Кровь и Розы

Она застенчиво наклонила голову, но не раньше, чем я увидел ее улыбку.

«С этого момента к тебе будут обращаться только как Мария».

Ее тело напряглось. Я чувствовал, как она отдаляется от меня, ее разум быстро отключается. Окна закрывались, и я оставался на улице в темноте.

«Это не разрешено. Господин никогда этого не позволит».

Ее прерывистый шепот заставил меня разозлиться. Ради нее я сделал глубокий вдох и попытался говорить как можно мягче.

«Солоник для тебя больше не имеет значения. То, что он думает, больше не твоя проблема. Он больше не командует тобой, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

Ее голова резко вскинулась, почти ударив меня. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами в замешательстве.

Я обнял ее за талию, притягивая ближе, удерживая в плену. «Тебе должно быть важно только то, что я думаю сейчас. Что я хочу. Все остальное значения не имеет. С этого момента ты будешь слушать только мои слова, а не какого-либо другого ублюдка».

Ее брови на мгновение нахмурились, а потом глаза стали светлее. «Теперь вы мой… Господин?»

Ах, нахер это дерьмо!

Моя челюсть сжалась, когда я стиснул зубы, но я дал ей ответ, который она хотела. В любом случае это была часть правды.

«Да.»

Ее дыхание застряло у нее в горле, прежде чем она выпустила его с громким свистом.

«Теперь ты моя, Мария».

Я специально назвал ее имя, наблюдая за ее реакцией. Она удивила меня, когда ее губы приподнялись в призрачной улыбке.

«Мне это нравится», — мягко выдохнула она, и наши глаза встретились.

Не имело значения, какая часть ей нравилась… будь то ее имя или тот факт, что я объявил её своей.

Но в считанные секунды ее тихое, сладкое приятие сломало всё чертово самообладание, с которым я боролся. Стремление заклеймить то, что принадлежит мне, поразило меня сильнее, чем раньше.

Мои пальцы впились ей в бедра, не так сильно, чтобы доставить боль, но достаточно, чтобы дать ей понять, кто контролирует ситуацию. Наши губы были близко, всего в дюймах друг от друга.

Я оставался над ней, не двигаясь. Она вздохнула, глядя на меня сквозь полуприкрытые глаза. Другой рукой я коснулся ее щеки, нежно поглаживая ее большим пальцем.

«Я не планировал этого. Я зашел в эту комнату не для этого, но, похоже, я не могу удержаться, маленький Ангел, — сказал я более хрипло, чем раньше. Я должен стать лучшим мужчиной и прекратить это.

Но всякая чувствительность исчезла. С этой женщиной не было смысла контролировать себя или огненную похоть, пробегающую по моему телу.

Поэтому я отключился и сосредоточился только на том, что было рядом со мной.

Я сосредоточился только на ней.

Никакого самоконтроля. Я дал себе волю, когда мои губы медленно наклонились к ее губам.

Она перестала дышать, когда наши губы соприкоснулись. Или это я перестал дышать?

Но это не имело значения, потому что в ту секунду, когда наши губы соприкоснулись, меня пронзила волна возбуждающего желания.

Связь была ожесточенной и возбуждающей. Страшно, но это казалось таким… правильным.

Мои губы скользили по ней, сначала неуверенно, пока я не захотел большего. Я чуть сильнее прижал ее, и она так тихо ахнула, ее губы приоткрылись.

Это дало мне идеальный ход. Мой язык скользнул по ее губам, пробуя ее на вкус. Она была медленной, ее руки ползли к моим рукам, цепляясь за меня изо всех сил.

И я ей позволил.

Я позволил себе быть ее якорем, пока я тонул в ней.

Каждое прикосновение, каждое дыхание… каждое вздрагивание моего языка заставляло мое сердце биться быстрее. Вожделение усилилось, и всё, что я чувствовал, это её.

Когда ее губы соприкоснулись с моими, мир замер. А потом он дико закружился, сводя меня с ума.

Она целовала меня в ответ, ее губы были неуверенными, медленными, неопытными, нежными, но, тем не менее, целовали.

Я застыл, позволяя ей контролировать поцелуй. Ее рот накрыл мой. Даже сквозь слой одежды я чувствовал, как ее ногти впиваются в мою руку.

Это чувствовалось чем то большим.

Ее прикосновение медленно двигалось вверх, прослеживая мою руку до шеи. Против своей воли я двигался с ней.

Мои пальцы скользнули вверх по ее обнаженному телу, когда я снова начал ее целовать. Ее язык встретился с моим, они танцевали вместе, целовались, совокуплялись, любили.

Наши тела упали вместе, части встали на свои места. Это было странно… мой разум отказывался принимать это, но мое сердце приветствовало.

Глупо, не задумываясь, на этот раз я позволил своему сердцу контролировать себя.

Моя рука скользнула ей за шею, потянув вверх, поцелуй стал глубже и сильнее.

Она застонала.

Тихий хриплый стон, исходящий из глубины ее души, нарушил каждый контроль. Зверь был выпущен на свободу, когда я толкнул ее на спину, мое тело нависло над ее.

Хищник ловит свою добычу.

Я не дал ей времени подумать, прежде чем снова захватил ее губы, желая большего.

Я хотел вырвать из ее горла стоны, желая услышать звук удовольствия. Удовольствие, которое я ей доставлял.

Пососав ее нижнюю губу, я зажал ее между зубами и мягко прикусил. Она снова застонала, ее тело беспокойно двигалось под моим.

Я открыл глаза и обнаружил, что ее глаза закрыты, ее голова была запрокинута, пока она смаковала наш поцелуй. Может быть, ее первый поцелуй.

Мои губы покинули ее. «Я не планировал этого, Мария. Я не собирался трогать тебя, но, черт возьми, я не могу сдержаться. Я так сильно хочу тебя, — задыхался я с каждым вдохом.

Ее глаза резко открылись, но я снова поцеловал ее, впитывая ее вздохи и стоны.

«Ты чувствуешь это? Ты меня чувствуешь?», — я зарычал, прижимая ее тело к себе.

Мои колени раздвинули ее ноги, моя нижняя половина оказалась между ее разведенных бедер. Я сунул свою твердость ей между ног, желая, чтобы она почувствовала меня.

Она отстранилась, ее тело задрожало, красные опухшие губы приоткрылись, но не было ни звука.

Только моя одежда отделяла нас… мой член от ее киски. Было бы так легко взять ее, трахнуть прямо здесь, оставить ее девственную кровь на белой простыне, показывая всем, что она моя.

Но это было не обо мне.

Как это могло быть обо мне, когда под моим телом находился такой божественный и изысканный человек, как Мария, ее разум и сердце были готовы?