«Крот» в генеральских лампасах
Шрифт:
— В результате длительного преступного сотрудничества со спецорганами США Поляков причинил существенный вред государственной безопасности и обороноспособности СССР, повлекший тяжкие последствия. Он поставил под угрозу безопасность и жизнь 19 разведчиков-нелегалов, свыше 150 агентов, в том числе из числа иностранных граждан, находившихся в контакте с представителями советской военной разведки. На основе переданных сведений американскими спецслужбами были выявлены, подвергнуты аресту и затем осуждены к длительным срокам тюремного заключения ценные агенты Карел, Бард, Дрон, Беджер, Росман, Вольф и ряд других. Из-за преследования со стороны контрразведывательных органов США покончили жизнь самоубийством разведчик-нелегал
— Значительно осложнил работу за рубежом более чем 1300 офицерам военной и внешней разведки и ограничил дальнейшее их использование по прямому назначению. В США из-за его предательства был арестован полковник Егоров И. Д. с женой, подвергался воздействию с целью склонения к измене Родине полковник Масленников П. Е., в Японии был арестован майор Мачехин А. Е., многие офицеры были объявлены нежелательными лицами и выдворены из стран пребывания.
— Раскрыл заинтересованность Советского государства в развитии и совершенствовании ряда областей науки и техники. Затруднил оперативную работу ведомств по добыванию разведывательной информации и новейших технологий. Создал спецслужбам противника возможности для подготовки дезинформации, ориентированной на советских специалистов, занимающихся разработкой военной техники. Способствовал принятию в 1979 году правительствами стран — участниц НАТО законов об экспортном контроле в торговле с СССР и другими социалистическими государствами.
— Дал возможность американским спецслужбам проводить акции по компрометации внешней политики СССР на международной арене.
После оглашения обвинительного заключения Главный военный прокурор генерал-лейтенант Борис Сергеевич Попов сообщил, что поддерживает выдвинутое обвинение в отношении Полякова в измене Родине, что согласен со всеми приведенными в нем доказательствами, и задал первый вопрос:
— Скажите, подсудимый, вы раскаиваетесь в содеянном?
— Нет, не раскаиваюсь. Свое решение вступить в сотрудничество с представителями спецслужб США до сих пор считаю правильным. Сожаления об этом у меня не возникало, хотя знал, что человек я обреченный. Я полагал, что, жертвуя собой, я способствую предотвращению развязывания новой войны.
— Второй вопрос. Удовлетворены ли вы итогами сотрудничества с американской разведкой?
— Я понимал, что больших результатов в этом сотрудничестве достичь не смогу, и поэтому не испытываю никакого удовлетворения. На многие поступавшие от меня сведения американцы не обращали особого внимания, многое им было известно ранее, и только весьма малая часть информации соответствовала целям моего сотрудничества с ними.
Поняв, что подсудимый пытается смягчить нанесенный им вред СССР и его безопасности, Главный военный прокурор снова спросил:
— Что заставило вас предложить американцам свои услуги?
— О причинах своей измены Родине я дал подробные показания в ходе предварительного следствия. И я могу их повторить, но это займет слишком много времени, — с грустью и досадой ответил подсудимый. — В основном они — идейно-политические…
— Повторять не надо, — отозвался Главный военный прокурор.
Тогда председательствующий на суде спросил его:
— В семье знали о вашем преступном сотрудничестве со спецслужбами США?
— Ни жена, ни дети, ни близкие родственники об этом ничего не знали. Я практически с самого начала сотрудничества с ЦРУ понимал, что совершил роковую ошибку. Однажды хотел сам явиться с повинной, и только мысли о том, что будет потом с женой, детьми и внуками, да и страх позора остановили меня.
Вопросов к подсудимому было много: о его вербовке, о доверии со стороны спецслужб США, о материальном вознаграждении, о закладках тайников, о хранении шпионского снаряжении, о сборе секретной информации и способах
ее передачи, об использовании радиотехнических средств и тому подобное. В этом и заключалось исследование судом всех обстоятельств дела, доказательств и фактов, озвученных при оглашении обвинительного заключения.Затем был проведен осмотр вещественных доказательств, изъятых при обыске в квартирах Полякова и его матери, в том числе — инструкций по связи, тайнописных копирок, камуфляжей и контейнеров для хранения предметов шпионского снаряжения.
А когда председательствующий предоставил последнее слово подсудимому, в зале мгновенно установилась мертвая тишина. Строгие, сосредоточенные лица присутствующих снова, как и в начале судебного процесса, уставились на Полякова. Чувствуя их осуждающие взгляды, он взял себя в руки, привстал и, опираясь руками о стол, окинул зал мрачным взглядом. Одна из стенографисток переставила свой стул поближе к нему. Отрешенно посмотрев на нее, он выпрямился и медленно заговорил, глядя на председательствующего:
— Я буду краток. Теперь мне нет необходимости говорить много и заходить далеко. Скажу вам лишь одно: я не враг своей Родины, я хотел лишь уберечь советский народ и все человечество от новой мировой войны…
Председательствующий на судебном процессе генерал-лейтенант Бушуев понял, что подсудимый решил в самый последний момент опять побороться за смягчение наказания. Постучав молотком, он предупредил его:
— Не надо вам заходить так далеко! От вас требуется короткое и ясное — «да, признаю свою вину» или «нет».
В зале наступило гробовое молчание.
Холодящая тишина вызвала у Полякова тягостное чувство, будто он снова находился в темной одиночной камере. В этот момент кто-то так громко кашлянул, что он вздрогнул и вернулся к реальной действительности.
— Я, конечно, понимаю, что мое заключительное слово не будет иметь никакого значения, и потому я заявляю суду, что ни о чем я не жалею. И если бы пришлось мне начать жизнь снова, то я поступил бы точно так же и повторил бы все, что делал до своего ареста. Я сознательно шел на измену Родине и потому нисколько не раскаиваюсь, но вину свою я признаю. У меня все.
Бушуев перевел взгляд на обвинителя — Главного военного прокурора, генерал-лейтенанта Попова:
— Пожалуйста, Борис Сергеевич, вам слово.
Поляков не сводил глаз с обвинителя, прекрасно понимая, что от решения Главного военного прокурора во многом будет зависеть его судьба. Генерал Попов встал, посмотрел на обвиняемого и начал негромко говорить:
— Подсудимый Поляков дискредитировал советскую страну перед лицом всего мира. В годы войны советские люди шли на пытки и смерть, но не становились предателями, не изменяли Родине и не выдавали противнику своих товарищей. Расследование шпионской деятельности подсудимого Попкова и свидетельские показания на суде дают основания считать его вину доказанной в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» 64-й статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, и применить к нему высшую меру наказания…
Услышав эти слова, Поляков мгновенно потерял способность мыслить здраво. И хотя он предчувствовал, что будет приговорен к высшей мере наказания, однако в глубине души все же надеялся на, возможно, смягчающие обстоятельства и на сохранение жизни. Контролируя свое поведение и эмоции, он с болью, которую не мог скрыть, встал, когда председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Бушуев начал выразительно оглашать текст приговора:
— Именем Союза Советских Социалистических Республик Поляков Дмитрий Федорович за измену Родине в форме шпионажа и умышленных действий из враждебных побуждений в ущерб государственной безопасности и обороноспособности СССР приговаривается Верховным судом к высшей мере наказания — расстрелу. Судебное заседание закончено.