Кристийна, или Легко ли быть средней сестрой

Я так загордилась: мой папа подарит моей маме такие бледные и такие дорогие цветы!

Но на рынке орхидеи не продавали. Некоторые цветы были бледными, и все — дорогими, но ни один не назывался орхидеей. Там продавали тюльпаны, нарциссы, цикламены, подснежники и даже белую сирень — казалось, что автобус номер десять привёз нас куда-то на юг. Только нарциссы не пахли, а подснежники были хиленькими, а папа хотел подарить маме цветы, которые сказочно пахнут, так он и сказал. Хоть на все двадцать рублей, которые были у него в бумажнике.

В большом здании, которое папа назвал рыночным павильоном, тоже не было орхидей. Но у окна сидела тётенька, которая улыбалась широко и весело, как наша деревенская бабушка.

— Маленькая барышня желает витаминов? — спросила тётенька.

— Желает! — ответил папа за меня и разделил протянутую ему на вилке кучку капусты пополам — половину отправил в мой рот, другую — в свой.

Капуста оказалась ужасно вкусной — сразу и кисленькая, и сладкая.

— Сказочная капуста! — воскликнул папа. — Пожалуйста, взвесьте мне целое кило, если у вас найдётся полиэтиленовый пакетик.

— Найдётся, — кивнула тётенька и протянула папе пакет с капустой, а мне красивое краснобокое яблоко.

Мы с папой долго ходили по рынку, хрустели кислой капустой и искали орхидеи. И вдруг я почувствовала, как моё сердце забилось сильнее: тук-тук! Моё сердце всегда делает «тук-тук», когда поблизости оказывается симпатичная собачка. «Ту-тук-тук» — стучало оно теперь, потому что у рыночных ворот стоял мужчина с тремя чудесными собаками. Большой чёрный пудель сидел у ног мужчины, а рядом с пуделем стояла корзинка с двумя ужасно милыми, просто жуть какими прелестными щеночками. Я взяла папу за руку и подвела к щеночкам.

— Кристийна, ты же знаешь, — твёрдо сказал папа, заметив щенят, — ты прекрасно знаешь, что мы не можем взять собаку!

— А мы и не будем покупать, только поглядим немножко, ладно?

Щеночки возились в своей корзинке. Один трепал другого за мохнатое ухо. Маленькие чёрные влажные носики блестели, как драгоценные камни.

Чужой дядя спросил:

— Барышня хочет купить собачку?

— К сожалению, это невозможно, — уверенным тоном сказал папа.

Но когда мне позволили сделать щеночкам «пай», папа тоже погладил одного пуделька по головке, а тот лизнул папину ладонь.

— Признал в тебе будущего хозяина, — шепнула я отцу, следя за выражением его лица. Отец улыбнулся, но сразу снова стал серьёзным.

— Оставь свои глупости! — рассердился папа. И повернулся к продавцу собак: — Какой они у вас породы? Дворняжки?

— Королевские пудели!

— Папочка, ты в нашей семье король, тебе просто необходим королевский пудель, — попыталась схитрить я.

— А кто будет с ним гулять? И у нас в доме младенец. Да они, наверно, и очень дорого стоят.

— Двадцать пять рублей! — сказал продавец.

Папа махнул рукой:

— Кристийна, оставим это дело. Ты же знаешь…

— Если вы твёрдо решили купить, я могу сбавить цену, — обещал продавец собак.

— Конечно, твёрдо, — завопила я. — Железно!

— Отдам за двадцатку, если вы любите собак, — сказал дяденька.

— Семнадцать, — предложил отец.

— Девятнадцать, — начал торговаться собаковладелец.

— Восемнадцать с половиной, — улыбнулся папа.

— По рукам! — воскликнул продавец собак. И предложил мне: — Пусть барышня сама выберет!

Я с самого начала выбрала того щеночка, которого другой трепал за ухо. У него на мордочке было написано, что он хочет стать моей собакой. Отец пересчитал деньги и отдал продавцу собак.

— Можете смело давать ему всё, что едите сами: картошку, и капусту, и хлеб, и воду, — поучал нас продавец.

— Теперь мы в самом деле перейдём на хлеб и воду, — сокрушённо сказал папа, отдавая последние копейки за автобусный билет.

В автобусе все дети подходили погладить нашего щеночка. Даже один старичок посмотрел на пуделя и сказал:

— Правильно, когда в доме дети, разумнее брать девочку — кобели под старость, случается, становятся злобными.

Отец взял щеночка на колени:

— Ещё и девочка! Кристийна, ты только подумай, у неё же будут дети!

— Здорово, правда! Мы оставим всех щенят себе и начнём выводить новую, неизвестную, породу. А собачку назовём Романтика. Или Аннабелла. Подыщем красивое женское имя!

Папа вздохнул:

— Не знаю, что скажет мама! И что за затмение на меня нашло на рынке, понять не могу! Теперь у нас на шее собака, а что сделано, того не вернёшь!

— Правильно, не вернёшь, но ты подумай: собачка — лучший подарок мамочке к Женскому дню. Теперь мы будем дарить маме щеночков ко дню рождения, и к Рождеству, и к Женскому дню.

Ты только посмотри, собачка не вянет, она не может оказаться мала или велика, как бельё. Поверь мне, мамочка будет очень рада!

Но папа мне, кажется, не поверил.

— Есть ещё одно красивое имя, Дева, — сказала я отцу, когда мы поднимались в лифте на наш этаж. Щеночек довольно пискнул.

— Ну да, её так и зовут — Дева, — решила я.

— Теперь ты сам увидишь, как мама обрадуется.

Дверь была на запоре, мама с Имби ушли. Папино плохое настроение понемногу улеглось. Он смотрел на шнырявшую из комнаты в комнату Деву и улыбался. Собачка внимательно изучала свой новый дом. Она проскользнула вслед за отцом на кухню и уселась на пол. Моя собачка. Ужасно красивая, страшно милая Дева!

— Мама идёт! — испуганно воскликнул отец. Я забралась на стул и выглянула в окно. Мама бодрым шагом, толкая перед собой коляску, двигалась к дому, не подозревая, какая радость её ожидает.

— Ты бы… ты бы предупредила её поделикатнее, — попросил папа. — Ну, сказала бы, что такая ситуация возникла… цветов не было, и вообще…

Я натянула пальто и выскочила навстречу маме. Хотела прямо выложить ей всё, но потом вспомнила, что папа просил её деликатно подготовить. Я и начала готовить.