Кронштадтский тупик

Наташа поняла, о чем догадалась Белла. Вполне может быть...

Минский вызвал конвой, и женщину увели. Когда за ней закрылась дверь, следователь перевел дыхание и стянул влажную от пота маску:

– Фу, голова разболелась, - он достал из ящика стола блистер с цитрамоном, проглотил таблетку.
– Не женщина, а БТР. Еле успевал за ней записывать. Ну и денек же! Надеюсь, до полуночи больше ничего не случится.

– Да, многовато происшествий для обычных 24 часов, - Наташа посмотрела на часы.
– До полуночи 55 минут. Может, хоть они пройдут спокойно.

– Тьфу-тьфу, - суеверно постучал пальцами по столу следователь, - вот он, високосный год: никак не отпускает! Не желаете ли чаю?

Навицкая и Измайлова согласились, и следователь включил электрический чайник. Из сейфа появились пачка "Гринфилда", сахарница и коробочка печенья.

Пока он заваривал чай, Белла, позвонив в больницу, узнала, что Макс уже прибыл и заступил на пост в палате Василисы, а Строков не отходит от двери. "Все под контролем", - перевела дыхание Измайлова.

– А почему вы спросили ее о "Райзинге"?
– спросил следователь, ставя на стол три кружки с ароматным чаем.

– Заметила одну закономерность, - отозвалась Белла, - что в этом деле все так или иначе связано с актерской школой. И даже Егор Степанов вырос в одном дворе с нынешней владелицей школы, тогда еще - Лорой Чумишкиной.

– И недавнее нападение на Фурштадтскую, - подхватила Наташа, - было связано с исчезновением одного из учеников ее школы.

– Заявления о пропаже не поступало, - спешно сказал следователь.

– Ясно, - хмыкнула Белла, - и вы даже не озадачивались. А мы нажали на пару кнопок и узнали, что случилось с мальчиком в Адлере.

– Мы ведь инструкциями связаны, - оправдывался Минский, - шаг влево, шаг вправо... Люди сейчас грамотные, свои права и наши обязанности знают, чуть что - жалобы во все "надзоры", и с нас сдирают шкуру без наркоза...

– Анатолию светит большой тюремный срок в соседнем государстве, - произнесла Наташа, - и он лежит в больнице в тяжелом состоянии. Парень хотел заработать легких денег на Новый год, но ему не повезло. И его списали, как вышедшую из строя утварь.

Внезапно пазл сложился в ее голове. Наташа написала столько детективных романов, что уже умела даже в обычной жизни складывать точные и связные логические цепочки. И подумала: "А сейчас бы я даже помогла Ярославу..."

– Наталья Викторовна, все в порядке?
– обеспокоенно посмотрел на нее Минский.

– Я все поняла, - сказала Наташа.
– Фурштадтская нашла неплохие способы подрабатывать, чтобы жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывать. Наследство мужа ушло на открытие и раскрутку школы; доходы от коммерческих учеников стабильные и высокие, но не такие, чтобы позволить себе такую машину, как та, которую разбил Ярослав, и такие атрибуты богатой жизни. Она использует некоторых учащихся, как мартышек, таскающих для нее каштаны из огня. И для каждого она находит свой крючок, чтобы человек прочно за него зацепился и даже не помыслил ослушаться приказа. Для кого-то это бесплатное обучение, для кого-то - успешное продвижение после выпуска, для кого-то - деньги. В общем, она делает предложение, от которого невозможно отказаться. Некоторых заставляют подчиниться, загнав в тупик. И если одна из мартышек взбунтовалась или сожгла лапы, ее ликвидируют как отработанный материал или бросают на произвол судьбы и очень убедительно открещиваются от нее.

– Авадакедавра!
– с чувством воскликнула Белла, чуть не подавившись печеньем.

– Это точно, - покачал головой Минский.
– Но это ведь пока только версия...

