Крипта

Серия тестов подходила к концу. Администраторы были довольны. Все шло по плану. Выходные данные соответствовали расчетным параметрам. Нейросеть работала не идеально, но быстро училась, создавая все новые и новые алгоритмы для повышения собственной эффективности. Особенно интересно было наблюдать, как она разгрызла довольно сложную даже для более мощных машин задачку, подкинутую группой ученых из университета Тохоку. Работа с погодой вообще непростая задача, даже в режиме анализа текущих данных, а климатологи закачали в систему огромное количество информации за последние 100 лет. Простенькая программка, которой они пользовались, была довольно неплохой, но нейросеть на ее базе очень быстро выстроила свою систему анализа и прогнозирования и уже через несколько недель начала выдавать первые, пока что сырые, варианты климатической модели. Администраторы с восхищением смотрели на бегущие по экрану столбцы атмосферных параметров и, уважительно качая головами, соглашались, что программистам из университета Хоккайдо действительно удалось сделать шаг вперед в развитии нейросетей.

По заказу климатологов из Тохоку нейросеть на базе подготовленных ими региональных прогнозов выстраивала глобальную модель изменения погоды на 50 лет вперед. Отвечающие за тестирование суперкомпьютера администраторы не очень разбирались в выдаваемых нейросетью столбцах атмосферных данных, но им было очень интересно, какая погода будет в Хоккайдо через 10, 20 или даже 30 лет. Чтобы узнать это, не надо было лезть в суперкомпьютер. Ребята из Тохоку уже проделали всю предварительную работу, составив детальные температурные прогнозы по всем регионам мира. Именно их, не спеша играясь с переменными, и сводила в единую глобальную модель нейросеть.

Вообще-то самостоятельно работать с базами данных клиента считалось дисциплинарным нарушением, но, с другой стороны, вся информация, предоставленная группой климатологов, была открыта для загрузки в суперкомпьютер, и администраторы имели свободный доступ к любому ее сегменту. В конце концов, они могут просто проверить целостность исходных файлов, уже находящихся в работе. Ну и заодно посмотреть, что за погода ждет Японию в будущем.

Успокоив себя таким нехитрым образом, один из администраторов, скучающий во время ночной смены, залез в загруженные в суперкомпьютер исходные файлы и выбрал дату июнь 2050, регион Восточная Евразия и нажал на поиск. Вместо ожидаемой цветастой карты с температурными областями он снова увидел скучные столбцы цифр. Несколько минут ушло на то, чтобы в них разобраться. Первый обозначал температуру, второй - влажность, третий - количество осадков, четвертый - скорость ветра и так далее. Всего двенадцать столбцов скучных цифр, детально изучать которые не было никакого желания. Разочарованный в том, что увидел, администратор уже хотел закрыть файл, но его взгляд остановился на одном из значений, обозначающем среднемесячную температуру. Он снисходительно хмыкнул, предполагая, что климатологи допустили в своих расчетах ошибку или же просто неправильно ввели данные, и, подвинув кресло поближе к столу, открыл прогноз на июль 2050, потом на август, потом на июнь 2051-го, потом снова вернулся назад. Тихо присвистнув, он откинулся на спинку кресла. Ошибки не было, парни из Тохоку действительно предполагали, что летом 2050 года будет именно такая температура.

Немного озадаченный тем, что увидел, администратор сделал пометку на листе бумаги, чтобы после смены обсудить эти странные, не вписывающиеся в обычные представления о будущем погоды данные со шведским профессором, руководившим климатической лабораторией.

До полуночи оставалось несколько минут. Администратор вывел на экран рабочие параметры суперкомпьютера. Все было в норме. Он покликал мышкой по экрану, проверяя отдельные блоки, и, долив себе из термоса чаю с жасмином, приготовился ждать, когда истекут последние секунды прошедшего дня. Он любил этот момент, когда на хронометре появляются разделенные двумя точками шесть нулей, потом сразу же начинается отсчет секунд нового дня, и во время ночной смены старался его никогда не пропускать. Вот и на этот раз он завороженно смотрел на экран, отсчитывающий последние мгновения суток. ...57 ...58 ...59. Но как раз когда должны были появиться заветные 6 нулей, экран несколько раз моргнул, потух и сразу же загорелся ровным, так ненавистным любому пользователю компьютера синим светом, означающим системный сбой. Через секунду на экране появилось короткое сообщение "system not responding. restart to continue"* (*Система не отвечает. Перезагрузитесь, чтобы продолжить). Скривившись, словно от приступа зубной боли, администратор крутнулся в кресле и придвинулся ближе к терминалу автономной диагностической станции, обслуживающей суперкомпьютер. Он быстро ввел нужные пароли и, открыв обзорный экран, тихо застонал. Все основные показатели были на нуле. Производительность процессоров - 0. Объем основной и оперативной памяти - 0. Отклик базового ПО и нейросети - 0. Похоже, по каким-то причинам произошел коллапс системы с ее полной очисткой. И это случилось во время его дежурства...

