Кроличья нора, или Хроники Торнбери
Шрифт:
Но далее произошло немыслимое… Даже сейчас, по истечении долгого времени, я не могу прийти в себя от увиденного. Моя любимая была уже в двух шагах и протянула руки, когда начался страшный сон наяву. Ее образ терял видимость, тускнел на глазах. Сквозь дорогие моему сердцу черты просвечивал сумеречный лес и уходящая в даль лесная тропа. Моя девочка что-то пыталась сказать, она испуганно кричала, а из ее глаз катились слезы, но я уже не слышал ни звука. И в тот момент, когда я надеялся обнять ее, я обнял лишь воздух…
Помню, что без сил упал на колени и закричал. Я кричал как смертельно раненный зверь, проклиная небеса. Плакал, звал ее, но ответом была тишина потемневшего леса, безраздельно царящая вокруг. Не знаю, сколько времени я стоял на коленях, жалуясь безразличной к моему горю ночи; меня
Вот и все, что я смог вспомнить и доверить бумаге. Но, к великому сожалению, мне не стало легче – сердце и душа болят нестерпимо.
Но если бы все несчастья на этом закончились… Нет, ровно на третий день после того, как исчезла Элен, скончалась моя кормилица, моя дорогая Фрида. Как уверял доктор Лукас, она отошла спокойно, во сне, от разрыва сердечного клапана.
Ну что же – все любимые женщины решили оставить меня.
Видимо, провинился я в чем-то перед Всевышним…»
Я вновь оторвалась от рукописи, пытаясь прийти в себя от ужаса, остановившего на мгновение сердце. Вот она, страшная правда.
– Фрида! Он убил тебя! Это чудовище отравило тебя, избавляясь от свидетелей.
Как нелепо и несправедливо закончилась жизнь дорогой подруги, моей спасительницы!
Переждав несколько минут, пока дыхание восстановилось, я продолжила чтение.
«…Сейчас сложно восстановить в памяти то страшное время, вспомнить, как долго длилась агония, из которой я выбрался лишь благодаря лечебным порошкам и травяным настоям доктора. Кроме того, мой дорогой Эдуард не оставлял меня – он переселился в Торнбери, чтобы отвлечь по мере сил от грустных воспоминаний, рассказывал последние светские новости и сплетни, которые я слушал не запоминая. Мой дорогой друг делал все, чтобы вернуть меня к жизни, – вытаскивал то на охоту, то в игровой клуб в Мейдстоне. И жизнь постепенно, шаг за шагом, начала возвращаться ко мне.
И я безмерно благодарен сэру Лукасу Фишерли, который поддерживал и лечил меня не только восстанавливающими настоями, но и долгими беседами, после которых мне становилось легче. И все же я каждый день по нескольку часов проводил возле портрета любимой. Я был счастлив только там, в галерее, сидя в кресле напротив ее облика и ведя с ним одностороннюю беседу; она никогда не отвечала, лишь с грустью смотрела и улыбалась. Чего я ожидал от человека, даже не родившегося на этот свет?.. Где сейчас ее душа, в каких затаенных райских уголках она ожидала своего часа? Как я ни молил, она ни разу не пришла в мои сны, покинула навеки. И если бы не существующий в реальности портрет, я решил бы, что все случившееся – наваждение, и моей любимой никогда не существовало. Что я говорю, ее и не существует сейчас… Девочка родится на свет, когда от меня самого уже ничего не останется.
Безумие.
Наступил декабрь, и мы начинаем готовиться к Рождеству. Мы должны надеяться на лучшее и просить у Господа благословения, как любит говорить наш доктор…
1811 May, 03
Вижу, что давно не открывал свои записи. Потому как надолго охладел к ним, стараясь изгнать из памяти воспоминания об Элен. Я перенес портрет в ее старую комнату и запер там. Я не могу больше ее видеть, моя кровоточащая рана потихоньку начала затягиваться и заживать.
Месяц назад я сделал повторное предложение леди Анне, чем спас ее от позора, который невольно навлек, разорвав первоначальную помолвку. Должен отдать должное ее терпению: все время, пока моя душа металась в бреду, Анна ждала, когда мое сердце исцелится, и дождалась. Безусловно, не последнюю роль в нашем примирении сыграл доктор Лукас, не перестающий подбадривать меня, передавая весточки из Уилл Лодж – сначала изредка, невзначай, а потом почти каждый день.
