Кронос

Но сколько она еще сможет протянуть? У нее нет ни питья, ни еды, и организм уже начинает потихоньку сдавать. В голове пульсирует тупая боль, желудок туго сжался в комок. При таком раскладе конец наступит совсем скоро. Даже весь кислород в мире не убережет ее от истощения.

Странная мысль вдруг пришла ей в голову. Что, если неведомое животное хочет, чтобы она осталась в живых? Само наличие в его внутренностях подобной камеры было до крайности необычно, но ведь защитило ж оно Джиону во время нападения. Конечно, испытанные ощущения приятными не назовешь, да и сознание она в конце концов потеряла. Но в то же время Джиона ясно понимала: не будь она защищена сжавшимися стенами, попросту превратилась бы в отбивную. А теперь еще и нашелся источник кислорода.

Джиона включила свет на часах, чувствуя прилив храбрости, и двинулась к громадному сфинктеру. Лицо скривилось от отвращения при мысли о том, что она собирается сделать. Выключила свет и постучала по скрученной мышце.

— Эй! Выпустите меня отсюда!

Эмоции, которые она, казалось, глубоко похоронила, теперь вернулись. Она застучала обоими кулаками, крича:

— Выпустите меня отсюда! Выпустите!

Хлынули слезы.

— Пожалуйста, Господи, выпустите меня отсюда!

Джиона разразилась рыданиями и разжала кулаки, чтобы укрыть лицо в ладонях. Когда рыдания ослабли и перешли во всхлипывания, она вздохнула:

— По крайней мере, дайте мне чего-нибудь поесть.

Внезапно существо сменило направление движения, причем так резко, что Джиону отбросило от сфинктера. Оно, похоже, начало подниматься. И если судить по колыханию стенок камеры, подниматься со все увеличивающейся скоростью.

Стоило Джионе задуматься о том, что произойдет дальше, как сфинктер неожиданно раскрылся. В камеру ворвался поток прохладного солено-сладкого воздуха, заставив девушку покачнуться и сделать пару шагов назад. Восстановив равновесие, она поняла, что может видеть. Ее тюрьму залил падающий сверху холодный белый свет. Джиона посмотрела в открывшуюся щель, увидела огромные кинжалоподобные зубы и… Она не думала, что когда-нибудь увидит еще это зрелище… луну.

Мгновение спустя луна и испускаемый ею свет исчезли. В тишину ворвался подобный грому рев и обрушился на Джиону. Поток воды хлынул в камеру, отбросив ее к мягкой стенке. Вода быстро заполняла пространство вокруг, покрывая ее с головой. А Джиона все думала о прохладном морском воздухе и лунном сиянии. Если это последнее, что она видела в своей жизни, что ж — существо хотя бы подарило ей такую возможность.

Неожиданно уровень воды начал спадать, и она смогла сделать вдох. Через несколько секунд голова полностью показалась из воды, следом — грудь, талия, ноги. Пока вода продолжала стремительно утекать через невидимое отверстие, Джиона снова включила свет на часах. В воде, доходящей до лодыжек, что-то шевелилось. Она почувствовала, как маленькие тела бьются о ее ноги. Звуки воды, утекающей из камеры, отдавались в ушах Джионы статическим шипением. Мучимая вопросом: что же ее в конце концов ожидает, девушка опустила камеру объективом вниз, зажмурилась и сделала снимок. Даже с закрытыми глазами она увидела через сжатые веки яркую вспышку, показавшуюся розовым пятном. Через некоторое время она осторожно открыла глаза и посмотрела на экран. Тяжело задышала. Камера с удивительной четкостью запечатлела огромную массу переливающейся серебром сельди.

Рыба!

«Еда!» — мелькнула мысль.

Джиона выронила камеру и опустилась на колени. Она совсем забыла, что вообще-то не любит суши, и принялась хватать обеими руками мелкую рыбешку. Древние инстинкты, почти задавленные цивилизацией, но вызванные к жизни голодом, пробудились в ней. Жадно впиваясь зубами в плоть, Джиона вырывала куски мяса, не задумываясь и не беспокоясь о том, что за жидкость течет по подбородку: кровь или желчь.

