Крона огня

Богемец запахнул плащ, чтобы спрятать висевший на поясе кинжал. Похоже, Фрейднур еще не до конца понимал свои нынешние возможности и не соотносил новые габариты со старыми умениями.

– Нет, – мотнул головой Карел. – Может, еще где есть? Пошли вместе поищем, оставь эту пирамидку.

– Ага, – согласился великан. – Поищем. И поесть бы еще чего-нибудь. – Он оскалился и очень недвусмысленно облизнулся.

«Да уж, этот если проголодается… лучше не надо», – мелькнуло в голове сэра Жанта.

– Туда идем. – Он махнул рукой в ту сторону, куда две недели назад отправился Баляр со своими людьми. – Там лес, а в лесу всегда дичь найдется.

Лис покачал головой и пробормотал:

– Да, это было круто.

Громадина Фрейднур не то что вовсе не укладывался в его планы, он переворачивал их самим фактом реальности своего существования. Можно не сомневаться, институтское руководство незамедлительно потребует у слоняющихся без дела оперативников разобраться в причинах, а главное, последствиях этой вопиющей во все горло трансмутации. Можно подумать, больше нам заняться нечем!

Да ладно, работа есть работа. Он включил закрытую связь.

– Ау, племя молодое, незнакомое! Отвлекитесь от текучки, объявляю мозговой штурм.

– Почему это вдруг незнакомое? – возмутилась благородная дама Ойген.

– Хорошо, изменю формулировку, – на удивление легко согласился Рейнар. – Не знакомое с начальственным гневом. А как свидетельствует мое нижнее-полушарное образование, он всегда ближе, чем победа коммунизма.

– Разве что-то не так? – удивился Валет.

– Мой юный друг, понятие так и начальственный гнев несовместимы, как те гений и злодейство. Даже если у тебя третье полушарие в голове и еще два резервных заднего ума в придачу, никогда не угадаешь, отчего начальство жаждет твоей крови. Главное – не забывать: оно претендует на содержимое ваших вен и артерий сильнее, чем каракумский упырь, терзаемый хроническим сушняком. А поскольку с сегодняшнего дня вы уже не стажеры, а младшие оперативники, судьба ваша безрадостна и прихотлива. Если вдруг кто не понял, это была торжественная часть и поздравления. Теперь по делу.

Бастиан, спецом для героя дня: предчувствия тебя не обманули, с клинками реально все, как сказали бы на моей родине, шкереберть, полная фигня, в общем. Их не может быть, потому что не может быть никогда. И то, что они существуют, мало что меняет. Поэтому нам предстоит найти, и, подозреваю, обезвредить первоисточник этого добра, в смысле имущества. Лично мне от таких заданий, прямо скажу, на стенку лезть хочется. А когда хочется лезть на стенку, это что? Альпинизм? Не угадали. Правильно, детишки, – это штурм. Пока, слава Богу, мозговой. Но варианты могут быть разнообразные. К ним стоит быть готовыми заранее. Итак, по флотскому обычаю, господа младшие оперативники, жду ваших эпохальных предложений. К вам, прелестная госпожа, это тоже относится.

– Я возражаю против термина «прелестная».

– Это ты с Гизеллой обсуди, – хмыкнул Лис. – В общем, как предложение по делу не катит, думай дальше. Бастиан, тебе первое слово. Буквально, как неугасимому светочу и маяку.

– Ну что вы, – как всегда галантно ответил Ла Валетт. – Какой же я маяк?

– Проблесковый, – не дал договорить Сергей. – Ибо благодаря твоим проблескам ума у нас как раз и образовался этот головняк. Слышал поговорку: «Дурака работа ищет»? Вот с помощью твоего маяка она нас и нашла.

– Я отказываюсь считать себя дураком! – возмутился увенчанный лаврами выпускник Сорбонны.

– И я! – поддержала его Женечка.

– Да и я тоже, – согласился Карел.

– Вот эту теорему, – оборвал их Лис, – мои славные боевые хомячки, вам и предстоит доказать начальству. Я-то по доброте душевной вам поверю на слово. Но по их меркам в оперативники идут преимущественно те, кому не хватило средств на комнату в приличном дурдоме. А потому резво врубайте думалку, если не желаете узреть разочарование на их высокомудрых физиономиях. Кто-нибудь представляет, с какой стороны подойти к проблеме?

– Я пока тут с Фрейднуром разбираюсь. А он есть хочет. Давно. И сильно.

– Ясно, деловое предложение. Женя, у тебя какие-нибудь наметки?

– Честно сказать, никаких, – созналась благородная дама. – Быть может, попробовать расспросить Гизеллу? В конце концов, она накоротке общалась с драконами. Быть может, в их, – она замялась, – мифологии есть какие-нибудь упоминания о подобных мечах и тех, кто мог бы их выковать.

– Сомневаюсь, но попробовать можно. Хотя лучше об этом спрашивать все же не Гизеллу, а Дагоберта. Маменька хлопочет вокруг него, старается лишний раз близко никого не подпускать. Но, возможно, в твоем случае она сделает исключение.

– Это еще почему?

– Потому что будет надеяться, что, узнав поближе ее несравненного сына, ты позабудешь о сэре Жанте и скоро согласишься породниться с ней.

– Но я только что недвусмысленно дала понять…

– Евгения Тимуровна, вы меня пугаете: как это вдруг «женщина» и «недвусмысленно» оказались в одной фразе?

– Это просто какой-то шовинизм! – возмутилась дипломированный психолог.

– Нет, это жизненный опыт. Если сейчас, утерев слезу, ты объявишь Гизелле, что готова пристальнее рассмотреть ее предложение, ежели нареченный не вернется через год и один день, она совершенно естественно воспримет твои слезы как необходимую прелюдию к согласию. А кроме того, может, Дагоберт вовсе и не позарится на тебя. В конечном итоге выбор за ним.

– Вот еще! – фыркнула девушка.

– Стоп, ответ ясен. В общем, Карел, ты там поторопись, дабы потом не пришлось разруливать очередные марьяжные непонятки.

– Погодите, – вдруг вмешался Бастиан. – Карел, ты рассказывал, что в зиккурате видел фреску. Ты ее хорошо запомнил?

– Конечно, – удивился бывший сержант президентской гвардии. – Нас знаешь как учили? Мы, раз взглянув на толпу, должны были сказать, сколько там мужчин, сколько женщин, какого возраста, нет ли подозрительных личностей или тех, что значатся в картотеке зарегистрированных преступников и террористов. А при втором взгляде определить, что изменилось, кто куда сместился.