Кровь слепа

Со времени заключения Кальдерона под стражу Фалькон беседовал с ним лишь однажды, непосредственно после ареста, уже в камере. Теперь же он чувствовал волнение не потому, что боялся не совладать с новым всплеском эмоций, которые должны были всколыхнуться в нем при встрече, а в тайной надежде, что будет найдена крохотная щелка для проникновения в самую суть заговора.

Зазвонил внутренний телефон — комиссар Эльвира сообщал Фалькону, что прибыл Висенте Кортес из коста-дель-сольского отделения ОБОП. Фалькон связался с экспертами и узнал, что пока ими обнаружены только одни «пальчики», сходные с отпечатками Василия Лукьянова. Они собирались заняться деньгами, но для этого им нужно было получить от Фалькона ключ. Фалькон спустился в комнату, где находились вещдоки.

— Когда кончите работу, сообщите мне — до перевозки в банк я помещу деньги в сейф, — сказал Фалькон. — А что с кейсом?

— Самое интересное в нем — это диски, двадцать с чем-то там, — сказал Хорхе. — Один мы просмотрели. Похоже, снят скрытой камерой. Парни трахаются с девками, нюхают кокаин, ну и так далее.

— В компьютер не перекачали?

— Нет, только прокрутили на DVD.

— А сейчас где эти диски?

— На сейф положили.

Фалькон запер диски в сейф и поднялся к комиссару Эльвире, где его представили Висенте Кортесу из Отряда по борьбе с организованной преступностью и Мартину Диасу из ЦРОП — Центра расследований по делам организованной преступности. Оба специалиста были молоды, не старше тридцати пяти. Кортес производил впечатление опытного чиновника, но выпиравшие из-под белой рубашки бицепсы и широкие плечи служили доказательством, что этот усердный компьютерщик отлично натаскан и на захват преступников. Он был русоголов и зеленоглаз, с волосами зачесанными назад и ртом, казалось, постоянно готовым ухмыльнуться. Диас тоже был компьютерщиком, а помимо этого — лингвистом со знанием русского и арабского. Ростом без малого два метра, и потому в костюме, по всей видимости, сшитом на заказ, этот темноглазый брюнет имел привычку слегка сутулиться — наверное, выработанную необходимостью наклоняться при разговорах с женой, которая была ниже его на полметра. В расследовании дел, связанных с организованной преступностью, есть одна особенность — здесь требуются не столько физическая сила и хорошее владение оружием, сколько ум и аналитические способности, почему и проводят расследование в основном не полиция и отряды специального назначения, а чиновники и высококлассные компьютерщики.

Фалькон доложил этим троим обстоятельства дела. Пока он говорил, темноволосый, с аккуратным, по ниточке, пробором Эльвира перебирал папки на столе и время от времени щупал безукоризненный узел своего синего галстука. Он был консервативен, любил порядок и всегда действовал по инструкции и с оглядкой на свое и Фалькона высшее начальство — Андреса Лобо.

— Василий Лукьянов заправлял несколькими ночными клубами, притонами проституток в Коста-дель-Соль и на основных подъездах к Гранаде. Торговля живым товаром, сексуальное рабство, доходы от проституции — это его главные…

— Сексуальное рабство? — переспросил Фалькон.

— В наши дни девочку можно заполучить на срок какой только пожелаешь. И делать она будет все, что угодно, — от работы по дому до секса. А когда она тебе надоест, возвращаешь ее обратно и берешь себе новую. Такса — пятнадцать тысяч евро в неделю, — пояснил Кортес. — Существуют даже специальные рынки для такой торговли. Девушки там разные — из Молдавии, Албании, даже нигерийки попадаются. Чтобы добраться в наши края, они продавались и покупались десятки раз. Средняя цена продажи колеблется вокруг трех тысяч евро в зависимости от внешних данных. Таким образом, ко времени приезда в Испанию сумма возрастает и может достигать уже тридцати тысяч, и сумму эту девушка должна отработать. И мне, и вам это кажется диким, но такие, как Василий Лукьянов, не видят тут ничего противоречащего логике.

— В его машине нашли кокаин. Это что, побочный промысел или?..

— В наркоторговлю он втянут недавно. Вернее, даже не он. Главарь его шайки провернул одну сделку с товаром из Галисии и завязал отношения с колумбийцами, чей рынок — Коста-дель-Соль.

