Кризис власти. Воспоминания лидера меньшевиков, депутата II Государственной думы. 1917-1918
Шрифт:
5. Поведение советского большинства
Вооруженное выступление большевиков с самого начала, т. е. с вечера 3 июля, оказало сильное влияние на настроение советской демократии, но в направлении, прямо противоположном тому, на которое рассчитывали большевики.
Большевистские историки, с одной стороны, и правые круги – с другой, стараются изобразить дело так, будто члены центральных органов советской демократии были объяты паникой и не знали, как реагировать на происходящие события.
Несомненно, вооруженные манифестации вызывали очень большую тревогу в среде руководящего большинства советской демократии. Все мы сознавали, что эти события представляют большую опасность для революционной России и могут сыграть роковую роль в судьбах
Правда, как я уже отметил, негодование, вызванное поведением кадетской партии, создавшей кризис в правительстве и сознательно провоцировавшей волнение в стране, руководствуясь принципом «чем хуже – тем лучше», породило у некоторой части членов Исполнительных Комитетов, принадлежащих к большинству советской демократии, тенденцию пересмотреть вопрос о целесообразности продолжения политики коалиции. Но когда на улицах Петрограда появились бешено мчавшиеся автомобили и грузовики, из которых солдаты и красногвардейцы то и дело открывали пальбу по мирному населению, высыпавшему на улицы; когда Таврический дворец сделался центром сосредоточения тысяч вооруженных демонстрантов, требовавших немедленного образования Советской власти, – общее возмущение обратилось против тех, кто пользовался этим кризисом, чтобы попытаться силой навязать демократии волю меньшинства, стремящегося установить свою диктаторскую власть. Вооруженное выступление большевиков создало единодушие в среде большинства центральных органов советской демократии для отпора большевистским требованиям, и даже те представители большинства в рабочей секции Петроградского Совета, которые вечером 3 июля высказывались за отказ от коалиции и за образование Советского правительства, теперь обращались к руководителям Всеросс. Исп. К-тов с советами принять решительные меры против демонстрантов и вызвать с фронта войска, чтобы раз и навсегда сделать невозможными такие выступления. Опубликованные отчеты о прениях в соединенных заседаниях Исп. Комитетов С. Р., С. и Кр. Д. 3 и 4 июля при всей своей краткости дают яркое представление о том, как сплотилось большинство центральных органов советской демократии в решениях, выражавших неприемлемость для советской демократии требований, выдвинутых большевиками.
На объединенном заседании Исп. К-тов, открывшемся около 12 часов ночи 3 июля, я выступил с докладом от имени министров-социалистов и двух руководящих фракций советской демократии – с.-д. и с.-р. В этом докладе я ознакомил собрание с происшедшим в правительстве кризисом и указал на недопустимость попыток в эту критическую минуту навязать ответственным органам демократии с помощью насилия решение большевистской партии, находящее поддержку лишь в незначительной части трудящегося населения. Я говорил:
«Совершился частный кризис во Временном правительстве. Кадеты из правительства ушли. Перед революционной демократией встает вопрос о том, как сконструировать власть… В этот момент выходить на улицу с требованием „Вся власть Советам“ – есть ли это поддержка Советов? Эти лозунги хотят навязать Советам с оружием в руках. Эти лозунги направлены против Советов, они гибельны для революции! Мы должны сказать, что решения революционной демократии продиктованы быть не могут, и мы должны призвать всех верных делу революции стать на защиту полномочного органа демократии и на защиту дела революции».
Эти положения были поддержаны всеми представителями советского большинства, выступавшими на этом собрании. Очень решительно высказывались в этом смысле не только те представители большинства, которые после ликвидации июньского заговора большевиков считали необходимым энергичными мерами предотвратить новые попытки их выступлений, но также и та часть советского большинства, которая стояла за умиротворение большевиков и
создание с ними общего фронта. Дан, например поддержал мое предложение в следующих словах:«Мы заседаем в такую минуту, когда Таврический дворец окружен массами. На улицах революционный народ, но этот народ совершает контрреволюционное дело… Революционный народ Петрограда пытается с оружием в руках навязать демократии свою волю. Мы обязаны сказать, что солдаты должны подчиниться требованию полномочных органов революционной демократии».
