Кровь фюрера

— Да, я понимаю, мистер Максвелл, но, как я уже говорил, это очень важно.

Максвелл помедлил, а потом сказал:

— Хорошо, будем исходить из того, что есть. Посмотрим, что я смогу сделать. Не буду обещать, что проработаю их все.

Поблагодарив Максвелла, Фолькманн положил трубку, а потом решил позвонить еще и Ханне Рихтер, которая жила возле Николасзее.

Трубку взяла женщина, которая сказала, что фрау Рихтер нет дома и что вернется она позже. Фолькманн назвался, оставил свой номер телефона и попросил передать Ханне Рихтер свою просьбу позвонить ему.

Ее звонок раздался через час. Голос женщины был глубоким, звучал властно. Она сказала, что ее зовут Ханна Рихтер.

— А в чем, собственно, дело, герр Фолькманн?

Фолькманн сообщил, что работает в DSE, и объяснил, как он получил ее координаты, как узнал о том, что она работала на немецкое правительство во время судебных процессов над нацистами, будучи экспертом по нацистскому периоду. Фолькманн сказал, что работает над одним делом и ему нужна помощь. Спросил, не могла бы она взглянуть на фотографию молодой женщины, сделанную в 1931 году. Он также рассказал ей о нацистской повязке на рукаве мужчины на фотографии и спросил, не сможет ли она установить личность женщины или порекомендовать ему кого-то, кто мог бы помочь.

— Это официальный запрос?

— Да.

— Вы пытаетесь выследить кого-то из нацистов?

— Нет, фрау Рихтер. — Он объяснил, что не может вдаваться в подробности, но что ее помощь ему крайне необходима.

— Мы говорим о весьма отдаленном периоде времени, герр Фолькманн.

Он спросил, можно ли приехать к ней завтра, но женщина сказала, что это невозможно.

— Вы очень неудачно выбрали время, герр Фолькманн. Завтра утром я еду в Лейпциг к друзьям и не вернусь до конца праздников. Кроме того, я давно отошла от дел.

— Возможно, я чересчур настойчив, фрау Рихтер, но я мог бы прилететь в Берлин этим вечером.

— Это действительно настолько важно?

— Да, очень. И мне нужна ваша помощь.

— Вы не знаете, кем могла быть эта женщина?

— Вероятно, жена или подруга старшего офицера СС или одного из нацистских функционеров. Но это лишь моя догадка. Фотография была сделана в 1931 году.

На другом конце провода вздохнули.

— Герр Фолькманн, вам, вероятно, сказали, что я эксперт по нацистскому периоду. Но мои знания не настолько всеобъемлющи, чтобы содержать информацию о каждой подружке каждого нациста. Кроме того, вы говорите о событиях, происходивших за два года до того, как нацисты пришли к власти, вы ведь это понимаете?

— Я прекрасно все понимаю, фрау Рихтер, — продолжал настаивать Фолькманн, — но если бы вы могли хотя бы взглянуть на фотографию…

Женщина помолчала некоторое время, а потом обреченно вздохнула.

— Хорошо, герр Фолькманн. Давайте-ка я вам расскажу, как проехать к моему дому.

Фолькманн заказал билет до Берлина и обратно. Все билеты на самолеты, вылетающие из Франкфурта, были раскуплены, но было довольно много мест на шестичасовой рейс из Штудгарта, до которого был час езды. Около двух Фолькманну позвонил Максвелл.

Фолькманн внимательно выслушал то, что сообщил ему директор центра документации, делая пометки в своей записной книжке. Закончив, американец спросил у Фолькманна:

— Вы все еще там?

— Да, я здесь.

— Эта информация вам хоть как-то помогла?

Фолькманн улыбнулся.

— Думаю, можно и так сказать.

— А теперь не могли бы вы рассказать мне, в чем, собственно, дело? Или это секретная информация?

— Мне нужно кое-что проверить в WASt, но как только я все буду знать наверняка, я вам сообщу. Да, еще одно, мистер Максвелл…

— Что?

— Счастливого вам Рождества.

— И вам того же.

Фолькманн положил трубку, еще раз пробежал взглядом то, что пометил в записной книжке, и начал звонить по телефону.

Около получаса он собирал всю необходимую информацию. Положив наконец трубку после получаса телефонных переговоров, Фолькманн ощутил, что пот стекает у него по спине.

Когда он приехал домой, его сердце все еще билось учащенно. Эрики не было, но она оставила записку, что пошла в парк погулять.

Подъехав к парку, он вышел из машины. Она гуляла недалеко от озера, и они сели на одну из лавочек. Он рассказал ей обо всем, что произошло вчера. Ее очень удивило то, что он рассказал ей о Буше и о происшедшем в монастыре.

— Кто бы в меня ни стрелял, я не думаю, что меня собирались убить. В меня легко было попасть, но он стрелял мимо. Кроме того, есть еще одна странность.

— Какая?

— В этом месте у меня возникло чувство, словно я там уже бывал. Ну, не именно там, но в похожем месте.

— Что ты имеешь в виду, Джо?

— Не могу объяснить. Что-то вроде дежа-вю.

Она протянула руку и коснулась его лица.

— Скажи мне, что будешь осторожен. Меня все это пугает. Что произошло с сотрудниками Мольке? Как ты думаешь, все это взаимосвязано? Ты считаешь, что это те же люди?

— Возможно.

— Ландесамт?

— Если Кессер по-прежнему работает в каком-то ящике, то это может быть одно из их спецподразделений.

— Ты считаешь, что они его защищают?

— Это возможно, но я не уверен.

Он сказал ей, что летит в Берлин, чтобы встретиться с женщиной по имени Ханна Рихтер, и объяснил, кто она такая.

— Она может помочь установить личность женщины на фотографии, а если ей это не удастся сделать, то порекомендует кого-нибудь из специалистов.

— Этот старик, Буш, не мог ошибаться по поводу Эрхарда Шмельца и того мальчика? Я имею в виду, что ребенок не был сыном ни Шмельца, ни его сестры.

— Буш был в этом убежден. И, как ты сама сказала, его сестра была слишком старой для того, чтобы родить ребенка. Вопрос в том, чей же это сын, если не Шмельца?

— Как ты думаешь, важно ли то, что Буш рассказал тебе об этом Бранденбургском завете?

Фолькманн заглянул ей в глаза.

— Да.

Девушка нахмурилась.

— Но почему ты так думаешь, Джо?

Его взгляд притягивали глубокие синие глаза, ее очаровательное лицо. Он не знал, рассказывать ли ей обо всем, но наконец решился.

— Видишь ли, Эрика, я попросил сотрудников Берлинского центра документации кое-что для меня проверить. Во-первых, то, что касается Лотара Кессера. Согласно его послужному списку, он в конце войны был генералом СС. Лейбштандарта СС. Он был откомандирован в Берлин в то время, когда этот завет, по словам Буша, обсуждался людьми из Лейбштандарта СС. Значит то, что Кессер говорил Любшу, скорее всего, основывается на реальных событиях. — Он посмотрел на девушку. — Я попросил Центр проверить еще семь имен.