Кровь решит за нас

— Знаю я про якобы доплату к пенсии, я адрес так узнала, у него нашла…

— Во-от, — теперь вышел совершенный вой. Нина не вытерпела и тоже разревелась.

— Ничего подобного!

Ей почему-то не верилось, что Сережа, ее Сережа не простит собственную мать. Ну не может же так быть, правда? Или может? Она окончательно запуталась и тоже перешла на вой. Нельзя женщинам пить и делиться горем, чревато.

***

7 ноября

Среда

— Нина, сядь!

Женщина вздрогнула от грозного оклика Анны Витальевны.

— Мне и так дурно, еще ты мельтешишь.

Дурно ей! Бабуська неугомонная, точно на ее мамку похожа. Это, между прочим, не она сейчас от мужа может по голове получить за самодеятельность в крупных масштабах. Нина с ужасом представила Сережку, рвущегося к ней домой с аэропорта, а тут вместо обеда и секса мама, с коей восемнадцать лет не имел вообще никакого общения. Четыре дня в городе не был и вот — получите, распишитесь. Усилием воли она удержала себя на месте. Паника захлестнула с головой.

— Жалеешь?

— Нет! — возмущенно отмахнулась Нина. — Боюсь я.

— Да, брось. Нашла, кого бояться? Мухи не обидит.

— Не обидит, но рассердится-то точно.

— Да-а, — задумчиво протянула женщина, — тут ты просчиталась. За спиной, не предупредив…

— Спасибо, Анна Витальевна!

— Так правда же, — махнула она рукой. — Называй меня “мамой”, даже если сейчас скандал будет.

— Мамочки, — истерично пискнула Нина, снова вскочила и принялась нарезать круги по гостиной.

— Так! Тебе сорок лет! А ну ся…

На улице залаял пес, хлопнула калитка, Нина заломила пальцы и стеклянными глазами уставилась на дверь.

Сергей появился в проеме несколько минут спустя.

— И меня никто не встречает? — Женщине показалось сердце перестало биться. Ее муж замолчал, окинув комнату взглядом, родное лицо стало напоминать непроницаемую маску. Он опустил рюкзак на пол.

— Привет, мам.

— Привет, Сереж.

В груди клокотала ярость. Чего стоило не показать эмоций, которые обрушились на него в то мгновение, когда он увидел Анну. Мать никогда не пришла бы сама, никогда, просто не решилась бы, а значит дело в Нине. Он слишком хорошо знал свою жену, чтобы не предполагать, что нечто подобное может произойти однажды, но почему-то никогда не думал, что все воплотится в жизнь. А вон оно как случилось. Голубые огромные испуганные глаза напряженно следили за ним. Сергей хмуро оглядел чересчур бледное лицо, надо бы ей гемоглобин проверить. Когда она последний раз в больнице была? Кошка пугливая, а раньше о чем думала, когда все это вытворяла?

— Здесь кормят голодных?

Нина подпрыгнула и пулей улетела на кухню.

— Ты девчонку не трогай, она как лучше хотела.

Сергей удивленно обернулся к матери.

— И давно вы знакомы?

— Она в понедельник ко мне пришла. Выгонишь?

Мужчина подошел к окну.

— Я — не ты, мама.

Услышал как Анна резко втянула воздух через стиснутые зубы, в доме повисла тишина.

— Справедливо, — наконец, тихо произнесла она и поднялась. — Я поеду, там на столе тебе лежит… Нина хотела, чтоб ты увидел.

— Я отвезу.

— Нет. Не нужно. Я сама.

Сергей быстро прошел на кухню. Его жена с совершенно потерянным видом сидела на стуле. Он вздохнул, приблизился и поцеловал.

— Я скоро вернусь, тогда поговорим.

Бегом вылетел в зал. Анна уже успела выйти в коридор, забежал в комнату, вытащил ключи от машины, документы и кинулся догонять мать.

