Кривич

У костра, коротая ночь, сидят Сашка, Олег и хазарин, сонно куняя подбородком, вот-вот заснет. Остальные, вымотавшись, спят. Не спят только те, кого выставили в дозор, им спать смерти подобно, заснешь, подведешь ребят, доверившихся тебе.

Голос у Сашки спокойный, ровный, слова проникновенные, о доме, о друзьях. Как там у них все? Живы ли?

– Вернемся, обязательно в баню пойдем, потом, как водится, с Николаичем и Андрюхой по стакану самогона пропустим с устатку, а то и по два.

– Батька, как пьяную мамку вспомню, не по себе становиться. Ведь водку пить - это нехорошо. Так ведь?

– Ясно дело, Олежка - нехорошо, но иногда бывает и хорошо. Вот я тебе, о нашем бывшем замполите расскажу, о Григориче.

– Давай.

– Работал он тогда уже во второй командировке в Афгане. Ну, год отвоевал и в отпуск собрался. А, из той жопы, откуда до Кабула добраться требовалось, только вертушкой лететь можно. Добрался до вертолетчиков, записался на борт, как водится, те доложили по радио на базу кто на борту будет. Ждет вылета. А тут и знакомые подвернулись, из отпуска возвратились, из Союза. "Серега, привет. Ты куда, на Родину? Ну, а мы с нее родимой. Идем водку пить. Что уже летишь? Да ну тебя на хер, оставайся. Следующим рейсом полетишь". Остался. Нажрались, понимаешь. Улетел следующим рейсом. Да, в Кабуле задержало малость начальство, раз такая оказия, на глаза появился, начальство, чтоб ты знал, во все времена не любит появляться в тех местах, где башку снести запросто могут, зато бумаги лепить да отчеты выдумывать - это им палец в рот не клади. А много ты выдумаешь, если сам в этой жопе не был. Вот Григорича и тормознули. И, вот он уже в Союзе, из аэропорта на тачке домой прикатил. В квартиру поднимается, а там траур, жена в обмороке, дети в слезах. Оказывается, за час до его приезда почтарь похоронку на него привез. Тот, первый борт на котором он не полетел, душманы сбили, никто не выжил, а он-то на нем записан был. Вот и выходит, что все ж таки водку пить иногда хорошо. Или я не прав?

– Выходит, что прав.

– Ладно, спи, завтра трудный день.

– А, ты?

– Да, и я тоже. Спи.

Темная южная ночь, низкое звездное небо над поляной, иногда порыв ветра в ветвях заставлял лес шуметь. Жизнь кипела в недрах его, в траве постоянно стрекотали насекомые. Пора гона у оленей почти закончилась, но еще приводила к призывным рыкам рогачей. Отголоски его, короткие и хриплые, полные ярости и гнева, слышались по округе, порой рядом.

Пришедшее вслед за ночью утро, принесло с собой клубы плотного тумана, солнце отгоняло их от реки в лес. Подняв еще до света своих диверсантов, Сашка с десятниками, умело расставил их по номерам, как на охоте. Обойдя выставленную засаду, сотник остался доволен расположением воинов. Лошадей укрыли неподалеку, чтоб были в случае чего под рукой. Павла, Горбыль отправил дальше разведывать дорогу, наказав ему уйти на десяток, а то и больше верст, вперед. В ожидании врага, уселся под деревом, достав из своего походного мешка "последний довод королей" свой калаш. Пересчитав патроны к нему, слегка расстроился, их осталось всего шестьдесят восемь штук, и все, потом автомат можно использовать, как дубину, на большее он был негоден в этом времени.

Вдали, со стороны дороги, послышался приближающийся конский топот, судя по нему, кочевники шли ходко и большим числом.

– Всем приготовиться! Олесь, принимай команду, а я по печенежским тылам пробегусь. Без надобности не рискуй. Вы мне живыми нужны.

Исчез среди соснового лапника. Приблизившись поближе к реке, он протиснулся сквозь колючий кустарник терновника, прошел по-над крутым берегом в сторону, откуда шли печенеги. Шел, не слишком соблюдая тишину, вряд ли в шуме создаваемой конной лавой его мог кто-нибудь услышать издали. Спугнул с гнезда певчую иволгу, сам чертыхнувшись при этом. Голова колонны уже миновала место его засады, оставив его в стороне от себя. Сашка прибавил ходу. В стороне, устроенной его разведчиками засады, послышались звуки падающих на голову печенегам поленьев и бревен, крики возмущения и ругани, падение тел, а вскорости и стоны раненых. В действие вступили придумки и заморочки диверсантов: колья, ямы, капканы, петли, а как следствие болты и холодное оружие засадников.

