Кризис доверия
Шрифт:
Кир вышел из приземистого двухэтажного здания, облицованного светлой плиткой, когда-то принадлежавшего некому офису, еще в начале века отжавшему территорию детского садика. Его окружал небольшой парк, состоявший из лип, кленов, черемух, рябин и чего-то лианообразного с широкими разлапистыми листьями, смутно напоминавшими пальмовые, но темно-серого цвета. Удивительно, но под присмотром доктора поладили даже варские и земные растения.
Вдоль широкой асфальтовой дорожки, ведущей от дверей до ворот, расположились клумбы с цветами, на которых анютины глазки мирно соседствовали с варскими чайными маками. На ветке колючего куста с синими и желтыми ягодами пела птица с сокола величиной, внешне напоминавшая безумную помесь вороны и чайки, с оранжевым клювом, красными перепончатыми лапами, сине-черно-белым оперением
Вскоре Кир подошел к серому, сложенному из пеноблоков забору высотой метра в четыре. Для человека он представлял довольно серьезную преграду, а вот фанг, тащивший его, решил не бегать к воротам, и забор попросту перепрыгнул. И это учитывая, что сам был далеко не в лучшей форме.
В такие моменты нет-нет, а проникаешься уважительной благодарностью к тем, кто все-таки не дал конфликту слияния перейти в фазу быстрой, но губительной войны. Фанги — прирожденные убийцы. Пусть, автоматная очередь остановит и их, но вначале попасть нужно. И гранату умудриться кинуть так, чтобы существо не поймало ее в полете и не отправило обратно. Поколению, выросшему вне конфликта, знающему о договоре и о том, что фанг без разрешения не укусит, легко рассуждать о человеческой крутости и всесилии техники. Кир видел скользящий шаг по-боевому настроенного фанга и не хотел бы снова вступать в схватку.
Калитка скрипнула, пропуская его в один из переулков старой Москвы, находящийся в районе, ставшем после слияния фангским, — пустынно, тихо и мрачно, несмотря на середину дня; тротуары настолько чистые, словно вымыты с мылом — жизнь здесь начиналась лишь с наступлением темноты и комендантского часа. К одиннадцати вечера выползали из домов кровососущие жители, подтягивались люди из тех, кто добровольно подставлялись под укус ради получения удовольствия, поправки здоровья или ответного подарка: «эликсира молодости». Фангья слюна — идеальный наркотик: и в нирвану улетаешь, и никакого вреда или привыкания. Разве лишь способна развиться психологическая зависимость, но здесь уже специалисты работать должны, никак не Кир.
Знал он одну фангоманку, а по совместительству активистку за здоровый образ жизни и просто мошенницу: шлялась по таким вот районам, а в интернете удачно втирала многочисленным приятельницам про пользу бадов, которые продавала на личном сайте. По правде говоря, в свои шестьдесят с хвостиком выглядела она недурно. Если бы не пластические операции и отсутствие вкуса — даже хорошо. Но вот итог, правда, был плачевным: шарлатанка втюхала таблетки очень больной и обеспеченной женщине, которая вдобавок еще и маялась от скуки, потому могла судиться хоть десятки лет с новоявленной спасительницей от всего плохого за ради всего хорошего. Заодно в сети всплыла правда об источнике «вечной молодости», в газетах вышло несколько статей, где авторитетные светила медицины осудили донорство и грозили проблемами с психикой. А потом подтянулись нацисты из запрещенной секты чистоты человеческой расы. В общем, бежать женщине пришлось до самого Урала, если не дальше. А с нацистами разбираться были вынуждены совместно полиция и правоохранители — та еще работенка.
Кир ненавидел нацистов. Считал, что пока укусы происходят по взаимному согласию, они — не его забота. Однако с большим скрипом терпел общество фангов и с брезгливостью относился к донорам, пусть вряд ли сумел бы объяснить почему.
«Сейчас дойду до бульвара, а там и до станции метро недалеко, — уговаривал себя Кир. Он успел устать, но лишь ускорял и ускорял шаг, расправляя плечи и прикладывая немало усилий, чтобы выглядеть беззаботно, не привлекать внимания и не выдать, насколько ему плохо. Зачем? Никого же не было. Вряд ли он мог бы ответить. — Все же фангские кварталы — тот еще кошмар: единственный доступный транспорт — метро и то поезда ходят с перерывами до получаса. Таксисты центр не жалуют, да и правильно делают. Нечего здесь ловить, кроме геморроя: нарики нарикам рознь, у некоторых действительно крыша едет, да и среди фангов далеко не все миролюбивы. Есть у кровопийц и свои преступники, и маргиналы, и нацисты, считающие людей едой. Ни к чему связываться».
