Кровь охотника

Она набрала номер и поднесла телефон к уху. По тому, как она говорила, я понял — девчонка полностью взяла себя под контроль. Это хорошо. Главное, чтобы не сломалась хотя бы в ближайшее время. Знакомая тема — вроде сконцентрировался персонаж, кулаки сжал, зубы стиснул, а нетренированная психика возьми да подведи в самый ответственный момент при малейшей нештатной ситуации. Но будем надеяться, что белая волчица сможет быть мужественной до конца. Настолько, насколько применимо данное определение к девушке, у которой только что то ли убили, то ли взяли в плен родного брата.

— Это я, отец. Да, знаю. Нам нужна машина и оружие. Я в Куркино, в торговом центре. Не надо, деньги есть, и достаточно. И людей не надо. Потому что онсо мной. Как брат? Поняла. Хорошо, спасибо. Я тебя люблю, береги себя.

По тому, как она сказала «он»,я понял, что в Москве не осталось ни одного вампира или оборотня, который бы не знал, кто такой Андрей Краев.

Она протянула телефон мне.

— У нас очень мало времени. Но сначала одежда.

Девушка окинула взглядом вывески над застекленными витринами и уверенно кивнула на одну из них:

— Маркс со Спенсером нам помогут, — сказала она. — Самое то. Неброско, без изысков, но, кому надо, поймет и сделает выводы. К тому же там персонал дресс-контролем не заморачивается.

Мне было как-то все равно — я разбирался только в тех шмотках, которые были помечены штампом армейского вещевого склада. Потому полностью доверился вкусу моей спутницы.

Мы вошли в магазин.

— Сначала тебя одеваем, — заявила она.

Я не возражал. Если ее облачение лишь пахло войной, то моё было основательно пропитано ее последствиями.

Она наверняка лучше разбиралась в том, что сейчас модно а что нет, но особо не грузила меня своими познаниями, за что я был ей благодарен. Отказавшись от услуг предупредительного консультанта, вряд ли смыслящего в том, какая одежда лучше подходит для боевых действий, я быстро смел с полок приглянувшиеся мне вещи.

В просторную кабинку для переодеваний мы, нагруженные ворохом барахла, влетели вместе. И замерли, словно одноклассник с одноклассницей, случайно вдвоем застрявшие в лифте.

— Раздевайся, — глухо сказала она. И тут же, оправившись от смущения, добавила: — Кто знает, что может понадобиться — стрельба или маскировка в толпе. Я подскажу, что с чем лучше сочетается.

— Ты прям как мой инструктор по разведдиверсионной подготовке рассуждаешь, — хрипло сказал я, проглотив внезапно вставший в горле ком. — Так и будешь смотреть, как я стану брюки снимать?

Она мгновенно покраснела и отвернулась.

Мне стало немного неловко, что засмущал девчонку. А я ведь, черт возьми, даже не знаю, как ее зовут, все недосуг как-то было спросить. Нехорошо… При совместных переодеваниях все-таки надо хотя бы знать, как зовут твоего стилиста женского пола. Ну я и поинтересовался, застегивая молнию на джинсах.

— Слушай, а ведь мы так и не познакомились. Меня Андреем звать, а тебя?

— Лада, — еле слышно сказала она.

В моей голове щелкнуло: так звали славянскую богиню любви и красоты. Что ж, и вправду — богиня. Высокая, фигура — с ума сойти, лицо, волосы… Мечта, а не девчонка. И похоже, что я ей тоже нравлюсь.

Я почувствовал, что с размером джинсов мы немного промахнулись — тесноваты местами. И поскольку дело было все-таки не в джинсах, я раза два тихонько прогнал воздух через легкие, направляя мысли в другое русло.

А именно — дело прежде всего!

К тому же «похоже нравлюсь» это еще не «нравлюсь сто процентов». Совместный экшен, конечно, сближает, но с ходу, как пёс, пользуясь случаем, бросаться на девчонку, которой спас жизнь, перед этим эту самую жизнь ей основательно испортив, по меньшей мере скотство.

Поэтому я по-быстрому отобрал из кучи одежды помимо джинсов и исподнего приличную толстовку, ботинки с жестким рантом на шипованной подошве и просторную черную куртку.

— Готово, — сказал я, поправляя на ремне в районе левой почки ножны с деревянным кинжалом.

Она обернулась, придирчиво меня осмотрела и кивнула — годится. Судя по виду, не обиделась, а если обиделась, то умело скрыла эмоции.

Со своими вещами Лада справилась еще быстрее меня, — похоже, еще по пути не по-женски оперативно прикинула, что ей нужно. В общем, на выходе оказалось, что вся одежда подобрана по тому же принципу, что и у меня — удобно, неброско, функционально. Черный костюм, пальто того же цвета и сапоги, в которых и пробежаться вполне реально, и толстым каблуком врагу засадить в промежность или по стопе, и на люди выйти не стыдно.

При виде нашей карты в глазах кассира и отвергнутой девушки-консультанта мелькнуло удивление, смешанное с некоторой растерянностью, — то ли «виз» таких никогда не видели, то ли наоборот, видели слишком часто и знали, кому они принадлежат. Я слегка напрягся, ожидая, не подстроили ли нам кровососы пакость в виде блокировки счета — с относительно скудным запасом наличности расставаться не хотелось, мало ли что. Но нет, обошлось.

Переоделись мы тут же в кабинках женского и мужского зала. На выходе я тихонько сунул проходящему мимо уборщику в синей униформе пять тысяч и два пакета со старой одеждой, попросив:

— Слушай, оприходуй незаметно на помойку наше старое барахло.

Тот невозмутимо кивнул. И правильно, ВИП-клиентам торгового центра отказывать нехорошо.

— А теперь — к часовщику, — сказала Лада. — Очень надеюсь, что все уже готово.

Вообще-то не особо я люблю, когда мной девчонки командуют. Но с другой стороны, если она в данный момент времени лучше разбирается в обстановке, то показывать гонор по меньшей мере неразумно. Тем более когда времени реально в обрез — и Руса с князем выручать надо, и самим при этом желательно в живых остаться.

«Часовщик» оказался молодым парнем в белой рубашке с красным галстуком в белую полоску. На лице у него под крашеной челкой ясно читалось вежливое: «Если вы не за покупкой, то проваливайте поживее, не мешайте работать!»

В чем-то его посыл был обоснован — в тесной застекленной каморке, заставленной часами, было сложно развернуться более чем двум покупателям.

Я окинул взглядом товар, и меня посетила мысль — интересно, а как вообще выживают здесь владельцы магазинов? Аренда небось бешеная, покупателей не сказать чтобы толпы, в основном народ глазеет, приценивается — и практически ничего не покупает.