– Конечно, но согласитесь, очень убедительная, - ответила Наташа.

– А мне бы хотелось знать, почему все же Гусев так хотел утопить Амелину-Фурштадтскую настолько, что докатился до откровенных мерзостей?

– Белла вскочила и привычно принялась расхаживать по кабинету.
– Он буквально спал и видел, как ее поведут в наручниках и ничем не брезговал ради достижения этой цели. На благородного борца со злом он был не похож. Фурштадтская - не единственная "темная лошадка" даже здесь, в маленьком городке. Так почему его так заклинило именно на ней?..

– Попробуйте поговорить с его сестрой, - предложил Минский, листая дело, - она живет в Ольгино, неподалеку, работает там администратором в гостевом доме. Кстати, она старше брата, ровесница Егора Степанова и Лоры Амелиной-Фурштадтской, и в детстве была их соседкой. Так что если у Гусева были какие-то причины желать зла Лоре Яковлевне, может, это имеет корни в тех временах?..

– Завтра съездим в гостевой дом, - азартно выпалила Белла.

– А я пока поищу досье на Ивана Рыбина, сына медсестры, - потер переносицу Минский.
– И попытаюсь выяснить что-нибудь о девушке, которая подала на него заявление...

– Кстати да, - кивнула Наташа, - с ней нужно побеседовать и выяснить, почему она обвиняет Ивана в преступлении. Не удивлюсь, если ей поручили сыграть роль жертвы, чтобы загнать в угол Рыбина. Вот только зачем, загадка...

– Это будет нелегко, - нахмурился Минский, - я уже говорил, люди сейчас чуть что, с жалобами по инстанциям бегут, чуть только услышав неудобный вопрос, на который не хотят отвечать. А как нам работать, если того не смей, этого не моги - неясно. Как раскрываемость повышать, если мы этими запретами буквально стреножены?..

– Умейте лавировать, - посоветовала Белла.

– Вам-то это проще, - вздохнул следователь, - ладно, завтра с утра займусь Рыбиными... А сейчас я подвезу вас домой. Не могу позволить дамам идти ночью по городу в одиночестве.

– Спасибо, Дмитрий Иванович, - улыбнулась Наташа, которая уже мрачно думала, что в полночь лучше вызвать такси; пешком идти - нечего и думать, а автобусы наверняка уже не ходят.

Минский довез их на своей "Ланос" до самого парадного и подождал, пока женщины скроются за дверью.

– Фу, ну и денек!
– выдохнула Белла, стягивая сапоги в прихожей.

– Те еще сутки выдались. Итак, завтра едем в Ольгино?

– Уже сегодня. Вот только выспимся.

***

До гостевого дома Наташа и Белла добрались на 101-м автобусе, идущем в Петербург через Лахту.

Лес и вход в кемпинг выглядели идиллически. Наташа сразу вспомнила засмотренные в детстве наизусть "Двенадцать месяцев" и "Морозко".

– Три белых коня, три белых коня, - пропела Белла, с наслаждением вдохнув свежий морозный воздух, - дышится-то как! Чуть от дороги отошли - и ни бензина, ни соляры - только лес и мороз! Счастливая Кравцова - в таком месте живет!

– Можем тоже устроиться сюда на работу.

– О, нет! Я закоренелая урбанистка, без города быстро заскучаю. Да и ты тоже. А вот как-нибудь приехать сюда не по делу, а на отдых с семьями будет недурно!

Молодые женщины зашагали к гостевому дому, до революции явно бывшему чьей-то усадьбой - трехэтажный особняк с башенками, эркером и широким крыльцом с кариатидами.

Им сразу ответили, что мест нет и долго отказывались звать старшего администратора Кравцову, якобы очень занятую в связи с большим заездом. Белле пришлось даже хорошенько рявкнуть, потрясая адвокатским удостоверением, и только тогда неприступная дама за стойкой рецепшен наконец-о позвонила начальнице.