Несколько минут она ела, пока не почувствовала, что сыта. Затем тяжело опустилась на пол и припала к несущей кислород артерии.

Она дышала.

И подкрепила силы.

Она была жива.

— Спасибо, — пробормотала Джиона. Кому — этого она не знала.

44

На борту «Титана»

Аттикус легонько похлопал Андреа по щеке. Застонав, она очнулась, открыла глаза и заморгала, ослепленная заливающим помещение ярким светом. Она сразу же догадалась, где они находятся.

— О нет, — прошептала она.

— С добрым утром, соня, — выдавив улыбку, произнес Аттикус. Он понимал, что все его потуги отвлечь Андреа от мыслей о том, что их ждет, будут безрезультатными. Сам он пришел в себя около часа назад. За это время он трижды пытался разбудить Андреа, но наркотик, который им ввели, подействовал на нее значительно сильнее.

Сидя и охраняя покой подруги, Аттикус пытался отвлечься мыслями о своей семье: о матери, отце, брате Коннере. Выписан ли уже отец из больницы? Ждет ли его еще Коннер дома? Но все мысли были неотчетливыми, как в тумане. Он понимал, что необходимо разработать план побега, но никак не мог сконцентрироваться.

Теперь, когда очнулась Андреа, он немного воспрял духом, но по-прежнему был далек от какого бы то ни было решения. Пошатываясь, он подошел и сел сгорбившись на нары Андреа.

— Черт! Прямо-таки первое свидание.

— Второе, — возразила Андреа. — Во время первого свидания ты вылез из окна пятого этажа больницы, а потом, словно человек-паук, спустился по стене на землю.

При воспоминании о побеге из больницы слабая улыбка тронула губы Аттикуса. Он никогда бы не подумал, что способен отколоть такой номер.

— Я ведь совсем не супергерой, — сказал он.

Андреа опустила голову на его плечо, потирая пальцами висок: она, так же как и Аттикус, страдала от головной боли — остаточного действия наркотика.

— И тем не менее ты — мой герой.

— Ты перестанешь так считать, когда откроется дверь, а все, на что я буду способен, — это ругаться непристойными словами.

Андреа обняла его и легонько похлопала по спине.

— Думаю, сейчас у них есть более интересное занятие. Держу пари, в данную минуту им не до нас.

Снаружи раздался негромкий щелчок — кто-то отпер дверь карцера.

— О нет… — прошептала Андреа, стараясь держать себя в руках.

Аттикус видел, что она не собирается сдаваться без боя. И будь он проклят, если Андреа придется драться одной. Он вскочил на ноги и едва не упал, так как в глазах неожиданно потемнело. Когда он снова обрел способность видеть, дверь уже распахнулась и на пороге возникла фигура во всем черном.

— О'Ши? — пробормотал Аттикус, не веря своим глазам.

Тот кивнул:

— К вашим услугам.

Он передал им две бутылки с водой. Аттикус и Андреа моментально открутили крышки и принялись жадно глотать прохладную жидкость.

Когда они утолили жажду, О'Ши протянул Аттикусу его спецназовский нож и пистолет.

— Мне удалось достать только это. Что же касается остального вашего оружия, боюсь, оно хранится под замком или же разошлось по рукам среди членов команды.

Аттикус проверил «магнум». Все шесть патронов были на месте. Маловато, конечно, чтобы вести бой со всей командой «Титана», если дойдет до этого, но вполне достаточно, чтобы надолго обезвредить шестерых человек и хорошенько припугнуть остальных. И вдобавок к револьверу у него есть нож. А за годы службы в спецназе Аттикус отправил на тот свет при помощи ножа больше народу, чем любым другим оружием. «Морским котикам» часто приходилось действовать скрытно, и нож в таких случаях был идеальным выбором. Аттикус засунул «магнум» за пояс и уже собирался положить нож в карман, как вдруг О'Ши смертельно побледнел.