Крокодил на песке
Шрифт:
Эвелина поспешно отскочила в сторону, и я осталась одна. Собрав все свое достоинство, я повернулась лицом к обидчику.
Это был высокий широкоплечий человек с коротко подстриженной бородой. На лице, от загара почти таком же смуглом, как у египтян, гневно сверкали синие глаза. Его голос с полным основанием можно было назвать громовым. Выговор у незнакомца был как у джентльмена. Чего нельзя сказать о его поведении.
– Сэр! – произнесла я, обдав его ледяным взглядом. – Я с вами не знакома!
– Зато я знаком с вами, мадам! Такой тип дамочек часто попадается – буйная англичанка, столь же неуклюжая,
Тут он остановился, чтобы перевести дух, и я не преминула этим воспользоваться:
– А вы, сэр, из тех надменных типов, которые столь же громогласны, сколь дурно воспитаны! Если такие, как я, заполонили землю, то лишь для того, чтобы противостоять глупости и грубости таких, как вы! Самодовольных и крикливых болванов!
Мой противник мгновенно пришел в бешенство, на что, собственно, я и рассчитывала. Он разразился невнятными ругательствами, от которых подпрыгивали древние безделушки.
Я натянуто улыбнулась и отступила на шаг, поудобнее перехватив зонтик. Меня не так-то просто запугать, и я далеко не маленького роста, но этот человек навис надо мной настоящей горой, а побагровевшее от ярости лицо не оставляло сомнений, что ему ничего не стоит прибегнуть к насилию Он так скрипел белыми острыми зубами, что я впервые в жизни по-настоящему испугалась.
Внезапно на его плечо опустилась рука.
– Рэдклифф, – спокойно сказал молодой человек, являвший собой уменьшенную копию моего противника. – Ты пугаешь эту даму. Прошу тебя...
– Я вовсе не напугана, – соврала я. – Меня лишь беспокоит здоровье вашего друга. По-моему, он на грани припадка. Часто у него бывают приступы слабоумия?
Молодой человек покрепче сжал плечо моего врага. При этом он отнюдь не казался встревоженным, напротив, по лицу его блуждала широченная улыбка. Кстати, выглядел он весьма привлекательно. Я бросила быстрый взгляд на Эвелину – вне всяких сомнений, она разделяла мое мнение.
– Это мой брат, мадам, а не друг, – рассмеялся он. – Вы должны его простить. Ну, Рэдклифф, успокойся же! Музеи всегда оказывают на него такое действие, – объяснил молодой человек и снова рассмеялся. – Не вините себя за то, что вывели его из равновесия.
– Винить себя?! – желчно отозвалась я. – С какой стати? Безобразный припадок вашего родственника целиком и полностью на его совести...
Бородатая личность взревела пуще прежнего.
– Амелия! – Эвелина подскочила ко мне и схватила за руку. – Знаете что? Предлагаю всем нам успокоиться. Перестанем сердить друг друга!
– И не думала никого сердить, – буркнула я.
Эвелина обменялась взглядом с молодым человеком. Судя по всему, эти двое поняли друг друга без слов.
Молодой человек оттащил своего возбужденного родственника в одну сторону, а Эвелина более мягко, но столь же настойчиво потянула меня в другую. Остальные посетители музея с жадным любопытством наблюдали за нами. Поймав мой свирепый взгляд, дама с нелепыми кудельками надо лбом опрометью вылетела из комнаты, волоча за собой маленькую девочку. Ее примеру последовала супружеская пара. В зале остался единственный зритель – араб в свободном одеянии,
закутанный в платок. Глаза его, прикрытые темными очками, были устремлены на странных чужеземцев.Быстрые шаги в коридоре возвестили о приходе мсье Масперо, которого, должно быть, встревожил шум. Увидев нас, он замедлил шаг, лицо его расплылось в добродушной улыбке.
– Ah, c'est le bon Emerson [2] . Мне следовало догадаться. Значит, вы все-таки встретились? Вы уже знакомы?
Теперь я знала, как зовут этого неприятного человека. Эмерсон! Ну и имечко.
– Мы не знакомы! – отозвалась бородатая личность. Правда, на этот раз вопль прозвучал не столь угрожающе. – И если вы попытаетесь нас познакомить, Масперо, то рискуете получить взбучку!
2
А, так это добрый Эмерсон (фр.)
Мсье Масперо ухмыльнулся.
– Вот как? Что ж, тогда не буду рисковать. Милые дамы, пойдемте, я покажу вам наши самые ценные экспонаты. В этом зале нет ничего интересного, так, всякие безделицы.
– Напротив, они очень интересны, – с улыбкой возразила Эвелина. – Чудесные украшения! Такие изящные и утонченные...
– Эти побрякушки не представляют никакой ценности, это не золото, а всего лишь фаянс, – рассмеялся Масперо. – Их в наших краях не меньше, чем песка. Подобные браслеты и ожерелья мы находим сотнями.
– Фаянс? – изумилась Эвелина. – Значит, чудесные кораллы и эти бирюзовые фигурки – не настоящие камни?
Бородатый субъект, демонстративно повернувшись к нам спиной, уткнул нос в одну из витрин, но я-то знала, что невежа нас нагло подслушивает. Его брат оказался не таким грубым. Молодой человек стоял в сторонке, застенчиво поглядывая на Эвелину. Он открыл было рот, чтобы ответить ей, но его перебил жизнерадостный мсье Масперо:
– Mais non, mademoiselle, это характерные для Древнего Египта имитации коралла, бирюзы, лазурита, сделанные из цветной глины.
– Все равно они невероятно красивы! – с жаром воскликнула я, косясь на угрюмую спину своего врага. – Один их возраст поражает воображение. Подумать только, этот браслет украшал смуглое запястье египетской девушки за четыре тысячи лет до рождения нашего спасителя!
Бородач развернулся и злобно уставился на меня.
– Три тысячи лет! – проревел он. – Хронология Масперо, как и вся его работа, непростительно небрежна!
Масперо расцвел в очередной улыбке, на сей раз, как мне показалось, несколько раздраженной. Подцепив с полки ожерелье из крошечных синих и коралловых бусинок, он с учтивым поклоном протянул его Эвелине.
– Примите на память о вашем визите! Нет-нет, – отмел он возражения Эвелины. – Я сожалею лишь о том, что у меня нет более изящной вещи для такой очаровательной дамы. А это вам, мадемуазель Пибоди...
И другое ожерелье скользнуло мне в ладонь.
– Но... – пробормотала я, тревожно глянув в сторону бородатой личности, которая тряслась, словно в эпилептическом припадке.
– Окажите мне честь, – настойчиво продолжал мсье Масперо. – Если только вас не пугают глупые россказни о проклятиях и мести фараонов...