Кровь в моих жилах

Она честно призналась:

— Мне нужно время, чтобы все осознать и принять. Прости. Это как-то неожиданно. Я Светлана Григорьевна Кошка. Ну, почти Кошка. Полукошка? Или Шка? Какую мне фамилию дали бы, как ты думаешь? И молчи… Я фраппирована. День совсем нереальный. Безумный какой-то.

Он принялся её укачивать, словно она младенец.

— Светлана, позволь мне заботиться о тебе. Хоть каплю. Прошу. Пойми меня. Услышь меня. Посмотри на происходящее с моей стороны… Я отчаянно люблю одну прекрасную, но очень упрямую барышню. У меня все есть, я ни в чем не нуждаюсь, когда как она замерзает длинными зимними днями из-за дурного качества шинели.

— И ничего она не…

— Шшш! Я тебя выслушал. Послушай и ты меня. Она мерзнет… У неё вечно мокрые ноги из-за старых ботинок. Она голодает и считает каждый грош…

Светлана еле подавила рвущиеся слова: «Кстати, о грошах!» — это было бы неуместно.

— Я же как сыр в масле катаюсь, но ничем ей помочь не могу.

— Помогал! Оплата твоих дежурств…

Он сглотнул и немного диковато посмотрел на неё:

— Ты же понимаешь, что единственный шанс быть хорошим с тобой, был в том, чтобы вести себя как дрянь. Богдан Семенович вечно посмеивался: «А что ты будешь делать зимой?» Наш агроном за голову хватался, когда я потребовал засадить поля льном — сейчас это крайне невыгодно. Зарубеж в основном пшеницу везут. Это еще что! Я на будущий год велел на всякий случай подготовить поля для конопли — её последней собирают с полей. Позднее даже льна. Светлана, я был хорошим только становясь дрянью по отношению к тебе. Я так больше не могу.

Она смирилась:

— Только никаких алмазов, мехов и личных магомобилей. Прижми свою дарилку и держи порывы под контролем. Не надо одаривать миллионами. Не надо заваливать подарками. И… — она вздрогнула, вспоминая об ожерелье. — Ты зачем украл мои жемчуга?

Он почти честно сказал:

— Я их не крал.

— Они исчезли.

— Они не исчезли. Они в твоей шкатулке, как и положено. И, заметь, я не спрашиваю тебя, где ты была этой ночью, что даже не заходила домой и не заглядывала в шкатулку с мелочами.

— Я была в больнице — Ивашка подрал хвостомоек Громова и Петрова чуть ли не до смерти.

Она вскочила с колен Михаила и понеслась к комоду, доставая из верхнего ящика шкатулку и… Полностью собранное ожерелье.

Михаил боязливо сглотнул:

— Ты разрешила мне делать тебе подарки. Вот только что разрешила! И когда я решил тебе подарить жемчуг, я думал, что ты уже будешь моей невестой.

Она перебирала жемчужину за жемчужиной.

— Их ровно тридцать две, как было бы к твоему шестнадцатилетию, если бы у тебя были именины, Светлана.

Замочек. Та самая размахрившаяся нить. Жемчужины. Розовые. Крупные. Заговоренные. Только заговор отличался. Самую малость, но отличался.

— Это не мое ожерелье, Мишка.

Михаил натянуто улыбнулся. Светлана машинально подумала, что Громов бы в такой момент нахмурился. Мишка же почти никогда не бывал серьезен, даже сейчас.

— Как не твое ожерелье?

К счастью для него, убеждать Светлану в ошибке он не стал, только уперся взглядом в пол, что-то пытаясь понять. Светлана устало села рядом с Михаилом и протянула ему ожерелье:

— Я жемчуга заговаривала. Тут похоже, но не то.

Михаил прищурился и медленно, словно ища собственную ошибку, принялся рассказывать. Пальцы его при этом скользили по жемчужинам, проверяя каждую — Светлана видела искры эфира, летящие прочь.

— Я об ожерелье разговаривал с отцом. Спрашивал его совета: хороший ли подарок получится. Он согласился со мной и рекомендовал ювелира, который матушке регулярно делает украшения. Это очень надежная компания. Очень, Светлана. «Карл Эдуард Болин». Они украшения для императорского дворца делали. Там секретность зашкаливает. Там невозможны подделки — только не у них, Болины дорожат своей репутацией. Там же не только ювелирная составляющая — там и наложения защитных плетений идет. У них маги только перворанговые работают. Понимаешь? Договаривался я лично с Аристархом Эдуардовичем Болиным — это владелец компании. Он приезжал в Суходольск для осмотра ожерелья. Он же на прошлой неделе приезжал с новыми жемчужинами для тебя. С охраной, Светлана. Подделка у ювелира отпадает. Это просто невероятно, чтобы они обманули. Ожерелье собиралось у меня дома. Значит, сбой… Подмена произошла где-то у меня дома, Светлана. Даже не в Волчанске. Тут. В подозреваемых только мой лакей и… Я, Светлана.