Время шло, и пора было задуматься о наследнике для Торнбери, а лучшей кандидатуры на роль супруги, чем предназначенная мне леди Анна,
я найти не мог. Тем более, не приходилось сомневаться в том, что она – благородная и порядочная женщина, простившая мне невозможное – отступничество и охлаждение, – и продолжавшая ждать. Я надеялся, что зло матери не пустило корни в душе Анны и что, увезя ее из Уилл Лодж, я смогу в дальнейшем не допустить этого. Однако главной причиной женитьбы на леди Анне была уверенность, что она искренне любит меня, и я надеялся, что и сам со временем отвечу ей взаимностью…1812, June 17
Недавнее событие вынудило взяться за перо вновь.
Последнее время жизнь баловала меня. Видимо, Господь услышал молитвы: мы ждали с Анной первенца. Все наши помыслы были связаны с рождением будущего наследника Торнбери, и мы ни разу не возвращались к прошлому, которое, как я надеялся, навеки похоронено в одной запертой комнате.
Все шло своим чередом, если бы не перемена в настроении леди Анны.
С ней начали происходить сначала совсем незаметные, по постепенно все более и более бросающиеся в глаза не только мне, но и прислуге горестные перемены. Анна стала чрезмерно раздражительной. Приступы неконтролируемой злости мучили ее. Придя в себя после скандала с прислугой из-за совершенного пустяка, Анна плакала и сильно переживала, что не смогла сдержаться и что тем самым она становится похожей на маменьку. Доктор Лукас оставался спокоен, в отличие от меня, и уверял, что перемены в настроении напрямую связаны с беременностью. Он умолял быть как можно внимательнее и нежнее по отношению к жене. Я старался поддерживать супругу и считал дни до ее разрешения от бремени, надеясь, что рождение ребенка вернет ей прежний ангельский характер.
Должен также упомянуть, что нервные срывы Анны носили особенный смысл. С течением времени у нее появилось наваждение, что в Торнбери вселился дух Белой Ведьмы, старающейся навредить ей и будущему ребенку. Я был искренне удивлен и старался вернуть жене разум. Но, несмотря на все уговоры, ее страхи и приступы беспричинной паники только усиливались.
Помню, во время очередной истерики я направился в ее покои, привлеченный криками. Розалинда с тяжелым вздохом вышла из комнаты, где меняла на хозяйке в клочья разорванную ночную сорочку, потому как Анне показалось, что ее душат… Служанка увидела меня, в растерянности стоящего в коридоре напротив спальни беснующейся жены, осмелилась подойти и сказала:
– Сэр, я в отчаянии, я не знаю, что предпринять. Боюсь, леди Анна может навредить себе и, не дай Бог, будущему младенцу…
– Розалинда, я не понимаю, что с ней происходит. Знаешь ли ты действительную причину ее душевной муки? Если бы я только мог ей помочь, не пожалел бы ничего на свете, сделал бы все от меня зависящее.
Розалинда некоторое время молчала, обдумывая слова, и наконец произнесла то, что повергло меня в ужас:
– Сэр Фитцджеральд, я не знаю, как вам сказать, но… ходят слухи среди слуг, простите, что осмеливаюсь их озвучить, будто дух мисс Элен до сих пор живет в этом доме… И еще что она, прости Господи, страшная ведьма. И задумала свести с ума хозяйку и навредить вашему ребенку… Но, сэр, мы не верим этим грязным наветам, тем более я, потому как для меня мисс Элен – святая, спасшая Мари от верной смерти. Я намерена молиться за нее всю оставшуюся жизнь. Моя девочка каждый день спрашивает, когда вернется Волшебница и расскажет сказку на ночь… (Мэри, мой маленький светлый ангелочек! Я помню о тебе!..)
Но тем не менее кто-то в деревне, что у нас по соседству, распускает глупые сплетни. Люди в панике, а некоторые действительно уверяют и божатся, что им являлась Белая Ведьма. Сэр, мне доподлинно неизвестно, кто болтает по пустякам, но только люди говорят, что мисс Элен была посланницей лукавого с целью совратить вас. Простите, я говорю только то, что слышала. Сам дьявол явился за ней и вверг в геенну огненную… Еще говорят, что она знала и рассказывала странные вещи о том, как демоны живут в аду, как летают по воздуху, слышат и видят друг друга на разных концах света… А наши садовники несколько раз встречали ее в парке стенающую. Сэр… Вот почему леди Анна, наслушавшись глупостей, сходит с ума от страха. Но, дай-то Бог, скоро родится младенчик, и она успокоится. Так всегда бывает, надо немного потерпеть… Простите, мне надо идти, – смущаясь, прошептала Розалинда, – я и так вам сказала слишком много пустого…