Протиснувшись через кустарник и проползя под ветвями деревьев, Сашка выскочил к дороге со скопившимися на ней врагами. Не раздумывая долго, вскинул автомат и очередями в три патрона, стал поливать ближайших всадников. Треск и грохот, издаваемый ним, привел ряды степняков в замешательство. Появились убитые, раненые люди и лошади. Услышав сухой щелчок бойка, сотник рыбкой нырнул обратно в лес, бегом преодолел расстояние в сто метров, отрываясь в сторону своих. Упал под сосну, стал сумбурно набивать магазин патронами, сам себе, выговаривая под нос:

– Мудак, не мог захватить из гаража хотя бы два магазина, ну и ящик гранат. Эк, была бы песня, а так бегай по лесу как последний лох с одним магазином и тридцаткой патронов!

Опять рывок, опять дорога запруженная печенегами. Вскинул ствол, наводя на врагов, потянул спусковой крючок, пулями срубая с седел черные халаты наземь.

– А-а-а!
– подбодрил сам себя криком.

"Щелк", - сухо ударил боек, пора уходить.

Нырок в "зеленку" и бегом, пока не началось. Позади стоны, крики, ругань.

– Хорошо поработал, - с отдышкой в беге, вырвались слова.
– Осталось восемь патронов.

На бегу, впихнул патроны в магазин, пристегнул к автомату. Прислушался, на слух определил какую-то неправильность звуков на дороге. Опасливо вышел к ней, дорога была пуста.

– Что и требовалось доказать, слиняли и спасибо за науку не сказали, лярвы степные!

Скорым шагом, прямо по дороге пошел к своим. Вышел к скоплению лежащих на дороге и вдоль нее трупов людей в черных длиннополых халатах и лошадей. Сашка сразу понял, что противник "полосу препятствий" не прошел.

– Батька!
– окликнул Олег.
– Мы их опять сделали.

– А, я и не сомневался в этом.

К Горбылю потянулись его бойцы, каждый норовил обнять своего командира.

– Ну-ну! Хорош проявлять собачьи нежности. У нас еще целый день впереди. Сейчас поганые оклемаются и дадут нам копоти. Потери есть?

– Раненых трое, - доложил Олесь.

– Конкретно?

– Стрелы вытащили, кого заштопали, кого просто перевязали, жить будут, если до дома дойдем.

– А куда вы денетесь, родненькие? Если иначе - сам с вас шкуру сдеру, высушу и скажу, что так и было!

– Ха-ха-ха!
– гогот молодых парней разнесся в лесной тиши, нарушаемой лишь пением птиц по берегу реки.

– Отставить смех! Мальчики в коротких штанишках. По коням, линяем отсюда, - Сашка сделал страшные глаза, пытаясь показать неуместность веселья.

Кавалькада всадников поскакала по старой дороге, идущей вдоль берега, все дальше и дальше удаляясь от преследователей. Выражение вдоль берега было бы сказано неверно, так как дорога от кромки его отступала на добрую половину стрелища, а в некоторых местах и на полное стрелище. Крутые склоны покрывались лесом защитной черты от степи, к этой черте иногда примыкали балки и яры, тоже поросшие густой порослью, их-то русичи и увидели, когда в один прекрасный момент поднялись на одну из горушек, возвышавшуюся над зеленью так высоко, что с вершины хорошо проглядывались окрестности, находившиеся за противоположным берегом Донца. Картина прекрасного лесного озера, казавшегося безбрежным, с ближними берегами поросшими камышом, тростником и аиром, привела в восторг даже приземленного Горбыля, смотревшего на все через призму надобности окружающего ландшафта для ведения боя. Да и сама гора, на которой стали на короткий отдых разведчики, была потрясающая. Сама по себе меловая, она отвесной стеной уходила к водам реки, оставляя внизу узкую полоску берега.

– Олесь, хватит лохматить бабушку, поднимай людей в седла, не ровен час погоня на хвосте проявится.

Снова скачка, теперь по склону вниз, снова лесом по практически исчезнувшей дороге, не отвлекаясь на красоты природы.

На взмыленной лошади, навстречу отряду, из-за поворота дороги, показался Павел.

– Батька, вперед нельзя, там печенеги, сотни две - три. Верст на пять я от них оторвался. Надо назад.

Их загнали в давно расставленные силки. Сколько времени и пройденного расстояния, сколько хитрости и воинской удачи, они потратили на попытку уйти от преследователей? Лимит везения, судя по всему, вышел. Их загнали в угол. Отряд застыл в ожидании принятия решения сотником. Что он мог им предложить? В "поиске" право голоса имел каждый. Горбыль в раздумье похлопал ладонью теплую холку лошади.

– Видишь ли, Паша, назад тоже возвращаться нежелательно. Нас ждут там дружеские объятия, рассерженных утренним боем, копченых. Что делать будем, братишки?
– обратился с вопросом ко всем.

К Горбылю подъехал на своем красавце коне хазарин и на русском языке, чему Сашка очень удивился, предложил:

– Если почтенный вождь русов позволит своему гостю увести его воев со старой дороги, то я шад Савар, сын Кофина, могу сделать это. Эти места не чужие мне, имение моего рода находится в сорока верстах отсюда.