Кризис

Боль от сломанных ребер снова прокатилась по всему телу Дженсена, перемешавшись с животной ненавистью, от которой сворачивало кишки… Он облизнул побелевшие губы.

— Не слышу ответа, — сказал Макензи Джеймс. — Надо бы поторопиться с решением, парень.

— Черт… тебя… раздери… — процедил Дженсен. Но прежде он отключил канал связи, и Мак Джеймс не слышал его слов.

Беккет молчала. Лейтенант был близок к панике: его святое чувство обожания командира рушилось на глазах. Только пилот нашел в себе силы заговорить:

— Мне кажется, пират блефует. У него ведь тоже никакой защиты, а синдикатовский флот — вот он, рядом.

«Это даже не наивно, а просто глупо», — со злостью подумал Дженсен. Макензи никогда не прятался по углам. И если он здесь, значит, продал секреты Флота Синдикату. Его «Мэрити» явно не собирались трогать. К тому же пират занят полезным делом — захватывает скоростное судно неприятеля. Сгорая от жажды мести, Дженсен принял единственно возможное решение:

— Я готов сдать судно «Килдэйр» и всю его команду капитану «Мэрити». Без дополнительных условий.

Муки унижения не помешали Дженсену услышать сдавленные всхлипывания лейтенанта и почувствовать на себе испепеляюще-презрительный взгляд офицера связи Беккет.

Когда дело доходило до демонтажа систем управления, руки Гибсена обретали прямо-таки обезьянью ловкость. Его тонкие ловкие пальцы запросто доставали до самых укромных штекерных гнезд, и процедура, вызывавшая у любого другого техника поток проклятий, не доставляла ему никаких хлопот.

Гибсен посвистывал, целиком погруженный в свои мысли.

Этот звук приводил Дженсена в бешенство. Но был и другой звук, который просто сводил его с ума. Звук спокойного, задумчивого голоса Мак Джеймса, Тот стоял над коммуникационным пультом и отдавал корректирующие команды.

Для бывшего капитана «Килдэйра» не имело значения, что несколько секунд назад пират по собственной воле послал коммуникационную торпеду с вестью о наступлении Синдиката на Халию. Не имело значения и то, что адмирал Дуэйн вовремя получит торпеду, защищенную личным кодом Дженсена, и успеет правильно расположить силы Флота и спасти Халию.

Его мысли были сосредоточены на другом.

Макензи — преступник. Значит, он послал торпеду, исходя из своих шкурнических побуждений. Просто ему нужно сохранить Халию со всеми этими продажными хорьками, иначе пострадает его бизнес — контрабанда оружия. Незаконная торговля оружием занимала почетное третье место в списке преступлений Макензи — после выдачи государственных и военных секретов.

Дженсен с ненавистью смотрел на макушку врага, выступающую над громоздким контрольным экраном. Кроме этого взгляда, ничто не выдавало состояния бывшего капитана. Крепко привязанный к собственному креслу, Дженсен словно окаменел. Он больше не слышал озлобленных стонов стянутой веревками Беккет, которая лежала в углу рядом с лейтенантом и пилотом. Дженсен затаился, словно змея перед броском.

Гибсен тихо осведомился о чем-то у своего командира.

— Дальше — орудийные башни, — ответил Мак Джеймс. — Еще нам понадобятся регулятор двигателя и куб памяти. Но систему жизнеобеспечения не трогай.

Черная с проседью шевелюра исчезла за экраном. Мак-Джеймс переключил пульт на другую линию связи. Громкие переговоры пилотов корабля Синдиката заглушили остальные распоряжения Макензи. Дженсен оскалился и заскрипел зубами. Гибсен выглянул из-за аппаратуры и осведомил о чем-то на неизвестном Дженсену языке. Макензи Джеймс ответил на том же тарабарском наречии и от души расхохотался.

В наступившей затем тишине Гибсен и пиратский капитан продолжали уверенно и бесстрастно потрошить аппаратуру «Килдэйра». Какие муки терпел в этот момент Дженсен! Гораздо страшнее пронизывающей боли в ребрах было унижение. Он сидел в своем кресле, изувеченный, беспомощный, связанный по рукам и ногам, и не мог даже шевельнуться, чтобы повернуть кресло в другую сторону. Кто-то оставил включенным большой экран, и Дженсену ничего не оставалось, как наблюдать за неприятельскими дредноутами, молчаливо и величественно, как на параде, проплывающими мимо «Килдэйра», в сторону Халии. Некоторые из этих тяжеленных чудищ мигали габаритными огнями, приветствуя «Мэрити».

Почерневший от злобы Дженсен отчаянно рванулся. Ремешки впились ему в запястья, едва не перерезав вены. В его мозгу, один за другим, рождались все более изощренные способы убить проклятого Макензи Джеймса.

Наконец шествие неприятельских судов завершилось, и экран вновь заполнила чернота космоса. Прошло несколько часов. Конечности Дженсена занемели, мочевой пузырь готов был разорваться. Ломило плечи, резало запястья, а слух давно перестал реагировать на грохот и шипение из трюмной части «Килдэйра», откуда пираты переправляли награбленное добро на борт «Мэрити». Дженсен слышал только один звук: несоразмерно легкие шаги Мак Джеймса.

Шаги приближались. У входа на капитанский, мостик пират остановился и крикнул помощнику и пилоту:

— Возвращайтесь на «Мэрити» и начинайте зарядку двигателей. Я думаю, синдики как раз сейчас подходят к Халии. К тому моменту, как они обнаружат, какой теплый прием приготовил им адмирал Дуэйн, я хотел бы находиться подальше от этой системы.

Гибсен ответил что-то саркастически-веселое и побежал вниз.

Макензи размеренным шагом обогнул переборку и подошел к Дженсену. Остановившись напротив, пират вперил в пленного бесстрастно-внимательный взгляд сытого зверя. Впервые за много часов его руки спокойно висели вдоль тела. Выгоревший потертый комбинезон плотно обтягивал плечи; манжеты были расстегнуты и подвернуты на жилистых запястьях… Дженсен был единственным из команды «Килдэйра», кому не заткнули рот кляпом, но он не решился заговорить первым.

— Вот что, парень, — проговорил Мак Джеймс. — Я отправил Дуэйну сигнальную торпеду под твоим кодом. Твои командиры могут простить сдачу судна, если у тебя хватит выдержки и фантазии составить для них правдивый рассказ.

Дженсен, не отрываясь, смотрел на ненавистного капитана. Сейчас его не волновала даже собственная карьера — об этом можно будет подумать позже. Только один вопрос пылал у него в мозгу:

— Почему ты послал эту торпеду? Ведь ты не из тех, кто делает такие одолжения по доброте душевной.

— А что, по-твоему, кто-нибудь еще мог отправить торпеду при полном попустительстве синдикатовских кораблей?

Ответ не удовлетворил Дженсена, но он промолчал. Мак Джеймс, один за другим, с хрустом размял пальцы и позволил себе частичную откровенность:

— Мне не хотелось, чтобы Халию стерли в порошок.

— Иначе вся твоя контрабанда оружием полетела бы к чертям собачьим, да?! — яростно чеканя каждое слово, осведомился Дженсен.

Самый грозный пират на многие тысячи световых лет вокруг небрежно пожал плечами.