И даже с.-р. Саакьян, с таким рвением отстаивавший перед тем политику установления общего фронта с большевиками, сказал на этом собрании:
«Всякое навязывание недопустимо. Штыки и пулеметы должны принадлежать народу, а не отдельным воинским частям… Нас хотят силой заставить пойти против воли революционной демократии, избравшей нас, но пулеметами нас принудить к этому нельзя».
Только представители левой оппозиции, как Луначарский, Мартов и другие, предлагали вместо отпора большевикам принять решение, дающее удовлетворение их основного требования об образовании Советской власти.
В заключение собрание приняло следующую резолюцию, опубликованную в газетах 5 июля:
«Товарищи рабочие и крестьяне!
Вчера из состава Временного правительства выбыли некоторые его члены, принадлежащие к к.-д. партии. Ввиду создавшегося кризиса было созвано объединенное заседание Исп. Комитетов Всер. С. Р. и Кр. Д., которое должно было вынести решение в качестве полномочного органа революционной демократии всей России о выходе из этого кризиса.
Но работы этого собрания были прерваны вопреки неоднократному предупреждению С. Р. и Кр. Д.
Некоторые воинские части вышли на улицу с оружием в руках, стараясь овладеть городом, захватывая автомобили, арестуя по своему произволу отдельных лиц, действуя угрозами и насилием. Явившись к Таврич. дворцу, они с оружием в руках потребовали от Исп. Ком. взять всю власть в свои руки. Предложив Советам власть, они первые же на эту власть посягнули. Всероссийские Исполн. органы С. Р. и Кр. Деп. с негодованием отвергают всякую попытку давить на их волю. Недостойно вооруженными демонстрациями пытаться волю отдельных частей гарнизона одного города навязывать всей России.
На ответственности тех, кто осмелился вызывать с этой целью вооруженных людей, лежит та кровь, которая пролилась на улицах Петрограда. По отношению к нашей революционной армии, защищающей на фронте завоевания революции, эти деяния равносильны предательству. В спину революционной армии, сражающейся против войск Вильгельма, вонзит кинжал тот, кто– в тылу посягает на волю полномочных органов демократии и этим разжигает междоусобие в ее рядах.
Всероссийск. органы С. Р. и Кр. Д. протестуют против зловещих признаков разложения, подкапывающихся под всякую народную власть, не исключая и власти будущего Учредительного собрания. Всерос. Исп. органы С. Р., С. и Кр. Деп. требуют раз навсегда прекращения подобных, позорящих революционный Петроград выступлений. Всех тех, кто стоит на страже революции и ее завоеваний, Исп. Ком. Всер. С. Р., С. и Кр. Д. призывают ждать решения полномочного органа демократии по поводу кризиса власти. Перед этим решением, в котором скажется голос всей революционной России, должны склониться все, кому дорого дело свободы.
Исполнительные Комитеты Всер. Сов. Р. и С; Д. и Сов. Кр. Деп.»
Милюков в своей «Истории второй русской революции» изображает дело так, что и правительство, и советское большинство чувствовали себя в начале восстания совершенно изолированными и беспомощными. Вот как он описывает создавшееся в столице положение:
«Был момент, когда положение правительства казалось безнадежным. Преображенцы, семеновцы, измайловцы, не примкнувшие к большевикам, заявили правительству, что они сохраняют „нейтралитет“. На Дворцовой площади для защиты штаба были только инвалиды и несколько сот казаков. Войска из окрестностей Петрограда, вызванные главнокомандующим округа ген. Половцовым, могли явиться только к вечеру. В ожидании их, приказ Половцова воинским частям „приступить немедленно к восстановлению порядка“ оставался мертвой буквой».