Кровь дракона

– Сувор!
– закричал Алвин и заключил поднявшегося из-за стола рыцаря в объятия.

Они некоторое время груздно топтались как медведи, обхватив друг друга руками. Когда они расцепились, немного помятый Сувор, не успев отдышаться, попал в объятия Горика.

Когда с приветствиями было покончено, Сувор приглашающе махнул рукой:

– Садитесь, други.

Алвин сразу же сел и придвинул к себе кувшин с вином, а Горик, показав на заставленный кувшинами стол, хитро прищурился и сказал:

– Что за пьянка - мы же в походе.

Сувор скопировал его прищур и ответил:

– Поход начнется после того, как мы присоединимся к войску.

– Уел, признаю.

Они сдвинули кружки за успешный поход. До прибытия отправленного из столицы войска оставалось около трех дней.

* * *

В Нугаре к армии Волкова присоединились отряды местных дворян. Войско разрослось до тысячи двухсот с лишним человек, из которых половину составляли профессиональные солдаты. Армия, ускоренным маршем, проходя за день по двадцать-двадцать пять верст - можно было и быстрее, но движение сильно тормозили пешие ополченцы - двигалась к месту дислокации шестого гарнизона. Предполагалось пополнить его солдатами войско и ударить вдоль границы с мятежным маркграфством, методично уничтожая по ходу движения все расплодившиеся вблизи границы, как грибы после дождя, банды. А уж потом можно было заняться и самим туронским маркграфством, преподать такой урок, чтоб ближайшие несколько сотен лет никто и подумать о мятеже не смел. Но, штабные предполагают, а Бог располагает. Планам этим не суждено было сбыться...

– Седьмой день тащимся, далеко еще?
– спросил Глеб.

За прошедшие дни он попривык к жесткому, кожаному седлу, но нельзя сказать, что верховая езда стала приносить ему удовольствие.

Ответил сержант Нант из четырнадцатого гарнизона, знакомый с местностью:

– Таким темпом еще дня три-четыре, господин.

Первоначально, сержант при каждом обращении вставлял "Ваше Высочество", по Волкову вскоре осточертело постоянное титулование, и он запретил использовать это обращение, предложив Нанту брать пример с охраны использующей обращения "маркиз" и "господин".

– Да уж, темп! На тачке за день доехать можно.

– Господин?

– Забудь.
– отмахнулся Глеб, он не собирался устраивать краткие курсы по ликвидации неграмотности и читать, глотая поднятую сотнями копыт и сапогов ополченцев пыль, лекции по устройству двигателей внутреннего сгорания.

Волков направил коня к обочине дороги, доставая из седельной сумку фляжку. Остановив недовольно фыркнувшего и запрядовшего ушами коня, он вынул пробку и попытался приложиться к фляге, но помешал нижний край неподвижной полумаски. Чертыхнувшись, Глеб потянулся рукой к ремешку и, расстегнув его, снял шлем. Свой - хорошей ковки, но без украшений и позолоты, - шлем, тот, который постоянно использовал на тренировках, сменив на него парадный, вызолоченый шлем на второй день пути. И не только шлем! Золоченые, с выгравированным драконом латы, в которых он выехал из столицы, тряслись где-то в обозе, а тело было укрыто привычным бахтерцом. Теперь Волков совсем не походил на наследника престола, больше напоминая удачливого наемника, ценящего в первую очередь не красоту доспехов, а удобство и надежность. Конь под Глебом переступил с ноги на ногу и Волков чуть не расплескал содержимое фляги. Выругавшись, он дернул поводья, показывая закапризничавшему коню, кто здесь хозяин, поднес горлышко фляги к пересохшим губам и глотнул нагревшийся, но удивительно вкусный, натуральный, без всяких ароматизаторов и прочей химии, сидр. Рядом остановились, окружив его стеной, телохранители, зыркая подозрительными взглядами вокруг. Утолив жажду, Глеб хотел вытереть рот рукавом, но взглянув на грязную, запыленную, пропитанную потом ткань, передумал, побрезговал и воспользовался чистым шелковым платком.

