Кровь нуар
Шрифт:
Вместе с прикосновением Джейсона ко мне пришел его страх — страх перед тем, что делает Ричард. Не просто страх перед его новой вампирской силой, а страх от того, как я чувствовала его поцелуй. Страх утонуть, страх полной одержимости любовью.
Джейсон почувствовал мои эмоции, ощутил, что заставляет чувствовать меня Ричард, а я почувствовала ужас Джейсона перед тем, чего хочет Ричард. Ужас — быть поглощенным кем-то одним. Страх принадлежать кому-то безраздельно. Джейсон говорил, что таково желание его сердца, но он себе лгал. В этот удушливый, тонущий, смертельный миг мы оба знали, что он не хочет такого.
Я оказалась между двумя сильными мужчинами, способными меня разорвать пополам — в буквальном смысле. Как быть бейсбольной битой в детском ритуале, когда перехватывают руками, чтобы ухватиться за верх — только эта бейсбольная бита помогала одной паре рук освободить ее от другой. Я отталкивалась от Ричарда, вырывалась из его пальцев, все больше уходя в объятия к Джейсону, и наконец только одна рука впивалась мне выше локтя.
Мы с Джейсоном сидели на полу, он упирался спиной в косяк двери. Прижимал меня к себе как можно ближе, даже ногами обхватил за талию сзади. Сердце его колотилось мне в спину, вкус его страха ощущался на языке металлом. Мне не надо было видеть его лицо у себя над плечом, чтобы знать, как широко открыты у него глаза, приоткрыт рот и бледна кожа.
Ричард стоял на коленях, глядя на нас сверху вниз. Глаза его выцвели до обычного карего цвета.
— Я теперь чувствую, как вы оба меня боитесь.
— Ты хотел задурить мне мозги, Ричард. Хотел лишить меня выбора.
— Я хочу, чтобы ты только меня хотела, Анита. Я так этого хочу, что иногда схожу с ума. Мысль о тебе с другими меня бесит.
Я мудро промолчала, не вспомнив, что он с удовольствием наблюдал меня с Жан-Клодом — иногда. И делил меня с ним тоже с удовольствием — иногда. Но это, как и многое в своей внутренней жизни, Ричард не хочет признавать. Если его спросить, он бы ответил, что делил меня с Жан-Клодом только потому, что выбора не было. И делал это редко, потому что ему не нравится. Верно ведь?
А вот не факт. Может, редко так делал из страха, что ему понравится еще больше.
— Ричард, у меня на руке останутся синяки.
Он посмотрел на свои пальцы, вдавленные мне в кожу, будто не помнил о них. Отпустил и сел снова на пол. Вид у него был недоуменный.
— Я не хотел тебе делать больно, — сказал он.
— Я знаю.
Джейсон продолжал меня обнимать, но пульс у него успокаивался.
— Если бы не вмешался Джейсон, ты бы сделала все, что я хочу, Анита. Но я в это верил, Анита. Верил снова в «долго и счастливо». В семью и детей и…
— Я чувствовала твои мысли, Ричард.
— Но ты тоже их думала.
Он посмотрел мне в лицо — такой искренний, так полон правды.
— Ты меня заставил об этом думать, но мысли были твои, не мои. Я не буду больше за это извиняться, Ричард. Ты впервые почувствовал вкус ardeur'а в твоей версии и готов был применять его с той беспощадностью, в которой всегда обвинял вампиров.
— Это несправедливо, — сказал он.
— Я чувствовал, как ты с ней это делаешь, Ричард. Ты лишил ее свободной воли и наполнил этим фальшивым счастьем, — вмешался Джейсон.
— Оно не фальшивое.
— Это не ее счастье, Ричард. А твое.
— Не твое дело — вмешиваться в отношения твоего Ульфрика и его лупы.
— Может быть. Но я не мог стоять
и смотреть, что ты с ней делаешь. Анита позвала на помощь, и я должен был прийти.Я тронула его руки — все еще обнимавшие меня.
— Что значит «должен был», Джейсон?
— Ты мой друг, и у тебя серьезные отношения с моим лучшим другом. Я не мог дать ему тебя изнасиловать.
— Я не насиловал, — возразил Ричард.
— Согласно юридическому определению, использование магии или парапсихологических способностей для лишения жертвы выбора есть изнасилование.
Джейсон это сказал вслух, а я только успела подумать. И он застыл, обнимая меня, я тоже замерла в его руках.
— Ты сказал вслух то, что я думала? — спросила я.
— Я сказал?
— Думаю, да, — заявил Ричард.
Он подался к нам, нюхая воздух. Мне все еще бывает не по себе, когда мои друзья-ликантропы в человеческом облике делают звериные жесты.
Джейсон отодвинулся, увлекая меня за собой, будто хотел спиной пробить стену и отодвинуться еще дальше.
— Что ты хочешь учуять? — спросил он.
Ричард стоял теперь на четвереньках, вроде как нависнув над нами. Упавшие волосы скрыли его лицо, и я ничего не могла по нему прочесть. Наверное, Джейсон мог.
— Жан-Клод мог бы разорвать ее связь со мной. Может быть, даже Мика и Натэниел могли бы, потому что у них с ней тоже есть метафизическая связь. Дамиан мог бы, поделившись с ней своим хладнокровием и самообладанием. Он ее слуга-вампир. — Ричард еще подался вперед, почти навалился грудью мне на лицо, чтобы обнюхать воздух вокруг Джейсона. — А ты просто пища. Ты ротте de sang Жан-Клода, но для Аниты ты ничего особенного собой не представляешь.
Трудно говорить с достоинством, когда тебя обнимают рука и нога одного мужчины и ты почти целуешь грудь другого, но я попыталась.
— Он мой друг.
Ричард глубоко, с шумом втянул в себя воздух. Отдернулся, будто ему стало больно.
— Больше чем друг теперь, — прошептал он.
— Ты о чем?
— Разве ты не чувствуешь, Анита? Он твой волк. Волк твоего зова.
Я почувствовала, как напряглись мышцы Джейсона.
— Что? — спросила я.
— Раньше от него пахло стаей. Теперь — еще и тобой. Точно как от Мики или Натэниела.
— Я с ними живу. Естественно, у нас запах семьи.
Ричард покачал головой:
— Анита, никогда не спорь с вервольфом о запахах. Ощущается так, будто какая-то часть тебя присутствует у них в коже. От Мики всегда так пахло, а Натэниел — у него запах изменился. И у Дамиана. Джейсон пахнет так, будто духи с твоим запахом у него на коже.
— Ричард, я ее обнимаю, вот это ты и чуешь.
— Нет, Джейсон, — снова покачал головой Ричард. — Я знаю разницу между запахом близости и переменой запаха.
— Я не могла его сделать волком своего зова, Ричард. Я бы запомнила.
— Ты последние два дня мало помнишь, Анита.
Я подумала об этом, хотела было поспорить, что это не так, но в животе свернулся холодный твердый ком — и в этот момент я поняла правду. Я попыталась отодвинуть страх и проверить эту теорию собственными размышлениями, но слишком паниковала. Я привязала Джейсона вот так вот и даже не помню, как это сделала? А что я еще могла сделать и теперь не помнить? Что еще сделали все мы? Ой, бли-ин!