Кровь на мантии. Документальный роман

Но я не хочу, не хочу!.. Ай донт вонт!

И вдруг на ее глаза навернулись слезы.

– Милая, что с тобой? – всполошился Ники. – Что ты надумала? Ведь это всего лишь сказка! И эта сказка не о нас с тобой. Все будет хорошо. Я никому не дам тебя в обиду! Уже через пару дней на головке моей принцессы засияет корона Российской империи. Мы с тобой будем жить долго и счастливо и умрем в один день.

Это просто нервы… Оу, май хани! Ты у меня так романтична, так трогательна…

Широко распахнулись тяжелые чугунные ворота, и они подкатили к парадным дверям дворца.

Кто-то невидимый отворил дверцу кареты, и рука в белоснежной перчатке протянулась к Ники, помогая ему выбраться из нее.

Непослушными, затекшими за время пути ногами он ступил на мокрую, залитую дождем ковровую дорожку. Следом за ним выбралась из кареты и Аликс.

Остаток дня они провели в волнительных хлопотах. Немного отдохнув, принимали одну за другой депутации московской аристократии, чиновничества, духовенства… Выслушивали бесконечные доклады о том, как завершается подготовка к предстоящим торжествам. В перерывах ели, пили, рассматривали коллекции картин и старинных гобеленов, украшавших залы дворца, и прочее, и прочее.

Не заметили, как пролетел день. И уже далеко за полночь усталые и довольные, наконец отправились на покой.

Забравшись в постель, Ники, возбужденный массой новых впечатлений, начал было приставать к супруге с поцелуями, но та устало отмахнулась от него.

– Слип, слип, май харт, я очень сильно усталь и хотеть отдых. Морнинг вечером мудренее… – уже сквозь сон пробормотала она.

Наутро Ники с Аликс продолжили осваивать красоты Подмосковья. Показаться в первопрестольной им по традиции надлежало лишь в день коронации. А Москва все принимала и принимала именитых гостей. Среди прибывших первыми были герцог Вюртембергский, наследный принц Баденский, великий герцог Саксен-Кобург-Готский, принц Датский, принц Сиамский, герцог Каннаутский с супругой, великий герцог Макленбург-Шверинский, принц Саксонский, князь Черногорский и принц Неаполитанский… Словом, всех высоких имен не перечесть.

Вдовствующую императрицу Марию Федоровну встречали уже позднее, накануне торжеств. Она приехала не в духе. То ли дальняя дорога утомила ее, то ли предстоящее событие ввергло ее в хандру. Без лишней помпы она отправилась в свою резиденцию и там уединилась до следующего дня. Злые языки судачили о том, что она вообще не хотела приезжать, сказавшись больной, так как изначально была против восшествия на престол своего балбеса-сына. И лишь слезные мольбы Ники заставили ее изменить свое решение.

Кровь на мантии

Вдень торжественного въезда в Москву Ники и Аликс встали спозаранок. Наскоро позавтракав и приодевшись, тронулись в путь.

На этот раз им повезло. Погода была чудная, дорога подсохла, в небе ни единого облачка, солнце пекло так, словно на дворе была не середина мая, а знойный июль. Москвичи поразили их своим гостеприимством и восторженным простодушием. Казалось, их безудержной радости нет предела.

«Народное ликование, достигнув своего апогея при въезде царя, продолжалось весь вечер и часть ночи. Густые толпы народа заполняли улицы и любовались невиданной до того, совершенно фееричной иллюминацией…

Вся Москва сияла в этот день разноцветными огнями, образовавшими на небе огромное багровое зарево, которое было видно за десятки верст от Москвы. Тверская, Кузнецкий Мост, Петровка, Неглинный проезд так и сияли огнями: красными, синими, желтыми, всех цветов радуги.