Нина не знала что думать. Это разве было похоже на перемирие или прощение? Боже! Что, вообще, это было? “Вернусь, тогда поговорим”. Голос такой спокойный, твердый. Словно он обещал что-то, что-то не то. Женщина не знала что. Паника грозила перейти в истерику. Захотелось завыть.

“Вернусь, тогда поговорим”. Что он имел в виду? Нина начала кусать губы. Поговорим…

— Что я натворила?

А если она перешла некую границу, которую Сережка не простит? Вскочила со стула. Согнуться пополам от боли и не разгибаться, на глаза навернулись слезы. Два года назад, уйдя от Игоря и поняв, что ее друг любит ее и любит давно, она словно погрузилась в сон. Многое из того, что она совершала, совершала не думая, сознательно позволяя интуиции стоять у руля, она не влияла на события, а подчинялась им, отпустила вожжи и жизнь унесла ее за поворот, где было порясающе, восхитительно. Сергей любил ее. Даже не так, он обожал до безумия, ревновал всегда и везде, сходил с ума на работе без нее, звонил каждые полчаса. Все это время ей казалось, что она просто эгоистка, которая хочет быть любимой, хочет чувствовать себя женщиной и оттого позволяет любить, только все это глупость. Абсолютная, непроходимая тупость. Теперь она это осознала.

Нина дрожащими руками нашла сигареты, закурила. Не думать, больше не думать, нельзя! Прижала руку к губам, зажмурилась, слезы против воли покатились из глаз.

***

“Прости, старую идиотку?”

Странное извинение матери продолжало звучать в ушах, повторяясь по кругу, словно заевшая пластинка. Сергей загнал машину, потрепал между ушей повизгивающего от восторга Киллера и зашел домой.

Его встретила абсолютная тишина.

— Нина?

Ответа не последовало. Мужчина прошел на кухню. Нет.

Ванная? Снова нет.

Их комната тоже была пуста. Сергей испугался.

— Нина!

Побежал наверх, но и там ее не нашел.

— Нина! Черт! — он слетел вниз по лестнице, достав на ходу телефон. Она любила беседку позади дома, если ее там нет, будет звонить, сначала Саньке, потом Татьяне. Сергей проматерился. Сын убьет его. Выскочил на улицу как был в одной рубашке.

— Нина!

Добежал до маленького резного сооружения с крышей, остановился и облегченно выдохнул. Кажется, с его приближением она зажмурилась и укуталась в плед сильнее. Маленькая, бледная, заплаканная свернулась калачиком на деревянном сиденье. Сергей устало улыбнулся. Непередаваемо. Как-то не пришло в голову, что пока его не будет, она бог знает чего себе напридумывает. Напридумывала и ушла реветь на улицу. Это в ноябре-то. Мужчина вздохнул, подошел, склонился, подсунул под нее руки, поднял.

— Дурочка.

Она не пошевелилась, только прижалась и вцепилась ногтями в его рубашку. Молча занес ее в дом, уложил на кровать.

— Нин, посмотри на меня.

Она отрицательно покачала головой.

— Почему?

Повторила тот же жест.

— В следующий раз просто не устраивай сюрприз, ладно? Говори мне, пожалуйста, обо всех своих планах, даже если боишься, что я буду против.

Она закивала согласно. Сергей ощущал себя воспитателем в детском саду. Наталка в пять лет вела себя так же.

— Хорошо. Теперь глаза откроешь?

Ответ вновь оказался отрицательным.

— Почему?

Нина облизнула губы, вдохнула, приоткрыв рот, но затем передумала говорить. И вот с этим он тоже уже сталкивался. Осторожно провел пальцами по ее скуле, щеке, склонился, легко поцеловал. Она всхлипнула.

— Я люблю тебя, — чуть слышно шепнул Сергей ей на ухо.

— Я люблю тебя, — точно так же вторила Нина. Он замер, не зная как реагировать. — Я сказала не потому, что виновата перед тобой, — поспешила объяснить она. — Я правда люблю.