Перед глазами администратора неконтролируемой вспышкой мелькнула картинка обнаженного по пояс, стоящего на коленях с кодзука* (*Самурайский кинжал) самурая, готового сделать себе сэппуку* (*Сэппуку, или харакири, - ритуальное самоубийство путем вспарывания себе живота кинжалом, практиковавшееся самураями). Отчаянно тряхнув головой, он подавил в себе приступ паники и снова взглянул на монитор основного терминала, где на синем экране все еще висело выведенное белыми буквами пугающее сообщение.

Перезагружать систему было нельзя. Это могло стереть все следы проблемы, из-за которой произошло обрушение. Администратор медленно осмотрелся, словно ожидая, что где-то в операционном зале может находиться нужная подсказка, и уперся взглядом в стоящий на одном из рабочих столов телефон. Встрепенувшись, он быстро одел гарнитуру и по очереди связался со всеми дежурными администраторами киберцентра. У всех системы работали нормально. Никаких необычных проявлений не было. Конечно, ведь его машина работала в полностью автономном режиме. Значит, проблема, скорее всего, изолирована и касается только ее. Обреченно вдохнув, он набрал старшего ночной смены администраторов.

Через несколько минут в его операционном зале собрались несколько человек, включая дежурного специалиста по кибербезопасности и аппаратному обеспечению.

Диагностика краша* (*Жаргонное обозначение остановки компьютера из-за дефекта или критического сбоя ПО) заняла больше суток. Утром следующего дня изможденная бессонной ночью и напряженной работой группа программистов докладывала о природе проблемы на экстренном совещании руководства киберцентра. В суперкомпьютер Фуджитсу входило три подсистемы. Одной из них была созданная университетом Хоккайдо нейросеть, которая заканчивала работу над заказом метеорологов по созданию глобальной погодной модели. К ней вопросов не возникало. Две другие представляли собой последние модификации кластеров PRIMERGY* (*Разработанная Фуджитсу архитектура серверов), работающих на базе процессоров Xeon Scalable и Xeon Phi, производимых американской Intel и соединенных высокопроизводительной коммуникационной архитектурой Intel Omni-Pass fabric, использующейся в облачных серверах. Сбой произошел именно в этой интеловской связке.

Для чистоты и безопасности тестов вся система была отключена от внешнего мира. Но это отключение было не в виде физического разрыва соединения, а посредством специального запрета, установленного в программе управления сетями Omni-Pass. Как раз эта интеловская программа без авторизации администратора самостоятельно установила внешнее соединение, впустив из сети огромный массив мусора, среди которого, скорее всего, оказалась вредоносная программа, нарушившая работу одного из центральных процессорных блоков. Скомпрометированный блок отдал команду вначале на отправку обработанного нейросетью материала и баз данных в сеть, а затем на очистку памяти на всех серверах.

– Как Omni-Pass могла обойти установленный ей же запрет?
– директор киберцентра поднял тяжелый взгляд на руководителя сектора программного обеспечения.

– Оба серверных кластера и коммуникационная архитектура сделаны Intel. Я еще на этапе планирования высказывал опасения о том, что процессоры Intel уже на этапе производства прошиваются для обхода аппаратного движка шифрования и получения внешнего контроля над системой, - с вызовом ответил программист.
– Сейчас есть два варианта. Либо в Intel изначально заложена возможность внешнего доступа к управлению своей коммуникационной архитектурой, либо в ней произошел внутренний сбой. В первом случае мы ничего не сможем сделать, потому что закладка наверняка сделана по заказу спецслужб США, чтобы обеспечить внешний доступ к нашим суперкомпьютерам. Во втором мы сможем рассчитывать на компенсацию и гарантийную замену поврежденного железа и ПО. Это если мы американцам сможем что-то доказать. Intel по нашему запросу уже направила сюда из Токио группу специалистов.

– Грязные свиньи...
– зло выругался директор.
– И зачем американцам понадобилось ломать наш суперкомп? Он ведь не выполнял никакой секретной работы.

– Не знаю, - пожал плечами программист.
– Надо бы позвонить в Тохоку и сказать климатологам, что у нас возникли проблемы.

– То, что случилось, это позор для нашего центра. Я позвоню и извинюсь перед учеными из Тохоку лично. Кстати, выясните, не было ли контактов между ними и дежурным администратором, в чью смену произошел обвал, - директор бросил быстрый взгляд на начальника службы безопасности.

– Господин директор, я ждал своей очереди, чтобы сообщить, что группа ученых из университета Тохоку, которые разместили у нас заказ, вчера ночью погибла в автокатастрофе, - сообщил тот.

– Как. Все?

– Все, господин директор. Лаборатория климатологии была небольшая, всего четыре человека. Все ехали в одной машине. Все погибли.

– Это ужасно... Какое странное совпадение, - директор обвел всех многозначительным взглядом.

– Это еще не все, - продолжил начальник службы безопасности.
– Сегодня утром в Хоккайдо под поезд скоростного метро бросился администратор, дежуривший во время краша. Полиция ведет расследование. Свидетели говорят - самоубийство.