Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ
Шрифт:
– У вас есть конкретные предложения? – хмуро поинтересовался нарком.
– Конечно, я сам мог бы заняться этим делом…
Вышинский сделал паузу, ожидая реакции Молотова, но не дождался.
– Громыко доложил вам о беседе с женой Рузвельта? – спросил Андрей Януарьевич.
– Нет.
– И мне не счел нужным доложить. Что это означает? Недисциплинированность? Или поддержание каких-то сомнительных контактов без ведома руководства? Он себя там удельным князем ощущает. Или в свои игры играет, недостойные советского дипломата.
– А
– Надо дать Громыке в помощь надежного работника. В посольстве в Вашингтоне есть вакансия советника.
– Кого рекомендуете?
– Новикова. Он все-таки раньше работал в ЦК партии.
На совещании Громыко обратился к Новикову:
– Вы заметили необычный тон сегодняшних редакционных статей американской прессы?
– Я их еще не читал, – ответил Новиков.
– Ас чего же вы начинаете утро? – поинтересовался посол.
– Утром я читаю «Правду», – гордо ответил Новиков.
– А вы знаете английский, товарищ Новиков? – спохватился посол.
– Не знаю.
– Начинайте учить, – посоветовал Громыко.
В кабинет посла вошел шифровальщик:
– Срочная телеграмма!
Шифровальщик прочитал: «Напоминаю, что вам не рекомендуется проводить встречи, не санкционированные Москвой, которые могут быть неверно истолкованы в стране пребывания».
Громыко поднял голову:
– Кто подписал?
– Товарищ Вышинский.
Вечером Громыко сказал жене:
– Сегодня открытие картинной галереи. Там будет Элеонора Рузвельт. Но ты поедешь одна.
– Я не хочу без тебя. Что мне там делать одной?
– На тебя возлагается важная дипломатическая миссия. – Губы Громыко изогнулись в улыбке. – Ты подойдешь поздороваться и передашь ей этот пакет с фотографиями. Объяснишь: это новые снимки для выставки о детях – жертвах войны. И не беспокойся – с тобой поедет хороший переводчик.
– Наверное, я не должна задавать тебе этот вопрос. Но почему ты обратился именно к Элеоноре Рузвельт?
– Элеоноре было всего восемь лет, когда умерла ее мать, и десять, когда скончался ее отец. Он спился. Ранняя смерть родителей, собственное одиночество воспитали в ней умение сочувствовать и сопереживать. Она готова помочь тем, кто попал в беду, кто нуждается в помощи и поддержке…
Вернувшись, Лидия Дмитриевна вошла в кабинет мужа:
– Все произошло так, как ты говорил. Элеонора Рузвельт сама подошла ко мне. Просила передать тебе, что она беседовала с президентом. И нашла у него полное понимание.
– Спасибо тебе. – Громыко поцеловал жену. – Думаю, это был решающий разговор.
Один из сотрудников посольства зашел к советнику Новикову, информировал:
– Жена Громыко передала жене Рузвельта какой-то пакет.
– А что та сказала?
– Что говорила с мужем и нашла у него
понимание…– Что это за секретные переговоры наш посол устроил с американским президентом? – недовольно заметил Новиков. – Никого не поставив в известность.
– Личные дела устраивает? – подхватил молодой дипломат. – Не собирается ли он…
Новиков снисходительно кивнул:
– Спасибо, можете идти… Главное – сохранять бдительность. Обо всем важном докладывайте мне лично.
Постучав, в кабинет посла вошел молодой человек с бледным лицом – он редко покидал свою комнату. Это был шифровальщик. В руке он держал папку.
– Срочная телеграмма из Москвы! Я только что расшифровал.
Посол взял папку. Прочитал шифровку. И нажал кнопку вызова:
– Где военный атташе?
В кабинет вошел генерал:
– Слушаю, Андрей Андреевич.
– Если мне не изменяет память, к вам должен зайти адмирал Джонс.
– Так точно. Жду его ровно через час.
– Когда он будет уходить, предупредите меня. Я должен его повидать.
Адмирал быстро спускался по лестнице. Андрей Андреевич поднимался ему навстречу.
– Господин посол!
– Господин адмирал! Как младший сын ваших друзей, о котором вы беспокоились?
– Лейтенант Джек Кеннеди в госпитале. Но прогноз хороший. Главное – он не попал в плен к япошкам и будет сражаться.
– Я искренне рад, господин адмирал. Скажите, а правда, что вы по воскресеньям играете в бридж с президентом Рузвельтом?
– Совершенно верно. Когда-то охотились, но сейчас это развлечение недоступно президенту. Так что играем в бридж. Хотите присоединиться?
– Я неважный игрок, – признался Громыко.
– Вы себя недооцениваете, – откликнулся адмирал.
– В карты, – пояснил посол. – Но мне очень нужно поговорить с президентом в неофициальной обстановке.
Адмирал пристально посмотрел на посла:
– Я понял. Сделаю что смогу.
В воскресенье утром Громыко, как обычно, пришел в свой кабинет.
– Как-то мало людей в посольстве, – недоуменно заметил он.
– Так сегодня воскресенье, – осторожно ответил Рожков.
– Неужели? – искренне поразился посол.
Громыко хотел прикрыть за собой дверь.
– Андрей Андреевич, извините, что напоминаю… Завтра утром в Москве будут ждать шифровку. Когда прислать шифровальщика?
– Я скажу.
Громыко закрыл да собой дверь.
В два часа дня влетел Рожков:
– Только что звонили из Белого дома! Президент ждет вас!.. Но вы ничего не говорили о предстоящей встрече.
– Предупредите шифровальщика, – распорядился Громыко. – Когда я вернусь, он должен быть готов к работе.
В овальном кабинете советский посол застал президента Франклина Рузвельта, вооруженного лупой. Перед ним лежали альбом с марками и каталог.
– Я и не подозревал, что вы такой страстный филателист! – сказал Громыко.