Анисимов.
— Психолог.
— Значит, и таблеточки выписать не можете? — разочарованно уточнил Анисимов.
— Увы, не могу. — Для наглядности Савелий развел руками. — Но могу поговорить, дать совет.
— Что мне в ваших советах? — вздохнул Анисимов. — Эх, придется, наверное, уходить. Не хотелось, конечно, привык я здесь…