Кровь ниори

Опять замолчал.

– И что? – нажал Леки.

– Так продолжалось семь лет, – ответил Дэйи. И только.

– Ты взял его с собой?!

Возмущению Леки не было предела. Стражи путешествуют одни. Так говорят все, так говорил Триго, так говорил сам Дэйи. Они временные попутчики, и Леки уже вроде к тому привык. А тут такое! Проклятого мага за собою потащил!

– Так случилось, – ответил Дэйи безразличнее некуда, – и это не то, о чем я собирался говорить.

– Но… почему? И ты даже не спросил, что приключилось, почему он попал к палачу?

– Нет, – покачал страж головой, и Леки, уже привыкший к темноте, явственно увидал это.

Казалось, со дня на день он видит во тьме все лучше и лучше.

– Но теперь-то ты знаешь?

– Теперь знаю.

– И что? И что скажешь? – продолжал допытываться Леки.

– Дело прошлое, – уронил страж.

– Как же, прошлое! – Леки сам не разумел, чего он так взъелся. – Да какое бы ни было! У него ж сердце убийцы!

– У меня, ты говорил, и вовсе нет, – уронил страж. – Мы – хорошие спутники.

Леки показалось, что он улыбнулся во тьме, дико и непонятно.

– Я знал о Бритте очень мало до того времени, как отправился в путь, захватив его с собой, – между тем продолжил Дэйи серьезнее. – Кое-что с его слов. Но я хорошо знал его таким, каким он был все эти семь лет. Все эти годы он был мне другом. И остается им сейчас.

Леки как бревном ударило, и он так и не смог справиться с собой.

– Даже после того, что я увидал? – выкрикнул.

– Я ведь предполагал нечто подобное. Но тогда так и не узнал, что было на самом деле. Несколько раз он пытался вспомнить, говорил об Истарме, о своих частых поездках в его замок, но как только доходило до солдат, обрывалось почти все. Только лица, только смерть. Я так и не узнал, что произошло.

– Лица… – Леки передернуло. – Да уж… Да неужто нельзя было по-человечески как-то?.. Если он такой могучий, то превратил бы… ну, хоть бы воздух в огонь! Да всех разом и спалил! Все быстрее. А это… жуть берет, как вспомню. Его ухмылку поганую! – Снова скрипнул зубами.

– По-человечески, говоришь? Разве людей не пьянит их могущество? А кому из них дана такая власть над чужой жизнью и смертью? Да еще и над законами Великой Матери! Ты говоришь, он рад был, даже счастлив? Наверное. Но не тому, что ты видел, а своей всесильности. И издевался над Истармой, обращая в прах его слуг, одного за другим, и каждый раз торжествовал, попирая законы. Хотя ему ничего не стоило расправиться с ними иначе, в этом ты прав. Но я не мог судить тогда и сейчас не буду – я ведь страж.

– Вот-вот, – проворчал Леки непримиримо. – Стражи защищать должны… от таких, как он. Он же всех предал…

– Никто не имеет права на ошибку, ни на большую, ни на малую. Но все их совершают.

– Ничего себе, малую! – кипятился Леки. – Учителя обманул, всех ниори заодно, знания продал, с Истармой якшался, ты сам сейчас говорил… Да еще народу столько поубивал! Ты же сам его ни разу ниори не назвал! Вы же от него отказались! Тебе незачем было с ним связываться!

– Не кричи, – снова отрезал Дэйи, и Леки притих. – Да, его тяготили границы могущества, законы, установленные давно и навсегда. Он был слишком молод, моложе тебя, когда обрел силу и знание. Эсээли не заметил тревожных знаков, выросших со временем в большее, много большее… а ведь он был его учителем. Бритт знал, что маги-люди не связывают себя никакими законами, свобода манила его, давили границы Идэлиниори. Он окунулся в Большой мир и сразу пустил в ход магию. Людское восхищение его маленькими фокусами, не способными удивить ни одного ниори, пьянило хуже здешнего пела и хуже арахша, этой южной дряни. Он бродил по миру, потому что хотел человеческой магии, от колдуна к знахарю, от знахаря к ведуну. Но она оказалась ненастоящей. У людей нет виденья, только сила, и то малая. Вся их магия – это заклинания. Маг не может делать то, что хочет, а только то, что умеет. Ни шага в сторону от этого. Тогда ему стало скучно. В Эгросе, на одном из постоялых дворов близ площади, Бритт встретил Истарму, тогда еще эйга из мелкой провинции. Сразу понял, что встреча неслучайна. Истарма подбирался к магу, о котором по городу ползли небывалые слухи, а Бритт уже видел возвышение, настоящую славу. Так он стал придворным магом, но не продержался и года. Привыкший к Идэлиниори, при дворце он не прижился, снова захотелось свободы. И тогда он пошел на сделку с Истармой, тот сам ее предложил. Бритт объявил, что передаст ему свои знания, а взамен получил гостеприимное пристанище в родовом замке Истармы близ Танака. Провинция мелкая, земледельческая, одни села. Танак – единственный городок там, и то одно название. Тамошние эйги при дворе влияния не имели. Скрыться там показалось заманчивым, и маг исчез, словно его и не было, в полной тайне занимаясь теперь своими исследованиями. Он часто и много путешествовал, не переставая удивлять и пугать своими простенькими чудесами селян и горожан. Но возвращался постоянно в замок Истармы. И ведь он прекрасно знал, что Истарма не просто добряк. Он всем сердцем хотел перенять «тайные знания». Но маг-ниори не смог бы передать ни крупицы, даже если бы хотел, потому что магия ниори замешана на виденьи. Бритт же не только не мог, но и не хотел, и он уверил себя совершенно, что сможет водить Истарму бесконечно за колокольчиком, как слепца. Маг был очень нужен эйгу Истарме. Благодаря простым превращениям, что время от времени он творил по просьбе Истармы, и небольшому набору зелий, которыми благородный эйг увлекался еще с юности, новый придворный маг возвышался все более и более. Его прочили в тиганы. Настал момент, когда его терпение истощилось. Он, наверное, плел такую интригу. Превращения, о которых он просил, становились все более странными, назначение их было непонятно, но Бритт, увлеченный своими мыслями и исследованиями, оставался слепым. Потом, когда он вспоминал, то говорил, что мог бы заметить, мог понять. Но сгорел от собственного легкомыслия. А потом Истарма попросил снег среди лета, во всей провинции. Это означало новое противоборство со стихиями Великой Матери, нарушение равновесия. Но Бритт увлекся, хоть дело было нелегким. На это он потратил почти всю силу, и тут Истарма настиг его. Он, видно, давно сообразил, что маг не всесилен и что силы его нуждаются в восстановлении. За несколько дней до того в Кромае умер наследник, единственный сын старого Короля, не успевший оставить своих детей. Бритт этого не знал. По указке Истармы к его же замку послали большие отряды стражников. Он, наверное, похвалялся, что заманил колдуна в ловушку. Остальное ты видел во сне.

