Кровавая луна

Он пожал плечами, небрежно засунув руки в карманы брюк.

— Ходят слухи.

— Ладно, держи их при себе, — пробормотала я и продолжила путь.

Он усмехнулся и легко догнал меня.

— Не волнуйся, cher (фр. дорогая), кому я собираюсь рассказать? Кроме того, волки, наверное, учуют тебя за милю.

— Я беспокоюсь не об оборотнях. Очевидно, они уже знают, кто я.

— А о ком тогда? — спросил он.

— Люди еще не знают, и я понятия не имею, что произойдет, когда они узнают.

— И почему ты так беспокоишься о людях?

Я остановилась и повернулась лицом к лихому колдуну, свирепо глядя на него снизу вверх.

— Потому что, хотите верьте, хотите нет, но в городе все еще есть люди, которые мне небезразличны, и если СМИ узнают, кто я такая, это подвергнет их опасности.

— Ты беспокоишься о своей матери, — сказал он. Это был не совсем вопрос. — О, и эта твоя кузина-человек.

— Боже Мой!.. Как много ты знаешь о моей жизни? — Развернувшись, я продолжила свой путь сквозь деревья, а он последовал за мной.

— Полагаю, это просто привилегии знаменитости. С каких это пор Ангел Нок-Сити избегает общественного внимания?

— С тех пор, как я сбежала и смогла сделать выбор сама, — пробормотала я. Я уже начала уставать. Всю свою жизнь у меня не было иного выбора, кроме как выставлять свои личные дела на всеобщее обозрение. Я была сыта всем этим по горло.

— Поправка, — съязвил он. — Похищение вряд ли можно назвать дерзким побегом.

— Ты там был? — рявкнула я. Я могла видеть просвет между деревьями впереди и теперь практически мчалась к нему, желая убраться подальше от этого приводящего в бешенство человека. Я могла видеть движущиеся взад и вперед тени, и гул голосов становился громче, наряду с чем-то похожим на удары молотков и пил по толстому дереву.

Я остановилась, прежде чем мы дошли до них, зная, что Август, скорее всего, подойдет ко мне. Ну, или он, или одна из моих теней-вампиров. Бастиан остановился рядом со мной, когда я спросила:

— А как же тогда ты. Кажется, ты так много знаешь обо мне, как насчет того, чтобы я задала вопросы сейчас?

Он все еще улыбался, к моему невольному удивлению. В его глазах заплясал огонек, который сказал мне, что ему нравится играть со мной. Я не знала многих колдунов или ведьм лично, но я знала, что у магии есть способ сделать человека немного самоуверенным. Они были известны своими уловками и остротой языка, чтобы вывести из себя любого, кто им противостоял. На протяжении многих лет я видела это в действии издалека.

— Давай посмотрим… — Он притворился, что думает. — О, я позитивен, скорпион, мой любимый цвет — серебристый, я предпочитаю кошек собакам… — начал он, перечисляя каждое качество на пальцах.

— Знаешь что, забудь об этом. — простонала я, поворачиваясь на каблуках. Это было нелепо, и я ничего с ним не добьюсь. Я не успела сделать и двух шагов, как он остановил меня, посмеиваясь над моим раздражением.

— Ладно, ладно, я приношу свои извинения, — протянул он, ни в малейшей степени не выглядя виноватым. — Что бы ты хотела узнать? — Мне показалось, что я заметила легкую надутость губ, и выражение лица было таким милым, что мой мозг на мгновение застопорился. Акцент и развязность что-то делали с моим телом, и я хотела, чтобы это прекратилось.

Скрестив руки на груди, чтобы немного отстраниться, я спросила:

— На кого конкретно ты работаешь? Почему ты здесь помогаешь вампирам, оборотням и дочери Райана Харкера? Что тебе от всего этого?

Он цокнул языком, качая головой.

— Оставь это дело людям — видеть вещи в черно-белом свете.

