Кровавая луна

Послышался скрип дверных петель, приглушенное восклицание и звук шагов за спиной. Объятая страхом, она не смела обернуться. Сердце замерло в груди, когда чьи-то грубые руки схватили и развернули ее. Темный силуэт угрожающе склонился над ней, заслонив пламя свечи. Джудит попыталась кричать, но ее губы сжали теплые и сильные пальцы.

— Что вы тут делаете? Отвечайте!

Она принялась вырываться из цепких объятий. Джеффри Морхауз выпустил ее, словно что-то нечистое, гадкое. Удерживая двумя руками свечу, она отступила, со странным облегчением узнавая в нападавшем хозяина особняка. Глубоко вздохнув, коснулась горла рукой. Язык отказывался повиноваться. Бешено колотилось сердце под обжигающим взглядом Морхауза.

— Я…

— Да, вы! — его голос был полон раздражения и сарказма, хотя он и старался говорить спокойно. Джудит еще не приходилось видеть его в такой ярости. Тяжелые ботинки, бриджи и белая рубашка с закатанными рукавами выглядели зловеще посреди ночи. Струнами натянулись сухожилия его кисти, когда он перехватил запястье Джудит, удерживая ее от бегства. — Как вы собираетесь объяснить ваши ночные хождения, вы… — он не закончил; тряхнул головой и выжидающе уставился на нее, ожидая ответа.

Джудит с усилием сглотнула комок в горле.

— Мне послышался шум… очень странный, словно постукивание трости, и мне захотелось узнать…

— Ну конечно! — оборвал он. Отпустив ее запястье, он выпрямился в полный рост на фоне двери. Ни звука не доносилось из-за массивных досок. Лицо хозяина дома, потеряв всякую привлекательность, наполнилось сатанинской злобой. — Вам постоянно мерещатся постукивания. Возьмите себя в руки, мисс Рейли!

— Но я действительно слышала, уверяю вас…

Не решаясь поднять глаз, она тем не менее не собиралась сдаваться.

— Да, вы могли слышать шум, — его голос внезапно смягчился, рокочущие нотки сменил природный британский акцент. — Ничего удивительного, глядите, — проговорил он, оборачиваясь. — Эта дверь ведет в мою мастерскую. Сейчас вы ничего не слышите? Вы ничего не слышите? — повторил он с напряженным лицом.

Джудит покосилась через его плечо. В коридоре царила тишина, нарушаемая лишь звуками их спора. Глаза Джеффри Морхауза требовали подтверждения. Перехватив двумя руками подсвечник со свечой, Джудит кивнула:

— Нет, мистер Морхауз. Сейчас я ничего не слышу.

— Вот видите! Прошу извинить мою резкость, но ваше появление оторвало меня от работы. С наступлением темноты Челси-Саут становится небезопасен для прогулок. Прогнившие перила, отошедшие доски: можно упасть и разбиться… — он помолчал, болезненная тень промелькнула по его лицу. — Что касается моего хобби… я создаю деревянную копию Букингемского дворца. Боюсь, на эту работу уйдет лет сто моей жизни, но результат того стоит.

— Когда-нибудь я с удовольствием взгляну на ваше произведение.

— Когда-нибудь… возможно, — согласился он.

Взяв ее под локоть, он вывел Джудит из коридора на лестницу. Сияние свечи образовывало ореолы вокруг их голов.

— А теперь, мисс Рейли, идите спать. Вы должны быть довольны работой, что мы сделали за день.

— Спокойной ночи, мистер Морхауз.

— Спокойной ночи, и еще раз извините мне резкость тона, — он убрал руку и указал на верхний этаж, где находилась комната Джудит.

— Ничего, я заслужила это. Странно, но я даже не слышала, как вы вернулись.

— Вы и не могли слышать. Я воспользовался запасным выходом, рядом с кухней. Наружные стены непроницаемы для звука. Короткие прогулки под дождем освежают, я часто выезжаю в такие вечера, чтобы отдохнуть. Порой следует развеяться, отрешиться от всех… — голос слабел, словно усталость мешала Морхаузу говорить.

Джудит почувствовала инстинктивное желание прикоснуться, погладить его по щеке. Она вовремя спохватилась. Заметил ли он ее движение? Она не могла сказать.

— Всего хорошего, — она улыбнулась. — Сегодня вечером вам больше не придется волноваться из-за меня. Обещаю. Извините, если я злоупотребила вашим терпением. Дом просто очарователен…

— Да, особенно днем, — он казался погруженным в собственные размышления.

Джудит начала подниматься по ступенькам. Свеча догорала, но все еще давала достаточно света.

— Мисс Рейли, — мягко позвал он.

Она обернулась, свободной рукой придерживая юбку, и вопросительно посмотрела на него. Облокотившийся о перила, он казался персонажем, сошедшим с батального портрета в Национальной галерее. «Улыбающийся кавалер» или «Отважный лейтенант». Таким он запомнится ей. При свете свечи.

— Да, мистер Морхауз?

— Вы верите в существование Бога?

Странный вопрос, еще более странный в столь поздний час, в необычной обстановке старинного дома. Но вера никогда не выбирает ни времени, ни места. Для нее важно не оттолкнуть протянутую руку. Джудит ответила просто:

— Да.

Протянулась томительная пауза, пока Джеффри Морхауз внимательно всматривался в ее лицо.

— Мне приятно слышать это, мисс Рейли. Благодарю вас за искренность. Кто верит в Бога, обычно молится. Помолитесь за меня, мисс Рейли. Мне так нужна молитва от чистого сердца. За упокой моей бессмертной души.

— Я… я не понимаю, — она и в самом деле ничего не понимала.

— В этом нет нужды. Спокойной ночи, друг, и сонмы ангелов пусть оберегают твой покой…

Прежде чем ей стал ясен смысл произнесенных слов, он уже скрылся в темном коридоре, очевидно, вернувшись в свою мастерскую. В смятении, к которому примешивалась изрядная доля радостного изумления, Джудит поднималась по лестнице. Как необычны были его прощальные слова! Напомнить лирическое обращение Горацио к Гамлету, бессмертные строки Шекспира в пожелании спокойной ночи…

Романтический вихрь пронесся в душе Джудит. Полюбить такого замечательного человека…

Сердце перестало биться, когда она поняла, что происходит с ней. Томная агония любви атаковала ее со всех сторон. Безнадежные мечтания, ведь Джеффри Морхауз связан узами супружества. Перед Богом. Женатый джентльмен, женатый на неизлечимо больной леди, калеке…

Когда она добрела до комнаты, глаза застилали слезы, не позволявшие различить что-либо, кроме радужного мерцания свечи. Едва сдерживая рыдания, она заперла дверь и бросилась на постель. Все ее чувства находились в смятении.