Кровь Янтаря

— Ты обладаешь силой, которой не желаешь делиться.

— Если хочешь, считай так.

— Потребуй чего угодно, любых обещаний — все, что хочешь…

— Нет, Джулия. Есть причины…

Она встает, руки в боки.

— И даже об этих причинах ты не скажешь?

Я качаю головой.

— Как, должно быть, одиноко тебе в этом мире, волшебник. Ты никого не подпускаешь к себе. Даже тех, кто тебя любит.

Мне хочется думать, что она просто решила применить запрещенный прием, чтобы вытянуть из меня ответ. Я заставил себя сдержаться…

— Я такого не говорил…

— Ну и не надо. Все уже сказано — твоим молчанием. Кстати, если ты знаешь и дорогу в Преисподнюю, почему бы тебе не свалить туда? Скатертью дорога!

— Джулия, не надо…

Она словно не слышит меня.

Спокойная жизнь с цветами…

Пробуждение. Ночь. Осенний ветер за окном. Сны. Кровь жизни без плоти… кружит…

Я спустил ноги на пол и сел, протирая глаза и потирая виски. Когда я дорассказал свою историю Рэндому, был ясный полдень, и Рэндом приказал мне отоспаться. Временные межтеневые скачки здорово утомляют, я чувствовал себя как выжатый лимон. Я не мог даже сообразить, который час.

Я потянулся, встал, привел себя в порядок и облачился в свежий костюм. Я знал, что больше мне не заснуть; к тому же я был голоден. Покидая комнату, я прихватил с собой теплый плащ. Мне скорее хотелось выйти прогуляться, нежели устраивать набег на кладовую. В город я не выходил, кажется, уже несколько лет, а настроение было самое то.

Я сбежал по лестнице, сократил путь через большой холл и несколько залов, двери которых выходили в один и тот же коридор, кончающийся лестницей. Можно было идти и коридором, но тогда я пропустил бы гобелены, перед которыми мне всегда хочется постоять: на одном — идиллическая лесная сцена с парочкой, расположившейся на пикник, на другом — сцена псовой охоты на оленя. Олень был великолепен, казалось, он может уйти от погони — если осмелится на безрассудный прыжок с гобелена…

Я прошел залы навылет и коридором добрался до задней двери. Там на страже скучал малый по имени Джорди; он услышал, что кто-то идет, и принялся вышагивать взад и вперед, демонстрируя бдительность. Я остановился, обменялся с ним приветствиями и выяснил, что его дежурство заканчивается в полночь — а полночь уже два часа как прошла.

— Я в город, — сказал я. — Не знаешь, где ночью прилично кормят?

— А чего именно вы хотите?

— Сегодня у меня рыбный день, — решил я.

— Ну, «Зеленый Скрипач» — это если пройти больше половины по Гран Конкур [11] . Там очень приличная рыбная кухня. Да и местечко приятное…

11

Конкур — большой бульвар или другое большое открытое пространство, вмещающее огромное количество народа и специально созданное для прогулок, спортивных состязаний, встреч и прочего.

Я покачал головой.

— Нет у меня настроения для стильных местечек.

— «Сеть», говорят, еще не совсем испортилась… Это на углу улиц Кузнецов и Скобяных Торговцев. Там стилем и не пахнет…

— А ты бы пошел туда?

— Вообще-то я там бывал, — отозвался он. — Но с недавних пор это местечко облюбовали придворные и крупные торговцы. Теперь мне там как-то неуютно… Что-то вроде клуба…

— К черту приятные беседы и великосветскую атмосферу. Я просто хочу поесть свежей рыбы. Куда бы ты сам предпочел пойти?

— Ну, туда долго топать… Все время в сторону доков, к самой бухте, а потом взять чуть западнее… Но, наверное, не стоит. Поздновато, а по соседству там не самые лучшие места для ночных прогулок.

— Это, часом, не Гробовая Аллея?

— Так ее тоже называют, сэр: там, случается, жмуриков по утрам находят. Может, лучше пойти в «Сеть», раз уж вы без компании.

— Джерард водил меня по тем местам — но, правда, днем. Думаю, что дорогу найду, так что тут все нормально. Как называется та забегаловка?

— Э… «У Окровавленного Билла».

— Спасибо. Передам Биллу от тебя привет.

Джорди покачал головой.

— Не выйдет. Кабак переименовали в честь Билла после его кончины. Там теперь заправляет Энди, его кузен.

