Кровь на колёсах

Я поблагодарил его за информацию и, прощаясь, попросил:

— Расих, пусть те, кто хочет сдаться, сначала позвонят мне, скажут, что от тебя, и сообщат свой адрес. Арестов не будет, я обещаю.

На этом мы разошлись.

Водитель, матерясь, садился в машину. Его пальцы задеревенели, и никак не могли справиться с ключом зажигания. Наконец, машина завелась, и мы помчались в отдел.

* * *

Я. вызвал начальника ИВС Аскарова.

Аскаров — грузный мужчина неопределенного возраста. Из-за круглых щек его узкие раскосые глаза становятся совсем щелочками, а когда он улыбается, глаза закрываются вовсе.

Свое тело он внес в кабинет очень осторожно, словно предчувствуя возможную для него опасность.

— Смелее, Аскаров, смелее. Деньги у родственников арестованных вы брать не боялись, а сейчас крадетесь, словно что-то украли.

Остановившись посреди кабинета, он застыл и стал крутить своей непропорционально маленькой головой, подыскивал место для посадки.

— Садитесь вот на этот стул, здесь вам будет удобнее, — пригласил я его.

Потрогав стул и убедившись в его надежности, он медленно опустил тело.

— Аскаров, у меня целая куча заявлений от родственников и арестованных нами преступников о том, что вы брали с них очень большие деньги за то, что, нарушая закон, организовывали им встречи. Скажите, вы знали, что нарушаете закон, предусматривающий полную изоляцию арестованных и задержанных от внешнего мира?

Получив утвердительный ответ, я продолжил:

— Вы не только нарушали этот закон, вы еще вымогали деньги за организацию свиданий. Вы знаете, Аскаров, что бывает за подобное?

Аскаров сидел, вжав в плечи и без того малозаметную голову.

— Все правильно, Аскаров, все правильно. Вы правильно все поняли и можете оказаться среди этих людей прямо сейчас. Сейчас я достану постановление прокуратуры и арестую вас. В самое ближайшее время вы уедете в Набережные Челны, где суд определит, насколько опасно ваше преступление. Вы мне не верите?

Я встал из-за стола, открыл сейф и достал оттуда бумажную папку. Демонстративно достал из папки чистый бланк постановления и положил на стол.

Лицо Аскарова стало похоже на подгоревший блин — цвет его медленно сменился с красного на коричневый. Он внимательно следил за моей рукой, в которой я держал шариковую ручку.

— Сколько стоит моя свобода, и что мне нужно делать? — он посмотрел на меня в упор.

— У меня, в отличие от вас, Аскаров, нет установленной таксы. Все зависит от того, как мы договоримся, да и денег я не беру, тем более грязных.

— Тогда скажите, что вы от меня хотите? Может, мой дом, машину?

— Нет. Этого мне тоже от вас не нужно. Мне нужен Шиллер, его связи и так далее.

— А кто это такой? Я не знаю такого, — искренне удивился он.

— Не валяйте дурака, Аскаров. Вы же умный человек. Неужели мы не договоримся? Кто для вас Шиллер? Никто! Неужели ваша свобода не стоит его?

Глядя на поведение Аскарова, я сразу понял, что тема свободы для Аскарова весьма актуальна. Совсем недавно он повторно женился на молодой казашке и в настоящее время усиленными темпами возводил новый дом, оставив старый своей прежней семье.

— Для кого вы строите дом? Или еще надеетесь, что молодая жена будет вас ждать, плакать ночами и бегать к вам с передачками? Я бы на вашем месте на это не сильно рассчитывал! Если вас посадят, в чем я не сомневаюсь, она вас сразу выпишет. Попробуйте потом прописаться в новый дом! Не получится. Анкета у вас будет не та. Есть судимость!

Глаза Аскарова заблестели сквозь щелочки. Я попытался угадать, о чем он думает, но было совершенно невозможно уловить ни его взгляда, ни выражения лица.

— Я не знаю, где сейчас Шиллер, — пробурчал он. — Слышал, что уехал, куда конкретно — не знаю.

— А вы поинтересуйтесь, может, и узнаете, — настаивал я, невольно подражая бурчанию собеседника. — Стучите, и вам откроется. По-моему, так говорил Иисус? А сейчас, Аскаров, вы напишете мне все, что знаете о делах Кунаева. Не смотрите на меня так. Помните, своя рубашка ближе к телу.

Я достал несколько чистых листов и протянул их Аскарову.

— Я боюсь их, — безвольно сказал он. — Они меня убьют за это.

— Аскаров! Если я тебя закрою, они тебя и так убьют, скажешь мне что-то или нет. Может, тебе напомнить смерть Измайлова? Это ведь ты его убил, я знаю. Так что пишите, может быть, и выживете, вот вам мой совет.

Лицо Аскарова вновь покоричневело.

— Я не убивал Измайлова! Я с ним разговаривал, но не убивал!

— Пишите, Аскаров, пишите. Мы разберемся, кто убил.

Аскаров писал долго, больше трех часов. Китель на его спине взмок. Когда он встал со стула, мне показалось, что он сбросил несколько килограммов.

— Ну что, теперь легче? — спросил я. — Так это было всегда, вот почему люди и исповедовались перед священниками. А я вот стал батюшкой для вас.

Он опять присел — ноги не слушались. Ему явно нужна была передышка.

Положив его рукопись в сейф, я налил ему чай. Он молча выпил, посидел еще минут пять, после чего тяжело поднялся и, шатаясь, направился к двери.

— Аскаров, не забудьте, мне нужен Шиллер! — напомнил я вдогонку.

Дверь за ним закрылась, и в кабинете снова стало тихо. Но передышки не получилось — зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал мужской голос:

— Я от Расиха. Мой адрес: улица Мира, дом одиннадцать, квартира три. Машина стоит на улице Целинников, недалеко от больницы.

Не дожидаясь ответа трубку повесили.

Я вышел из кабинета и направился в актовый зал, где работали оперативники.

— Старостин, бери людей и срочно выезжайте на улицу Мира, дом одиннадцать, квартира три. Вторая группа — улица Целинников, недалеко от больницы наш «КамАЗ». Возьмите с собой следователей для обыска.

Через несколько минут группы выехали по указанным адресам.

* * *

Шиллер стоял на перроне автостанции и ожидал отправления междугородного автобуса. Настроение было паршивое. Утром при оплате номера в гостинице он обратил внимание, что администратор как-то странно присматривалась к нему, будто стараясь запомнить. Пока он оплачивал счет, она несколько раз выходила на улицу. Шиллер, не дожидаясь сдачи, бросился прочь. Забежав за угол, он вошел в магазин и стал наблюдать за происходившим в гостинице.