— Ну и какова в этом роль Лукьянова? — спросил Эльвира.

Кортес кивком сделал знак Диасу.

— Это вопрос непростой. Сейчас мы пытаемся понять, зачем он ехал в Севилью с почти восемью миллионами евро, — отвечал Диас. — Это крайне важно. В настоящий момент русские гораздо больше зарабатывают на сутенерстве, чем на наркоторговле. А распределение ролей в иерархии занимает нас с прошлого года. Ведь когда в две тысячи пятом мы разворошили это осиное гнездо, грузинский босс всей этой русской шайки здесь, в Испании, подался в Дубай.

— В Дубай? — удивился Эльвира.

— Куда же и отправляться теперь всем преступникам-террористам, торговцам оружием, отмывателям денег и…

— И скупщикам недвижимости, — закончил за него Кортес. — Ведь Дубай — это Коста-дель-Соль Среднего Востока.

— Так что же, у нас в Испании образовался вакуум? — предположил Фалькон.

— Ни в коей мере. На место босса у них заступил Леонид Ревник, присланный из Москвы. Назначение это здешние не одобрили главным образом потому, что первым долгом Ревник решил расправиться с двумя главарями, тоже родом из Москвы, посягнувшими на его прерогативы, — сказал Диас.

— Обоих нашли в десяти километрах от Эстепоны в Сьерра-Бермехе связанными, с кляпом во рту и застреленными выстрелом в затылок, — добавил Кортес.

— Мы полагаем, что это их противостояние имеет давнюю историю и началось в девяностые в их московский период, но мафиози тем не менее всполошились. Все поняли, что от них требуется теперь не только делать дела, но и постоянно быть настороже, опасаясь действий противоборствующей группировки, В этом году нами уже зафиксировано четверо так называемых «без вести пропавших». Прочие мафии — итальянская и турецкая, контролирующие торговлю героином, колумбийцы и галисийцы, чья сфера — кокаин, марокканцы, похищающие людей и торгующие гашишем, у нас действуют не столь жестко, как у себя на родине, и не так часто прибегают к насилию. В Испании они видят тихую гавань. В этом они следуют примеру наших давних друзей — арабов, занимающихся незаконной торговлей оружием по всему миру и использующих Коста-дель-Соль в качестве отправного пункта. Здесь же они отмывают деньги, почему и не желают привлекать к себе внимание. Другое дело русские, которым, по-видимому, сам черт не брат.

— Есть соображения насчет того, зачем Лукьянов направлялся в Севилью с восемью миллионами евро в багажнике? — спросил Эльвира.

— Пока не знаю. Я плохо знаком с ситуацией в Севилье. Возможно, какими-то сведениями располагает мадридский ЦРОП. Я послал им запрос, — сказал Диас. — Впрочем, не удивлюсь, если речь пойдет о противостоянии группировок. Леониду Ревнику пятьдесят два года, и он мафиози старого закала. Думаю, он предубежден против людей типа Василия Лукьянова, не прошедших русскую тюремную школу, а попавших в мафию другим путем. Ведь Лукьянов — ветеран Афганистана, а свое место в мафии он купил, причем сутенерствовать после этого продолжал. Ревник же, наверно, считает такой бизнес, при всей его прибыльности, делом недостойным.

— А очень это прибыльно? — спросил Эльвира.

— У нас в Испании четыреста тысяч проституток, и доход от этого бизнеса составляет восемнадцать миллиардов евро, — сказал Диас. — В этом, как и в распространении кокаина, Испания в авангарде европейских стран.

— Стало быть, вы полагаете, что Леонид Ревник Лукьянова презирал, что и заставило того внять другим предложениям, поступившим к нему как к эксперту в сомнительном, но крайне выгодном бизнесе? — спросил Фалькон.

— Вполне возможно, — сказал Диас. — Ревник был в отъезде, в Москве. Мы ожидали его возвращения на будущей неделе, но он вернулся раньше. Похоже, до него дошло, что Лукьянов готов переметнуться. Одно скажу вам с полной уверенностью: Лукьянов не пошел бы на такой шаг на свой страх и риск — для такого решительного поступка надо заручиться поддержкой. Однако кто оказал ему поддержку, мне неизвестно.

— Ну а восемь миллионов? — продолжал допытываться Эльвира, все еще неудовлетворенный.