Кронштадтский дневник

Сегодня первый день, как наше командование, оставив своих подчиненных, питалось в портовой столовой.

Вечером я разговаривал по этому поводу с Гушлевским. Там на обед подавали: суп вермишелевый и кашу гречневую; на ужин: вермишель без супа и две конфетки маленькие к чаю, – не вижу преимуществ сегодняшнего питания. Посмотрим, что будет дальше.

Хорошие вести поступают с Западного фронта: там лупят немцев в хвост и в гриву, они отходят от Москвы по всем направлениям. Что-то нет сообщений с Юго-Западного и Северо-Западного фронтов.

Естественно, нас больше всего интересует Северо-Западный фронт и особенно Ленинградское окружение, ведь сидим на голодном пайке: сильнее хочется есть после обеда, ведь до обеда есть перспектива пообедать, но ближе к ужину легче жить.

В народе ходили слухи, что к 1 декабря пайки увеличат, я не верил и оказался прав.

15 декабря, с освобождением Тихвина, опять появилась у людей надежда на улучшение размеров питания, но она не оправдалась.

Некоторые начинают болеть цингой, на днях мне об этом сообщил Чуканов, пришлось ему увеличить порцию витамина «С», он не просил, но другим я даю его для профилактики, а ему, заболевшему, тем более надо увеличить.

Получил от Веры письмо: живут в тепле, хозяйка хорошая, рад за них.

Предложил в письме маме эвакуироваться на машинах через Ладогу к Любе. Если уедет и они соберутся все вместе, я буду за них спокоен, по сравнению с этим, беспокойство за комнату и вещи – муть.

Хороший у нас народ, ведь сейчас голодает, но Россию никто не ругает, только зло растет у всех на наших недругов, на немцев, ведь это они отняли у нас и наших детей, и хлеб. Не встречал я ни одного человека, чтобы ныл и обвинял правительство: немцы и только немцы – виновники нашего несчастья. Может и побаиваются некоторые говорить при мне, при командире, но думаю, что таких немного.

17 декабря 41

Вчера, заступая на дежурство, я захватил с собой радиотелефонную трубку, попросил у дежурного электромонтера шнур и провел себе в дежурное помещение радиотрансляцию. Не напрасно позаботился: сегодня слушал в 6.00 сообщение и услышал следующее: « Наши войска ведут упорные бои на всех фронтах: на Западном направлении нашими войсками занято ряд населенных пунктов, среди них города: Калинин, Высоковск, Новопетровск, Валово (юго-восточнее Тулы).

Отступающие на Юго-Западном направлении немцы подвергаются атаке партизан.

Сообщение «В последний час»: «16 декабря нашими войсками занят город Калинин, разбита 9-я немецкая армия, входящие в нее 86, 110, 129, 151, 152, 261 пехотные дивизии разгромлены».

Немцы отступают на запад, наши войска преследуют и уничтожают противника. Захвачено много трофеев.

Литвинов (в 1941—1946 годах заместитель наркома иностранных дел СССР) выступил на пресс-конференции. На ряд вопросов стратегического порядка ответить отказался, заявив, что ответы эти могут заинтересовать противника больше, чем союзника.

Тихий океан, Америка:

На Филиппинах инициатива в руках американцев: 2 линкора противника повреждены, 4 японских транспорта потоплены, 45 самолетов сбиты. Остров Гуан, возможно, занят японцами. Гавайские острова эвакуируются.

Англия:

В северной части Моравии идут ожесточенные бои.

Японские войска начали атаку на Гонконг.

Грузовой пароход и танкер японцев потоплен.

Япония:

От Шам Чун англичане отошли к границе, численность английских войск в Гонконге около 5000 человек.

В результате этих и предыдущих хороших сообщений, полученных населением, настроение улучшается, вот и сейчас пришла уборщица убирать дежурную комнату и говорит, что лучше стало жить: каждое утро слышать хорошие сообщения, и трудно, и голодно, и на ребятишек жалко смотреть, но эти сообщения радуют и дают надежду на прибавку питания.

Ее маленький ребенок сегодня спросил:

– Мама, еще не убили немца?

– Еще нет.

– Ну какой же он, мама, большой!

20 декабря 41

Сегодня немцы опять стреляют, как видно, пополнили свои боеприпасы.

25 декабря 41

На днях послал письмо товарищу Жданову, в котором просил оказать помощь в получении для кают-компании полмешка муки, которую я думал пустить в приправу к супам довольно жидким. Писал лично от себя, не официально, не по военной линии, а как гражданин нашей страны. При написании этого письма я, конечно, понимал, что у нас общие трудности с продовольствием, и что я прошу все-таки не невозможного, а чтоб в суп для 70 человек положить 0,5 кг муки, которую нам по нормам полагается расходовать 4 раза в месяц в вегетарианские дни.

На другой день начальник завода подписал приказ, обязывающий всех военнослужащих питаться в столовой порта, и если бы я знал об этом, то, естественно, не писал бы вышеупомянутое письмо.

Сегодня, идя с Волосатовым из столовой, я рассказал ему о своей глупости. Начальник завода ругал меня сначала дорогой, потом вызвал меня в кабинет и еще раз, с перцем, пробрал: «Ты не понимаешь обстановки, ты не имел права писать, не доложив мне, ты не знаешь воинского устава, вся твоя доблесть во время войны содержится в этом мешке, я тебя возьму под особое внимание, делами питания с этого дня ты не занимаешься, ты будешь предан военному трибуналу, ты никогда не был в переделках».

А ведь я просил отпустить меня с машиной, которую предназначали для эвакуации людей, и с этой машиной из-за линии окружения привезти мешок муки. Начальник вызвал комиссара, который особенно не разъярялся, но сказал, что я не знаю устава. Я промолчал, но вообще-то существует несколько форм обращения к начальству: по команде и лично по партийной и гражданской линии. В общем, я влип и меня могут разжаловать, придется писать письмо в ЦК и отнимать у них время на разбирательство.

В порту кормят подходяще, судя по сегодняшнему дню: щи на первое и кашу перловую на второе – на обед, суп пшенный – на ужин. Получается для каждого в день: крупы 110 г., свеклы 50 г., капусты 50 г., жиров 25 г., сметаны 20 гр., вполне неплохо.

Люба пишет, что она гордится, что я защищаю подступы к Ленинграду, а я выходит не только не защищаю, но чуть ли не вредитель, ведь в последнее время в конструкторском отделе завода не так много работы, а хочется быть полезным.

Эх, горе мое – это мой язык и жалость к людям.

Последние дни немцы начали постреливать, но наши пушки дают более мощный огонь, хотя со стороны немцев заметно оживление на нашем участке фронта. Немцев потихоньку отгоняют на многих направлениях и возвращают населенные пункты, но немцы сопротивляются.