Критика и публицистика

– Спросите вы, зачем к садам,

К богатым нивам и лугам

По ветру саван свой летучий

Мчат саранчи голодной тучи;

Спросите молнию, куда она летит,

Откуда ураган крушительный бежит,

Зачем кочует вал ревучий!

Следует идиллическая, немного бледная картина народа кочующего; размышления при виде развалин Венецианского замка имеют ту невыгоду, что напоминают некоторые строфы из четвертой песни "Чильд-Гарольда", строфы, слишком сильно врезанные в наше воображение. Но вскоре поэт снова одушевляется.

Улегся ветер; вод стекло

Ясней небес лазурных блещет;

Повисший парус наш, как лебедя крыло,

Свинцом охотника пронзенное, трепещет.

Но что за гул? как гром глухой,

Над тихим морем он раздался:

То грохот пушки заревой,

Из русской Варны он примчался!

О радость! завтра мы узрим

Страну поклонников пророка;

Под небом вечно голубым

Упьемся воздухом твоим,

Земля роскошного Востока!

И в темных миртовых садах,

Фонтанов мраморных при медленном журчанье

При соблазнительных луны твоей лучах,

В твоем, о юная невольница, лобзанье

Цветов родной твоей страны,

Живых восточных роз отведаем дыханье

И жар, и свежесть их весны!..

Элегия "Гебеджинские развалины", по мнению нашему, лучшая изо всех. В ней обнаруживается необыкновенное искусство в описаниях, яркость в выражениях и сила в мыслях. Пользуясь нам данным позволением, выписываем большую часть этой элегии.

Столбов, поникнувших седыми головами,

Столбов у Тленности угрюмой на часах,

Стоящих пасмурно над падшими столбами

Повсюду сумрачный Дедал в моих очах!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дружины мертвецов гранитных!

Не вы ли стражи тех столбов,

На коих чудеса веков,

Искусств и знаний первобытных

Рукою Сифовых начертаны сынов?..

Как знать, и здесь былой порою

Творенья, может быть, весною,

Род человеческий без умолку жужжал

В те времена, как наших башен

Главою отрок достигал,

И мамонта, могуч и страшен,

На битву равную охотник вызывал!

Быть может, некогда и в этом запустенье

Гигантской роскоши лилось обвороженье:

Вздымались портики близ кедровых палат,

Кругом висячие сады благоухали,

Теснились медные чудовища у врат,

И мрамор золотом расписанных аркад

Слоны гранитные хребтами подпирали!

И здесь огромных башен лес,

До вековых переворотов,

Пронзал, быть может, свод небес,

И пена горных струй, средь пальмовых древес,

Из пасти бронзовых сверкала бегемотов!

И здесь на жертвенную кровь,

Быть может, мирными венчанные цветами,

Колоссы яшмовых богов

Глядели весело алмазными очами...

Так, так! подлунного величия звездой

И сей Ничтожества был озарен объедок,

Парил умов надменных рой,

Цвела любовь... и напоследок

Повсюду смерть, повсюду прах

В печальных странника очах!

Лишь ты, Армида, красотою,

Над сей могилой вековою,

Природа-мать, лишь ты одна

Души магической полна!

Какою роскошью чудесной

Сей град развалин неизвестный

Повсюду богатит она!

Взгляните: этот столб, Гигант окаменелый,

Как в поле колос переспелый,

К земле он древнею склонился головой;

Но с ним, недвинутый годами,

Сосед, увенчанный цветами,

Гирляндой связан молодой;

Но с головы его маститой

Кудрей зеленых вьется рой,

И плащ из листьев шелковитый

Колышет ветр на нем лесной!

Вот столб другой: на дерн кудрявый,

Как труп он рухнулся безглавый;

Но по зияющим развалины рубцам

Играет свежий плющ и вьется мирт душистый,

И великана корень мшистый

Корзиной вешним стал цветам!

И вместо рухнувшей громады

Уж юный тополь нежит взгляды,

И тихо все... лишь соловей,

Как сердце, полное - то безнадежной муки,

То чудной радости - с густых его ветвей

Свои льет пламенные звуки...

Лишь посреди седых столбов,

Хаоса диких трав, обломков и цветов,

Вечерним золотом облитых,

Семейство ящериц от странника бежит,

И в камнях, зелени узорами обвитых,

Кустами дальними шумит!..

Иероглифы вековые,

Былого мира мавзолей!

Меж вами и душой моей,

Скажите, что за симпатия?

Нет! вы не мертвая Ничтожества строка:

Ваш прах - урок судьбы тщеславию потомков;

Живей ли гордый лавр сих дребезгов цветка?

О дайте ж, дайте для венка

Мне листьев с мертвых сих обломков!

Остатки Древности святой,

Когда безмолвно я над вами

Парю крылатою мечтой

Века сменяются веками,

Как волны моря, предо мной!

И с великанами былыми

Тогда я будто как с родными,

И неземного бытия

Призыв блаженный слышу я!

Но день погас, а я душою

К сим камням будто пригвожден,

И вот уж яхонтовой мглою

Оделся вечный небосклон.

По морю синего эфира,

Как челн мистического мира,

Царица ночи поплыла,

И на чудесные громады

Свои опаловые взгляды,

Сквозь тень лесную, навела.

Рубины звезд над нею блещут

И меж столбов седых трепещут;

И, будто движа их, встают

Из-под земли былого дети

И мертвый град свой узнают,

Паря во мгле тысячелетий...

Зверей и птиц ночных приют,

Давно минувшего зерцало,

Ничтожных дребезгов твоих