Криоожог

— Не… совсем, — выдавил Форлынкин. — По большей части моя работа здесь была связана с проблемами живых. Но в прошлом году мне пришлось отправлять домой на Барраяр тело одного туриста — бедняга занимался подледным дайвингом, очень опасный спорт. А еще я дважды оформлял доставку на Кибо останков бизнесменов, погибших на территории Империи в результате несчастного случая. Одного — замороженным, другого — в виде урны с прахом. На последнее от родственников поступили жалобы, которые я передал в соответствующие инстанции. — Самым дипломатичным образом — а как еще? — консул добавил: — Я благодарен за то, что вы показали нам положение дел изнутри, Винг-сан. Это открыло мне глаза на многое. — Из-под ресниц он кинул быстрый взгляд на Майлза.

На обед после презентации их пригласили в невысокое здание, за окнами которого виднелся сад и пруд с карпами. Зал украшали бумажные ширмы, циновки татами, очередные стеклянные фигурки и цветочные композиции: горстка камней, три палочки, пара бутонов, цветок. Их усадили за пару низких лакированных столиков на шелковые подушки: Майлза — между Вингом и Аидой, а Сторрз за соседним столом опекал Форлынкина, Ворона и Роика. Пара слуг подавала одно за другим изысканные блюда, похожие на миниатюрные скульптуры, и Майлз наконец-то согласился, чтобы Аида плеснула ему в плоскую керамическую чашку странноватого на вкус вина. Интересно, намеренно ли дизайн этой посудины предполагает умеренность в питье: ведь всякий, кто слишком переберет, рискует расплескать ее содержимое себе на грудь? Майлз пока справлялся.

Аида поддерживала беседу, переходя от одной нейтральной и приятной темы к другой и периодически придвигаясь еще на дюйм ближе. Ее накидка и нижнее платье слегка распахнулись, стратегически открывая бюст в низком вырезе. Майлз подозревал, что в ее духах содержатся феромоны, но намек и так оказался предельно ясен: молодая женщина входит в предложенную ему взятку, если он того пожелает. Увы, не похоже было, что Аида много знает и в курсе всех местных сплетен, к тому же Майлзу не стоило выглядеть падким на любой подкуп. Есть такая штука, как артистическое чувство меры. Майлз достал голокуб и похвалился снимками своей великолепной жены и прекрасных детишек, и Аида сдала позиции. Заодно он пожаловался на то, как накладно содержать семью, и чуть поближе придвинулся уже Винг. Майлз отпил еще их странного вина и по-дурацки разулыбался.

Майлз был уверен, что с «Белой Хризантемы» станется поить его до тех пор, пока он не свалится под стол. Поэтому он решил свернуть вечеринку, пару раз намекнув, что Форлынкину пора возвращаться к его обязанностям. Аида пересела за второй столик, развлекать остальных гостей, а Винг повел Майлза прогуляться вокруг пруда, как он сказал, «проветрить голову». Голова Майлза, во всяком случае, прояснилась очень быстро, едва Винг перешел к детальному рассказу о том, каким образом Майлзу тайно переводятся его новые акции. «Быстрая работа, милорд Аудитор: от флирта до постели за один день». Только кто здесь кого поимел? Ну почему, почему же его вообще решили подкупить?

— Я искренне верю в комаррский проект, — доверительно поделился с ним Винг. Он был в легкой эйфории, то ли от вина, то ли в предвкушении финала переговоров: похоже, выигрышная сделка породила в душе Винга не меньше страсти, чем у какого-нибудь джексонианца. — Говоря откровенно, я перевел все мои капиталы и опционы из «Белой Хризантемы» в дочернее предприятие «Солстис-Белая Хризантема». И даже свой собственный контракт я переписал на новый криоцентр — вот сколько я на него поставил! Как видите, я подкрепил свое слово жизнью и деньгами. — Его темные глаза сверкнули при этом откровении.

