Кровь Асахейма

Тот обнял его в ответ, и керамит их брони лязгнул. В этом читалось облегчение и благодарность.

— Хорошо, брат. Я надеялся услышать эти слова.

Затем он разомкнул объятия и отошел, разглядывая стоящую перед ним стаю. Жесткие черты его лица немного смягчились.

— А это еще кто? — спросил он с улыбкой. — Теперь мы принимаем детей?

Гуннлаугур жестом велел Хафлои подойти.

— Осторожнее, — предупредил он. — У этого щенка есть когти. Хафлои, это Гирфалькон. Он когда-то служил вместе с нами. Теперь он вернулся.

Хафлои неловко поклонился.

— Я слышал это имя, — сказал он. — Ты носишь Даусвьер.

Ингвар наклонил голову.

— Да, это так.

— На этом клинке вюрд.

— Говорят, что да.

— Тогда он не должен был покидать Этт.

Ольгейр шагнул вперед, собираясь отвесить затрещину Хафлои. Ёрундур мрачно хмыкнул, когда Ингвар жестом остановил Ольгейра.

— Может быть, — ответил Ингвар, уставившись на Хафлои неподвижным взглядом. — Но клинок отправляется туда, куда иду я.

Гуннлаугур закатил глаза.

— Кровь Русса, — выдавил он. — Вас только представили, а вы уже почти подрались. Он оттолкнул Хафлои от Ингвара, заставив Кровавого Когтя споткнуться. — Ты хорошо впишешься.

Затем он повернулся к остальным членам стаи. Теперь их стало семеро, что было ближе к идеальной боевой численности отряда. Они смотрели на него в ожидании.

— Все собрались, — сказал Гуннлаугур. — Как и должно быть. Теперь слушайте, вот что нам предстоит сделать.

Ингвар попытался сконцентрироваться на словах Гуннлаугура. Он чувствовал, что его руки вспотели под бронированными перчатками. Снова услышать эти голоса, почуять запахи — все это оказалось сложнее, чем он думал.

Волки не осуждали его. Они смотрели на него без упрека, которого он так боялся. Исключением был, возможно, Вальтир, но он никогда не отличался приветливостью.

Было тяжело не наблюдать за ними, не смотреть, как они общаются друг с другом, не изучать их, как те Адептус Биологис, что исследовали тела ксеносов на столах для препарирования. В присутствии других членов стаи все вели себя непринужденно, так же, как и он когда-то. Отряд «Оникс» при всей своей убойной мощи всегда казался ему чем-то искусственным. Ярнхамар когда-то был для него домом, для остальных он им и остался.

Блуждающий взгляд Ингвара наткнулся на носовую фигуру драккара. Эти незрячие глаза были так же знакомы ему, как и все остальное. Он вспоминал, как скульптура взирала на них перед каждым заданием, бесстрастно уставившись в пустоту, пока они определяли цели и составляли графики. Морда дракка в те времена всегда казалась ему совершенно бесстрастной. Сейчас, когда он вернулся, ее выражение стало почти благожелательным.

В прошлом в этой комнате раздавался голос Хьортура. Странно было слышать здесь рычащие интонации Гуннлаугура. На какой-то миг он счел их оскорбительными. Только потом, когда Ингвар понаблюдал, как другие прислушиваются к этому голосу, он стал воспринимать его как нечто естественное.

Гуннлаугур говорил с грубой, прямолинейной властностью. Он всегда был уверен в себе, но сегодня все воспринималось иначе. Воин говорит одно, когда на кону находится его собственная жизнь. Теперь ему приходилось думать о целой стае, и его интонации изменились.

«Тебе идет это положение, брат, — подумал Ингвар. — Ты вырос».

— Рас Шакех, — начал Гуннлаугур, щелкая переключателем на устройстве, которое умещалось в ладони. Огненно-красный гололит, вращаясь, поднялся в воздух перед ним. — Мир-святилище субсектора Рас. Принадлежит Экклезиархии и пользуется некоторой поддержкой ордена Льстецов. Однако наши братья заявили, что больше не смогут защищать этот мир. Как мне сообщили, их силы истощены.

Ёрундур фыркнул, покачал головой, но ничего не сказал.

— Говорят, что до того, как миры субсектора Рас были взяты под крыло Имперского культа, — продолжил Гуннлаугур, — существовало соглашение между ними и Фенрисом.

— Кто говорит? — спросил Вальтир.

— Черная Грива, — коротко ответил Гуннлаугур. — И Ульрик, и Гримнар, и все, кто помнит, что, Хель забери, мы творили пять тысяч лет назад.

Тон Гуннлаугура выдавал его отношение к информации, которую ему нужно было сообщить. Ингвар почувствовал, как его воодушевление проходит. Эйфория от возвращения прошла, и казалось, что порученное задание принесет не много славы. Оно смахивало на обычную гарнизонную рутину.

— Это не гарнизонная служба, — сказал Гуннлаугур. — Это начало наступления по нескольким фронтам в ничейное пространство. В операции задействованы три субсектора, и мы будем ее частью.

Ольгейр одобрительно кивнул.

— Хорошо, — раздалось его ворчание.

Бальдр, казалось, задумался.

— Под чьим командованием? — спросил он.

— Верховного главнокомандующего еще не назначили, — ответил Гуннлаугур. — Не обольщайтесь. Впереди еще годы подготовки. Мы — первая волна, и наша задача — обеспечить безопасность миров до начала основных перемещений войск. Какое-то время действовать будем только мы.

Ёрундур фыркнул.

— И это не гарнизонная служба?

— Мы не будем просиживать задницы. — Гуннлаугур стоял на своем. — На рубежах замечена вражеская активность, более скоординированная, чем обычно, и более частая. У нас будет возможность поохотиться.

Выражение лица Бальдра не изменилось. Он по-прежнему выглядел задумчивым.

Ингвар чуял настороженность, которая исходила от остальных и наполняла комнату. Они не были дураками и могли понять, когда их отправляли на бестолковое задание.

— Кто управляет этим миром? — спросил Бальдр.

— Адепта Сороритас, — ответил Гуннлаугур. — Орден Раненого Сердца.

Тишина комнаты была нарушена одновременно тихим рычанием, шумным кашлем и озлобленным смехом.

— Достаточно! — рявкнул Гуннлаугур. — Они слуги Всеотца.

— Они слуги Инквизиции, — сказал Ёрундур.

— Они безумны, — проворчал Ольгейр. — И нас не любят.

Бальдр мягко улыбнулся:

— Когда это тебя волновало, какие чувства к тебе испытывают другие, великан?

Ольгейр ухмыльнулся и похлопал по изношенному корпусу Сигрун.

— Когда мне выдали эту штуку, — ответил он. — С тех пор ни разу.

— Сестры, — ядовито произнес Вальтир. — Они знают, что придем именно мы? Они звали нас?

Гуннлаугур вздохнул:

— Они кому угодно будут рады. У них такое же тяжелое положение, как и у всех. Но да, они знают, что придем мы. Гримнар сообщил канониссе. Смиритесь, братья. Нам придется сражаться вместе с ними.

Ёрундур покачал косматой головой.