Мимо их сгрудившейся на обочине группы, проехали столичные дворяне в блестящих на солнце латных доспехах. Плавно покачивались в такт поступи коней длинные, направленные в небо копья и пышные султаны на шлемах, длинные плащи из дорогого шелка, атласа и бархата привлекали внимание буйством красок и переливами золотого и серебряного шитья, ниспадали вниз, укрывая коней до репицы хвоста. На эфесах рыцарских мечей сверкали драгоценные камни, обшитые дорогой кожей ножны украшены золотыми и серебряными заклепками. Большинство рыцарей были молоды, являясь младшими представителями благородных семейств, и представляли военный поход, чем-то вроде развлекательной прогулки. Их лица светились молодецким задором и бесшабашным весельем. Из строя, то и дело, доносились шуточки сомнительного содержания, заключались разнообразные пари, бились об заклад кто больше повергнет противников, хвастались оружием и доспехами, обсуждали прелести столичных дам, уверенные, что гордые, неприступные красотки капитулируют перед вернувшимися с победоносной войны с богатыми трофеями, овеянными славой молодыми виконтами и баронетами.

Следующие вслед за ними нугарские дворяне были, наоборот, собраны и предельно серьезны. Нугарцы не могли похвастаться блеском и шиком, выкованных лучшими мастерами, лат. Одежды их не выделялись яркостью красок, кони их заметно уступали скакунам амельцев, а сами они терялись на фоне молодых красавцев. Но их простенькие, неоднократно чиненые кольчуги, кирасы и кожаные латы сидели на владельцах словно вторая кожа. Каждый рыцарь, помимо обязательного меча, прихватил с собой еще боевой топор, шипастую булаву или кистень на стальной цепочке. Молодежь в рядах нугарских дворян практически отсутствовала, основную массу составляли опытные рыцари в самом расцвете сил, с обветренными лицами расчерченными тонкой паутинкой шрамов и морщин, с волосами припорошенными сединой. Ветераны! Ядро армии! Неоднократно смотревшие в глаза смерти бойцы.

Глеб отсалютовал проезжавшим нугарцам поднятой рукой. Именно эти ветераны, не смотря на внешний лоск столичных дворян, вызывали у Волкова искреннее уважение. В отличие от амельцев, большую часть времени тративших на дворцовые интриги и различные увеселения, нугарцы всем своим видом показывали, что настоящий рыцарь - это прежде всего воин, профессиональный боец, выделяющийся среди простых солдат, как выделяется волк в своре собак.

Бодро прошагала, не сломав в пути строй, вооруженная копьями и алебардами, тяжелая наемная пехота в пластинчатых доспехах, закругленных сверху шлемах с Т-образными прорезями, напоминающими шлемы греческих гоплитов и дающими лучший обзор чем глухие ведрообразные топхельмы рыцарей, и красно-синих одеждах единого образца.

За ними двигались легковооруженные наемники в кольчугах и открытых округлых шлемах с полями: лучники и копейщики, в черно-желтых одеждах - цветах своего отряда. Сбалансированный отряд, хороший в обороне, а не стесняющие бойцов доспехи придают отряду мобильность, что очень важно в бою.

Капитаны отрядов, верхом на лошадях, возглавляли отрядные колонны.

За наемниками неорганизованной толпой тащились столичные ополченцы. Усталые, покрытые пылью с ног до головы, они уныло ковыляли, не реагируя на окрики командиров, пытавшихся создать хоть какое-то подобие строя. Заржавленные наконечники копий то и дело цеплялись друг за друга. Грязные, залатанные ватные гамбезоны, в которые было одето большинство ополченцев, давно пора было выбросить. Легкий ветерок лениво шевелил влажные, потемневшие от пота волосы. Немногочисленные счастливые обладатели кольчуг в основном являлись сотниками и подсотниками ополчения.

Вместе с ополченцами катились деревянные повозки с припасами. Вдалеке маячили конные стрелки: человек двадцать. Остальные гвардейские лучники двигались в передовом дозоре.

Внезапно послышался свист и вслед за ним, в голове колонны, раздались громкие проклятья и крики боли, перекрываемые диким ржанием лошадей. Глеб привстал на стременах, вглядываясь вперед и пытаясь понять, что там произошло. Рядом с его лицом просвистела стрела, зацепив его по носу оперением.

– С лошадей!

Орки и дворцовые стражники спрыгнули с конец и обнажили оружие, сбив плотный строй, и загородились большими овальными щитами, неплохо, куда лучше треугольных рыцарских щитов, защищающих от летящих стрел. Волков единственный остался в седле, замешкавшись с выполнением команды, и представлял собой отличную мишень. Один из орков - молодой Уфшарх Орм - подпрыгнул и, вцепившись в Глеба, рванул его к себе. В спину орка ударило четыре стрелы: две отлетели, сломавшись о пластины доспехов, но две другие нашли уязвимые места и пронзили живую плоть. Уфшарх застонал, но не разжал хватку и сдернул Глеба с коня.