Гранитная набережная Москвы-реки от Каменного до Москворецкого моста была вся увешана гирляндами фонарей. Громадный купол Румянцевского музея сплошь залит огнями. Здание Городской думы от фундамента до крыши затянуто узорчатой сеткой светящихся белых шкаликов, шкаликов без конца, несколькими тысячами белых шкаликов». Теперь Ники и Аликс поселились в Александровском дворце, что в Нескучном саду. Здесь им предстояло обитать до самого дня коронации. Прием следовал за приемом. Каждое утро они слышали, как герольды, объезжая Москву, объявляют народу о Святом короновании. И сердце замирало от мысли о том, что это ведь они – Ники и Аликс – виновники всего этого переполоха, этого великого торжества. Это их приветствуют, ими восторгаются, им верят и на них возлагают надежды все эти люди.

И этот день наступил. Четырнадцатого мая в семь часов утра Москву огласил двадцать один пушечный залп. Следом зазвенели колокола Успенского собора Кремля. На них откликнулись колокола других московских соборов. И вот уже по всей Москве они гудят, звенят, кажется, без конца. Пестрыми ручейками стекаются почетные гости к Успенскому собору. Это здесь будет проходить торжественная церемония коронования.

К восьми часам все места уже заняты, люди толпятся на ступенях собора, на всей площади. Весь ритуал расписан по минутам:

«8.30 – сбор в Успенском соборе иностранных послов;

8.45 – шествие в собор Государыни императрицы Марии Федоровны;

9.40 – начало шествия их величеств;

10.00 – начало Святого коронования».

На верхнюю площадку красного крыльца собора вышли виновники торжества, Ники – в сопровождении великих князей Михаила Александровича и Владимира Александровича, Аликс сопровождали великие князья Сергей Александрович и Павел Александрович.

Многократно отрепетированное громогласное «Ура!» грянуло на Соборной площади и, перекатив через кремлевские стены, пронеслось по заполненным до отказа праздным и рабочим людом набережным Москвы-реки, по всей Москве. Военные оркестры грянули медью своих труб.

Под нескончаемый перезвон колоколов и торжественные звуки гимна Ники и Аликс взошли на паперть. В сопровождении высшего духовенства с замиранием сердца ступили под строгие своды древнего собора.

В сияющей, переливающейся горячими огнями свечей глубине собора, перед златыми вратами алтаря, под строгими ликами святых, отстраненно взирающих свысока на все происходящее, возвышался установленный специально для этого случая трон. Это были бережно хранимые в тайных палатах кремлевского дворца бесценные исторические реликвии – престолы русских царей Михаила Федоровича и Иоанна III. По указанию митрополита Московского высокопреосвященного Сергия, после троекратных поклонов и целования святых икон Ники и Аликс взошли на трон и заняли эти престолы – каждый свое место.

– Ой, Ники, мне что-то не по себе… – дрожащим голосом по-английски прошептала Аликс. – Я чувствую, что со мной вот-вот может случиться обморок.

– Потерпи, дорогая, так надо, мы должны через это пройти. Потом ты всю свою жизнь будешь вспоминать этот день, этот великий миг, – тоже на английском шепотом, так, чтобы его никто кроме нее, не услышал, успокаивал Ники. – Мне и самому как-то страшновато. Но никак нельзя показать виду. Посмотри, сколько людей на нас смотрит…

Тем временем к трону приблизился митрополит Сергий. С торжественным поклоном, на алой бархатной подушечке поднес Ники усыпанную драгоценными камнями и волшебно сияющую всеми цветами радуги в свете церковных огней корону, скипетр и державу.

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь! – возгласил митрополит, протягивая Ники символы императорской власти.

Ники встал со своего места, сделал шаг ему навстречу, бережно принял корону и, как учили, возложил ее на свою голову.

«Ох, и тяжела ж она! – подумал он. – Да еще к тому же и велика, сползает на самые уши. До чего же смешно, наверно, я сейчас выгляжу со стороны!»

А митрополит уже протягивал ему скипетр и державу.

Ники принял их и в неуклюжей позе застыл перед иерархом, от волнения совершенно позабыв, что нужно делать дальше. Митрополит, видя его замешательство, глазами указал на престол.