— Вот как? А как же раньше называлось это заведение?

— «У Окровавленного Сэма», — ответил он.

Ну и черт с ним. Я пожелал стражнику доброй ночи и вышел на прогулку. Вниз по короткой лестнице, аллеей через сад к боковым воротам, где следующий стражник выпустил меня наружу. Ночь была прохладной, ветер нес аромат осени, которая сжигала мир вокруг меня. Я втягивал воздух в легкие и резко выдыхал, шагая по Гран Конкур — далекому, полузабытому, — мерный стук копыт по булыжнику накатывал на меня, как сон, как воспоминание… Ночь была безлунна, но небо полно звезд, а Конкур предо мной был уставлен с обеих сторон высокими колоннами, увенчанными шарами с фосфоресцирующей жидкостью; вокруг шаров толклись длиннохвостые горные мотыльки.

Добравшись до большого перекрестка, я решил для разнообразия пойти в обход. По дороге меня обогнали несколько закрытых экипажей. Старик, выгуливающий на поводке крошечного зеленого дракончика, коснулся шляпы, когда я проходил мимо, и пожелал мне доброго вечера. Он видел, откуда я шел, хотя меня наверняка не знал. Я не слишком-то примелькался в городе. Настроение вскоре чуть исправилось, и я с удовольствием почувствовал, что походка моя снова стала упругой и энергичной.

Я ожидал, что Рэндом разозлится, но он даже и не подумал отправлять меня в новое путешествие, чтобы еще раз попытаться выключить Колесо-Призрак, — впрочем, никакого беспокойства от моего детища пока не проистекло. Мне просто было поручено продумать и предложить план действий. Флори уже успела с ним связаться и рассказала, кто такой Льюк, — кажется, уже само наличие информации о нашем враге каким-то образом добавило Рэндому уверенности. Я спрашивал, как он намерен разобраться с Льюком, но он не счел нужным распространяться на эту тему. Просто сослался на то, что не так давно заслал в Кашфу агента — кое-что проверить, сказал он. Такое впечатление, что на самом деле его куда больше беспокоило то, что объявленный вне закона Далт все еще числился среди живых.

— Что-то с этим человеком не то… — начал Рэндом.

— Что? — спросил я.

— Во-первых, я сам видел, как Бенедикт его отделал. Как правило, после такой обработки люди о карьере не помышляют…

— Крутой сукин сын, — сказал я. — Или чертовски удачливый. Или и то, и другое.

— Если и то, и другое, то он — сын Осквернительницы. Слышал о такой?

— Дила, — сказал я. — Ее так звали, кажется? Какая-то религиозная фанатичка? Воинствующая?

Рэндом кивнул.

— Она устроила нам кучу неприятностей на периферии Золотого Круга — в основном в районе Бегмы. Бывал там?

— Нет.

— Ну, Бегма совсем рядом с Кашфой, в одном поясе, — это делает твою историю особенно занятной. Дила постоянно разоряла Бегму, справиться с ней своими силами там не могли. В конце концов они вспомнили о существовании договора о коллективной безопасности, который мы заключили почти со всеми королевствами Круга… Папочка тогда решил лично преподать ей урок. Она слишком настойчиво пыталась подпалить тамошнее святилище Единорога. Папа взял с собой роту бойцов, разбил ее вояк, саму ее взял в плен, а кучу ее сподвижников повесил. Впрочем, она сбежала и через пару лет, когда о ней успели подзабыть, вернулась со свежими силами и принялась за старое. Бегма вновь подняла вой, но Папа был чем-то занят и послал туда Блейса с большим отрядом. Произошло несколько малозначительных столкновений — это же были банды, а не регулярная армия, — но в конце концов Блейс загнал их в угол и стер в порошок. Дила шла впереди своих войск и погибла.

— Далт — ее сын?

— По крайней мере, эта версия кое-что объясняет — ведь этот парень изо всех сил старался причинить нам как можно больше неприятностей. Он явно и открыто жаждал воздать нам за смерть мамочки. В конце концов он собрал довольно серьезную армию и устроил налет на Янтарь. Прорвался он гораздо дальше, чем можно было предполагать — к самому подножию Колвира. Тут его ждал Бенедикт со своим личным полком. Бенедикт разнес нападавших в пух и прах, и многие своими глазами видели, как он смертельно ранил Далта. Несколько бойцов сумели вынести Далта с поля боя, так что тела мы так и не увидели. Да и какого черта! Как будто это было так важно…