Наконец-то у Майлза сошлись концы с концами. «Боже правый. Ты только что выдал мне себя с головой, Винг».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Паук-волк, живой и настороженный, в своей черной шубке с белыми полосками и аккуратными пятнышками походил на аристократа в вечернем фраке из фильма по головиду. Джин отчетливо видел все восемь глаз на свирепой маленькой мордочке: два ярко-черных смотрели прямо на него, четыре располагались ниже, и еще по одному с каждой стороны головы. За его… нет, ее брюшком висел пушистый ярко-белый комок, похожий на шарик ваты — это ведь кокон с яйцами? Выходит, это мама-паучиха? Склонившись над полом заплесневелого садового сарайчика, Джин сперва оцепенел от восторга, потом медленно подался назад. Лишь бы ее не спугнуть, а то она юркнет в щель в полу или стене раньше, чем Джин найдет что-нибудь, куда ее посадить. Паучиха была для своего вида крупной особью, размером с последний сустав его большого пальца — длиннее трех сантиметров. Настоящий взрослый паук. И, кажется, она терпеливо его ждала.

Джин с досадой оглядел сарайчик. Путь из северо-западного пригорода, где жили тетя с дядей, до южной части города оказался куда дольше, чем он себе представлял. Отчасти потому, что уставшая Мина — как и он ожидал — то и дело начинала ныть и отставать. Но Джин к тому же опасался, что во время их долгого ночного марша где-то свернул не туда и заблудился. Улицы поворачивали в неожиданном направлении, путая его, а башни городского центра, проглядывающие то и дело с холма или открытого места, выглядели одинаково со всех сторон.

Здорово, что им удалось найти это убежище. Рано утром они зашли купить пол-литра молока в магазинчик на углу неподалеку отсюда, потом прошли несколько кварталов, выглядывая место, где бы притаиться на время занятий в школе. На одном доме висела табличка «Продается»; они заглянули в окна и увидели, что внутри нет ни мебели, ни людей. Безопасно. Дом оказался крепко заперт, но за ним в саду они обнаружили сарайчик с дверью без замка. Сад окружала высокая стена, в нем было много кустов и деревьев, скрывающих их от любопытного взгляда — хорошее место, чтобы спрятаться. В довершение всего, во дворе нашелся кран, из которого еще шла вода. Плиток готового завтрака им с Миной пока хватало, хотя они уже надоели, а вот отыскать воду было непросто. За долгий вчерашний переход им дважды повезло найти в городских парках не только питьевой фонтанчик, но и туалет. Мина очень капризничала, не желая сходить за кустики, пусть даже в темноте ничего не видно.

Увы, на полках в сарае подходящих коробочек не лежало, и садовых инструментов тоже, кроме одной ржавой и погнутой лопатки. Джин покосился на сестру, которая спала, подложив под голову свернутую курточку. Рядом стоял ее желтый рюкзачок на молнии, разрисованный улыбающимися (и анатомически неправильными) пчелами. Джин нагнулся и принялся рыться в ее пожитках. Ага, вот!

— Эй! — пробурчала Мина, садясь и зевая. Лицо у нее было бледное со сна, на щеке отпечатался рубчик от самодельной подушки, волосы топорщились в разные стороны. Почему это после дневного сна люди всегда такие раздраженные и помятые? — Ты что, крадешь мои деньги?

Джин со щелчком открыл пластиковую коробочку, где сестра держала свои монетки, и высыпал содержимое в пакет. — Нет! Мне просто нужна коробка.

— А зачем? — поинтересовалась Мина, хмуро наблюдая за таким покушением на свою собственность. Хоть не кража, и то хорошо.

— Будет домик для паука.

— Фу-у! Не люблю пауков. Паутина в рот забивается.

— Это паук-волк. Тарантул. Они не плетут паутину.

— А-а. — Мина заморгала, привыкая к этой мысли. Не то, чтобы брат ее окончательно убедил, но она хоть не стала по-глупому визжать. Пока Джин ловил свою добычу, Мина держалась подальше. Но как только леди-паук оказалась заперта за прозрачным пластиком и не опасна, Мина не отказалась взглянуть на нее поближе. Джин показал ей многочисленные крохотные пучки волосков, глаза, жвалы и многообещающий кокон с яйцами.

— У нее правда восемь глаз! — восхитилась Мина, чуть не окосев в попытке свести собственные глаза на переносице, словно пытаясь представить, как видит паучиха. Ободренная примером брата, она постучала по пластиковой крышке.

— Эй, не надо. Ты ее испугаешь.

— А она сможет там дышать?

Джин оглядел коробку, терзаемый новыми сомнениями. Да, она действительно хорошо закрывается, но и воздух туда тоже не проходит. Тарантул тщетно царапал стены своей новой тюрьмы коготками. — Какое-то время сможет.