— Я не…

— О, но разве это не так? — спросил он. — Ты считаешь себя настолько непохожей на окружающих тебя дарклингов, что я вижу, как это написано на твоем великолепном лице. — Подняв палец, унизанный кольцом, он чмокнул меня в нос. Я рассеянно моргнула, ошеломленная тишиной, когда он продолжил: — У нас, ночных созданий, нет другого выбора, кроме как иногда полагаться друг на друга, независимо от вида. Я здесь по причинам, которые на самом деле не хочу раскрывать совершенно незнакомому человеку, без обид.

Я неохотно кивнула. В чем-то он был прав. Я требовала ответов, хотя он никоим образом не был обязан их мне давать.

— Ты можешь хотя бы сказать мне, на кого ты работаешь? — Я выпятила губу, одарив его глазами лани, хотя была на сто процентов уверена, что не в его вкусе и никого не обманываю.

— А, теперь я могу ответить. — Он улыбнулся, сверкнув всеми зубами в полумраке. — Я тесно сотрудничаю с офисом Эстель Найтингейл. Давай просто скажем, что я глава очень… эксклюзивной ветви власти.

Я поперхнулась, с сомнением оглядывая его с головы до ног.

— Ты не похож на представителя правительства…без обид, — упрекнула я. Я знала, что он Эмисар, он представился таковым, но работать бок о бок с самим кандидатом в сенаторы? Это был большой бизнес. Кем, черт возьми, был этот парень?

Бастиан рассмеялся, запрокинув голову, и глубокий рокочущий звук отозвался в моем животе таким резонирующим звуком, который мне ни в малейшей степени не понравился.

— В том-то и дело. Каждый день узнаешь что-то новое.

Мы продолжали идти на звук шаркающих ног и голосов, и вскоре, сквозь разрыв в деревьях, я увидела оборотней десятками, несущих массивные доски, бревна и упавшие ветки. Мой желудок скрутило, когда я смотрела на них, зная, к чему они готовились. Чувство вины, которое я испытывала из-за потерянных щенков, съедало меня изнутри. Я знала, что технически это была не моя вина. Это не было похоже на то, что я просила, чтобы меня похитили, записали и показали по всему центру города. Очевидно, все это было сделано против моей воли… Но чувство вины все еще оставалось.

Это моя семья была причиной всего этого дерьма — всей этой душевной боли и, по сути, того, что, вероятно, вот-вот должно было перерасти в следующую гражданскую войну. Райан был катализатором, а я — всего лишь пешкой, трофеем, который использовался для разжигания ненависти между видами, которые жили бок о бок десятилетиями. Все это было так чертовски глупо.

Мы добрались до края озера, и к этому времени солнце уже садилось по-настоящему. Небо приобретало оттенок драгоценного камня, и я уже могла видеть звезды, мерцающие в покрове черноты, подкрадывающейся за угасающим светом. Вечер был прекрасный, и дождь, прошедший прошлой ночью, только разогнал запах леса. Вода была темной, но прозрачной и неподвижной. Я стояла у линии деревьев, чувствуя себя неловко и не в своей тарелке, наблюдая, как оборотни разводят два огромных костра. Дрова были сложены высоко поверх груды нарубленных бревен, и там была приподнятая платформа, на которую должны были положить тела.

У меня никогда не было возможности стать свидетелем похорон оборотня. Черт возьми, я видела только одни похороны за всю свою жизнь, и это были похороны моего брата. Но отпевание Шона было мягким и величественным. Его гроб был из полированного вишневого дерева, и проповедник отправил его восвояси с бессмысленными благословениями, на которые, я знала, Шон закатил бы глаза. Никто из нас не был религиозен, но Райан Харкер не допустил бы иного для своего великолепного сына. Все дело было в притворстве, и я сыграла свою роль так, как от меня ожидали. Я плакала во время службы, но не так безудержно, как в своей спальне позже той ночью. Нет, во время его службы я деликатно промокала щеки носовым платком, на каблуках и в платье за две тысячи долларов, которое придавало мне особенно невинный вид перед камерой.