Она качнула головой:

— Ошибаешься, Михаил. — Аристарх Эдуардович Болин мог быть очень даже причем.

— Ты мне не веришь?

Светлана мягко улыбнулась:

— Я лишь сказала, что ты ошибаешься. Когда Болин приезжал в Суходольск первый раз?

— Год назад.

Она сипло вдохнула:

— Год назад?! — Этот день побьет все рекорды по её удивлениям. Слишком много всего: назвали Елизаветой, потом Кошкой, теперь вот… Её год назад крупно подставили, и кто?! Мишель!

Он закутал ожерелье в стазис и протянул его Светлане. Она отрицательно качнула головой — ей оно не нужно, а вот Мише может пригодиться: он же не оставит вот так просто подмену ожерелья? Или лучше всего смолчать и не привлекать к себе внимания?

— Вплетено заклинание отслеживания, — сказал Михаил. — Возможно, это компонент защиты от воровства, вплетенное Болиным — он лично занимался ожерельем, а возможно и не оно. И не смотри с такой укоризной. Подобрать подходящие, одинаковые по цвету и размеру жемчужины сложно. Я хотел быть точно уверенным, что к моменту предложения руки и сердца ожерелье будет готово. И то его привезли в последний момент почти.

— Потому что усиленно делали подмену, — машинально сказала Светлана, пытаясь осознать: год! Целый год… Да там уже пол-Москвы поди знало про ожерелье. Проклятый замочек! Болины были обязаны сообщить кромешникам. Оказаться в их застенках страшнее, чем немилость какого-то князя.

Михаил вскинулся:

— Не Болины. Им нет резонов.

Мысли Светланы уже перестали испуганно метаться. Небеса, целый год она жила и не знала, что над ней навис карающий меч кромешников. Наверное, так даже лучше — это был почти спокойный год. Только юродивый его и портил.

— Миша, я тебя ни в чем не виню. Просто так получилось. Немного нелепо. Забудь.

Он взял её за руку и привычно поднес к губам. Поцеловал в запястье без спроса — он всегда так поступал.

— Светлана, прошу, объясни, что происходит. Я разберусь с подменой ожерелья. Или замну, если так для тебя будет лучше. Я хочу тебе помочь. Я могу тебе помочь. Хоть раз позволь мне защитить тебя. Поверь в меня. — Он заглянул ей в глаза: — или это тайна расследования? Громов тебе запретил? Тогда напиши официальную бумагу о том, что я не берендей; кстати, об утере иглы тоже напиши для отчетности… И я пойду к Громову — сам поговорю с ним.

Она грустно рассмеялась:

— Да какой секрет, Миша. Тут уже полгорода болтает…

— О чем?

Светлана с укоризной посмотрела на него:

— Чем ты вообще занимаешься, раз не торчишь в родовых полях? Раньше я твою оторванность от новостей именно на поля и списывала. Но ты же лето, оказывается, в городе проводишь.

Михаил крутил ожерелье в руках, и Светлана боялась, что он проигнорирует её вопрос. Он все же улыбнулся и пояснил:

— Я готовлюсь стать преподавателем Московского Императорского магического университета, куда ты, любовь моя, автоматически зачислена со следующего года. Императорский набор. Бесплатно на полный пансион.

Светлана не знала, ругаться или хвалить Мишку — больше убить, между прочим, хотелось.

— И опять все за моей спиной! Тебе не стыдно? Ты вообще непробиваемый какой-то! Мишка, так нельзя! Я живой человек, не надо мной играть, как куклой.

Михаил обиделся — засверкал глазами, вскинулся, впрочем, быстро остыл и снова натянул на себя привычную улыбку:

— Между прочим с университетом договаривался Богдан Семенович — даже за моей спиной. Меня брать в преподаватели не хотели — ты не представляешь размер взятки, которую мне пришлось отвалить ректору, чтобы мою кандидатуру хотя бы рассмотрели. Знаешь, кем мне предложили? Я по проклятьям специализировался, между прочим. А меня на кафедру истории магии запихать хотят.