Леки молчал. История поворачивалась совсем другим боком.

– Вот и все. – Или показалось, или в голосе Дэйи снова тенью мелькнула усталость. – Не было предательства народа ниори и наших тайных знаний. Не было вреда Короне Кромая, не было убийства наследника, мора среди скота и прочих злодейств. Были слухи… и глупое тщеславие, стоившее всего. Это то, что я знаю из сведений, собранных в Эгросе, и с его собственных слов. Последующие семь лет Бритт был рядом со мной. Он очень медленно привык к тому, что можно жить без дара, – всю жизнь носил его в себе. Сначала все время молчал… – Голос Дэйи подернулся дымкой, он вспоминал, и это бередило что-то внутри, кем бы он ни был. – Потом ожил. Потом стал постоянным спутником. Как-то раз даже спас мне жизнь. Когда он ушел, мне было жаль терять его, я привык.

– Но ведь ушел же, – с непонятным облегчением вздохнул Леки.

– Дар начал возвращаться, – огорошил его Дэйи.

А он уже и забыл, что маг снова колдует, через двери ходит!

– И он решил Истарме отомстить? – сразу догадался Леки.

– Я отпустил его зря, только поздно это понял. Конечно же, ты не ошибся, его потянуло к Истарме. Через год мы встретились в Эгросе. Неслучайно, он назначил этот день. Я не думал, что приеду, но оказался там по прошествии одной зимы. Это было два года назад.

– Разговор на площади, – догадался Леки.

– Да. – Страж наконец сел, перестав метаться.

У Леки уже в глазах рябило: то шагнет, то остановится, то обратно то же самое. А у него самого ноги, как соломенные, ни встать, ни двинуться.

– Тогда и началась теперешняя история. Он подстерег Истарму и почувствовал неладное.

– Так это от него ты узнал? – Несмотря на слабость в ногах, Леки дернулся, как будто намеревался вскочить.

– Да. – Страж кивнул. – Он, как и ты, предлагал убить Истарму, пока возможно. Он говорил о его крайней опасности для ниори.

– А ты? – торопил Леки.

– Я отказался. Думал, что с возвращением дара вернулось то, что было прежде, думал, что Бритт хочет отомстить врагу моими руками. Кстати, Истарма после «поимки» колдуна стал личным тиганом. А через несколько лет – уже и Главным тиганом.

– Так ведь колдун-то исчез?

– Никто об этом не узнал. – Дэйи, казалось, вновь усмехнулся. – Колдуна торжественно казнили на площади при всем народе. Истарма не стал сообщать об исчезновении. Узника заменили похожим, опоили чем-то и казнили.

– Так вот о чем он тогда просил на площади… – Леки задумался, вспоминая встречу, точно намертво запечатавшуюся внутри.

– Я говорил, чтобы ты опасался Бритта, и сейчас повторю. Маги, да еще отчаявшиеся, опасны вдвойне.

– Да я его и так побаиваюсь. И не верю. И если это он тебе такое про Истарму поведал, про тварь эту злобную, про погоню за магами, то уж не знаю, как на слова твои и посмотреть…

– Вот и Совет посмотрел бы точно так же. Мне и так не поверили. Мне. Если скажу, что все это от Бритта узнал, потерянного мага, обещавшего передать людям тайные знания и чинившего козни против них же…

Он не закончил, да и не надо, все и так ясно.

– А ты веришь ему, целиком? – Откуда же этот яд в голосе, ну совсем не так хотел он спросить, значительно, с выражением, приличным случаю.

– Теперь – как себе, – мгновенно бросил страж.

«А ведь раньше сомневался, – подумал Леки, припомнив его запоздавшее „да“ в лесном домике в ответ на такой же вопрос Инхио. – И чего же он ему там наговорил?» Нет, Леки этому магу не доверял, никак не доверял, просто не мог. Откуда на Дэйи затмение такое нашло? Неужто у Леки и вправду назначенье – за магом следить, стеречь его? Ясно, почему маг про ловушку упредил. Ему доверие нужно было от Дэйи. А может, сам ее и подстроил?