Кровь Ив

Сон моргнул, как лампочка, которая включалась, выключалась, включалась, выключалась до тех пор, пока я не смогла видеть лишь пульсирующий шар.

Лампочки не светили в реальном мире, но я была уверена, что уже не сплю.

— Где я? — «Ох, бл*дь. Я что, лезвий наглоталась?»

Поверхность подо мной пружинила. «Кровать?»

Я снова терзала свое горло.

— Где…

— Ш-ш-ш, — прошелестел голос над моим ухом.

Прохладная кромка стекла прижалась к моим губам. Я глотнула, поперхнулась и приподняла голову, прося еще, но вода куда-то отодвинулась.

— Иви.

Я открыла глаза при звуках голоса Джесси, ослепленная потолочным освещением. Я быстро заморгала, сосредоточившись на лампочке. «Лампочке?!»

И она действительно была там, вкрученная в плафон на потолке, которого я никогда не видела, окруженная облезлой краской и потрескавшимся гипсом. И нити в этой лампочке горели электричеством.

— Где мы? — я попыталась сесть, но мои руки не подчинялись. Я посмотрела на его лицо, и желтые нимбы пятнали мое зрение. Я слишком долго смотрела на эту чертову лампочку. — Где Рорк?

— Здесь, любовь моя.

Я ахнула от близости его акцента, испытав охеренное облегчение от того, что он лежал по другую сторону от меня. Я попыталась подвинуться к нему, и мое ноющее тело содрогнулось от боли.

— Что насчет Ши? Дарвин?

— Все в безопасности, — лицо Джесси появилось перед моими глазами. Его щетина сделалась гуще, но была аккуратно подстрижена, волосы на голове выглядели чистыми и коротко подстриженными возле ушей.

Он мягко улыбнулся, выражение лица было довольным вопреки усталости, от которой опухли порозовевшие веки.

Я повернула голову, чтобы увидеть Рорка, и у меня перехватило дыхание. Его дреды исчезли, лицо было чисто выбрито. Я бы и не узнала его сразу, если бы не нефритовые глубины его изумительных глаз. Боже мой, он выглядел молодым. Опрятным. Как джентльмен, черт подери.

Я потянулась рукой, дрогнувшей в дезориентированном тумане, и прикоснулась ладонью к мягкой коже его подбородка. Я двинула ладонь за его ухо, и его светлые кудри заскользили меж моих пальцев. Он наклонился поближе, позволяя мне ощутить длину сзади. Волосы были подстрижены коротко, но им хватало длины, чтобы виться на концах.

Мои ноздри заполнились запахом мыла и свежего постельного белья.

— Ты пахнешь по-другому.

Запах не был плохим. Просто не его запах. Я играла атласными кудрями за его ухом и на затылке. Его волосы ощущались изумительно, и готова поспорить, он не тосковал по чешущимся дредам, но я оплакивала их потерю, ища утешения в знакомости.

— Бритва и душ, любовь моя. Охереть как изумительно, правда?

«Работающий душ? Светящаяся лампочка?» Моя рука упала.

— Как? Погодите, сколько я была в отключке?

Джесси накрыл мои щеки ладонями, поворачивая к себе.

— Две недели.

Я втянула глубокий вдох, отгоняя шок настолько, чтобы суметь заговорить.

— Как? Это невозможно. То есть, как я ела? Почему я не чувствую себя голодной?

Он заправил мои волосы за уши.

— Ты ела, когда мы кормили тебя. Твое тело делало все вещи, необходимые для выживания, но твой разум не был… — он взглянул на Рорка и вернулся ко мне. — Он был не здесь.

В сознании, но ничего не осознающая? Это был механизм самосохранения? Каталепсический способ заблокировать боль?

Джесси сжал мою руку и прижал мою ладонь к медной щетине на его лице.

— Я хотел избавиться от этого, но ты как-то раз сказала мне никогда не бриться.

Мое сердце гулко стукнуло. Разве могла я полюбить этого мужчину еще сильнее?

Он повернул голову, прижавшись губами к моим пальцам.

— Мы в Шарлотсвилле, Вирджиния. Примерно в восьмидесяти милях от Аркендейла.

Мой пульс взбушевался, мышцы напряглись, вызвав внезапное давление в мочевом пузыре. Я прижала ладони к низу живота.

— Что случилось с планом? Полуостров? Где женщины? Все нимфы?

— Давай, вставай, — Рорк подхватил мое обнаженное тело на руки. — Сказал же, что твои дамочки в безопасности. Опустошай мочевой пузырь, а потом мы расскажем тебе остальное.

Он пронес меня через спальню, минуя массивную деревянную мебель, узорные ковры и портреты незнакомых лиц в рамках, смотревшие из-под слоя пыли и паутины. Они нашли экстравагантный дом для укрытия, но тут было тихо. Слишком тихо. Женщины не здесь.

Я положила тяжелую голову на его плечо, заметив, что он впервые за многие месяцы одет в рубашку. Джесси следовал за нами, сунув руки в карманы чистых с виду джинсов, его прекрасный торс тоже скрывался за футболкой, и красный хлопок был не запачканным и лишенным дырок и прорех. Вопреки новой одежде мой дикарь все еще щеголял щетиной, хищной походкой и напряженным пристальным взглядом.

В прилегавшей уборной Рорк усадил меня на туалет. Вокруг нас простирался мрамор, над туалетным столиком горела одна лампочка. Маленькие кусочки мыла в форме цветов лежали на керамическом блюдце на столе. Вышитые полотенца свисали с медных поручней. Пара мужских тапочек ждала возле стеклянной душевой кабины. «Что это за место, черт подери?»

— Туалет и душ работают, — Джесси примостился на краю ванны возле меня, не отрывая от меня взгляда, будто боялся, что я исчезну. — Тут генератор качает воду из колодца и снабжает лампочки электричеством.

Я проснулась в другом измерении, в мире мрамора и безумия, наполненного дерьмом «какого хера», где все пользовались туалетами, носили чистые рубашки и брили бороды под электрическими лампочками. Давным-давно лишь это имело смысл, но теперь все казалось таким странным. Маленькие причудливые детали и идеи носились кругами. Или это комната кружилась? Может, это всего лишь слабое состояние моего недостаточно используемого разума и тела.

Рорк присел на корточки возле меня и придерживал мои качающиеся плечи, пока я опустошала мочевой пузырь.

— Ши и Дарвин внизу, с Полом и Эдди, — его большой палец погладил мою руку. — Мы оставили всех остальных в Аркендейле этим утром.

— Что? — я резко вскинула голову. Ох, бл*дь, я ощущала головокружение.

— Обратно в кровать, — он оторвал немного туалетной бумаги и потянулся, чтобы вытереть меня, явно привыкнув проделывать это движение.

Я шлепнула его по руке и выхватила кусок бумаги, мое смутное сознание еле как осмысливало эту альтернативную вселенную с туалетной бумагой и смывом в туалете.