На бульваре Кир остановился, пытаясь определить правильное направление. Налево ближе или направо?.. Он никогда не
знал центр достаточно хорошо. С набалдашника кованой ограды, охранявшей газон от не в меру ретивых прохожих, на него укоризненно смотрела голова чудища, напоминавшего результат межвидовой связи льва и горгульи. Она словно говорила: «Бестолочь. Своего города не знаешь».«Ну… предположим, туда, — Кир вздохнул и повернул налево. — В конце концов, если ошибся, нормальные герои всегда идут в обход».
Белесое небо нависало над головой, словно потолок больничной палаты. Вскоре начал накрапывать мелкий противный дождик. Особнячок в два этажа, находившийся по правую руку, соседствовал с многоэтажкой из стекла и бетона и торговым центром, а потому выглядел совершенно непрезентабельно, наверняка являясь каким-нибудь памятником архитектуры века так… девятнадцатого. Кира всегда удивляли любители старины и прочего ретро. Зачем ставить в квартире гроб метр на метр величиной, хрипящий и с жуткими колонками, когда в любом магазине можно купить нормальный аудиоцентр? Наверняка, пройдет лет сто, и кто-нибудь на полном серьезе начнет охранять сталинки, хрущевки и брежневки, называя их ярчайшим образчиком архитектуры двадцатого столетия.
В этом отношении фанги оказались мудрее людей и явно непросто так вцепились мертвой хваткой в прогресс. Конечно, традиций и кодексов у них хоть отбавляй, однако еще ни один не пожелал поселиться в усадьбе какого-нибудь графа. Москва-Сити теперь известнейший район кровососов, в котором селится их знать — все бы им повыше забраться. В какой-то момент даже на Останкинскую телебашню позарились и чуть не договорились об открытии постоянного фангского представительства в ресторане «Седьмое небо». Но что-то у них не заладилось: приезжал кто-то из глав, походил вокруг пруда, поводил носом, переменился в лице и сбежал, прихватив с собой всех своих. Ушлые телевизионщики мигом смекнули из чего можно высосать сенсацию и наперебой стали рассказывать о болотах, проклятиях, утопленницах, предсказывающих судьбы, и нести прочую откровенную дичь. А почему бы и нет? В вампиров ведь тоже никто не верил, как и в то, что «земля налетит на небесную ось».
Из размышлений Кира вывел визг шин. Джип типа «Хаммер» с тонировкой, которую не должен пропускать ни один гаишник, круто затормозил у тротуара, едва не забравшись на высокий бордюрный камень. Был он ярко-голубого цвета металлик и при желании умел становиться кабриолетом. До сего момента Кир и не думал, будто такое возможно вообще. Но не на заказ же его делали?
Клацнула дверь, отъезжая наверх, как у какой-нибудь спортивной машины, и Кир удивленно воззрился на изящную девицу сплошь в черной коже, сидящей на ней… да как вторая кожа и сидящей, даже неловко стало пялиться, хотя и очень приятно с эстетической точки зрения.
Грациозно выйдя из автомобиля, она подошла к Киру и оказалась почти одного с ним роста, хотя низким тот точно не был. Глаза — круто заваренный черный чай; короткое каре — темный каштан с примесью рыжего; духи с ароматом корицы и апельсина на фоне едва ощутимой горечи; стройная, но не тощая. Таких женщин принято называть шикарными или роскошными. И уж точно подобные ей просто так не подходят к абы кому на безлюдных бульварах.
— Куда? — устало поинтересовалась она низким, приятным голосом, который так и подмывало назвать чарующим. Фанга — в том не возникало сомнений. Учитывая, что на вид ей было лет тридцать, Кир боялся предположить ее реальный возраст. Взрослой красотой в полном расцвете лет обычно щеголяли фангские Ри-Архи, хотя и среди них временами попадались юные нимфетки, выглядящие на пятнадцать. Тот же доктор смотрелся очень молодо.
Кир помнил скандал, когда откровенные фото пятисотлетней «бабули» появились в сети. Людские правозащитники тогда соревновались с феминистками, кто кого переорет, грозя судами и тюремными сроками всем, видевшим «красоту». В результате правительство издало ряд поправок к уже имевшемуся закону. Саму фангу по статье привлекать, разумеется, никто не решился, да и не смог бы: фотографии выкладывала она сама, абсолютно безвозмездно и являлась более чем совершеннолетней.
— Спасибо, но прогуляюсь, пожалуй, — поблагодарил Кир, с досадой понимая, что ничего против ее общества не имеет. Более того, не отказался бы посидеть рядом с такой женщиной в машине или все равно где еще.