Кровавая Роза
Шрифт:
– Он умер? – прошептал Карл V, от волнения перестав заикаться.
Потерять своего королевского заложника, когда цель уже так близка, было бы слишком несправедливо. Карлу V Франциск был нужен живым, чтобы подписать мирное соглашение, очень выгодное… для него.
Французские и испанские медики бросились к королю с зеркалом.
– Нет, его величество еще дышит.
Они поднесли к носу больного флакон с фиалковым настоем. Франциск пришел в себя. Он попытался сесть, но был для этого слишком слаб. Анн де Монморанси и Лануа помогли ему.
Франциск I протянул руки к Карлу V.
– Император! Сеньор
Все свидетели этой сцены плакали.
Внезапно произошло невероятное. Карл V, сраженный волнением, бросился к больному и заключил его в свои объятия.
Двое злейших врагов некоторое время безмолвствовали: Маргарита, стоя на коленях, молилась.
Все присутствующие последовали ее примеру. Толстая Невиль все еще загораживала кровать, и Зефирине пришлось сдвинуться вправо. Карл V чуть не задушил Франциска I в объятиях.
32
Большей частью последующие реплики короля и императора являются подлинными.
– Мессир… король мой… вы видите перед собой вашего слугу и раба… – хрипло продолжал Франциск I.
Зефирина не знала, что явилось тому причиной – лихорадка, волнение или объятия Карла V.
– Нет, нет, мой славный брат, – запротестовал Карл V, – я… я вижу перед собой лишь… сво… свободного и… на… настоящего друга.
Тяжелый вздох вырвался из груди Франциска.
– Я всего лишь ваш раб, сир… я прошу великодушия не для себя, а для своих детей…, мой старший сын, наследник французского престола, слишком молод.
Голос короля прервался. Карл V рыдал, как и все остальные, кто находился в комнате. Одна Зефирина оставалась спокойной. «Франциск переигрывает. Карл V вот-вот заметит, что над ним насмехаются!»
Между тем Франциск I продолжал:
– Высшая милость… о которой я молю ваше величество… защитить моих детей от врагов.
– Брат мой… дорогой… брат… Мы… клянемся… вам позаботиться о них, как о своих.
«На манер Бургундии», – мысленно закончила Зефирина.
– И не требовать от моих детей того, дорогой брат, что они не обязаны делать… Поклянитесь в этом, брат мой…
«Это значит: если я не подпишу соглашение, то и с них спросу никакого.»
– Дорогой брат мой, я… клянусь, – прошептал Карл V, обеспокоенный последней фразой.
– Дорогой брат, какая честь… умереть на ваших руках, – «промурлыкал» Франциск.
Второй хитрец запротестовал:
– Нет, милый брат… вы… вы бу… будете… жить… Не ду… думайте ни о чем другом. Вы будете жить, брат мой. Мы подпишем прекрасное дружеское соглашение между нами и нашими народами, которое урегулирует, наконец, вопрос о Бургундии, ведь она, как вы помните, брат мой, принадлежит мне по праву! – произнес Карл V с яростной убежденностью.
Зефирина заметила, что когда император действительно увлечен тем, что говорит, он «забывает» заикаться.
– Увы, милый брат, я ничего более не слышу, мои глаза затуманились. Колокола и трубы… Я уже в руках господних. Вы поклялись защищать моих детей… кое королевство… Про… щайте… брат мой.
Франциск I откинулся назад. Жан де Ним, первый медик, подошел к нему.
– Состояние его величества ухудшается.
Он
приподнял ему веко.Луи де Бюржанси, еще один медик, прильнул ухом к груди короля.
– Ну что, господа? – почти крикнула Маргарита.
– Увы, сударыня… У короля начинается агония.
– Если не произойдет чуда, ему осталось жить до завтра! – добавил Жан де Ним.
Маргарита от отчаяния кусала губы. Зефирина и прочие дамы поднялись с колен. Попрощавшись с Маргаритой, Карл V вышел из комнаты. Когда он проходил рядом с Зефириной, она услышала его слова, обращенные к дону Рамону:
– Господь мне… его дал… Господь у меня… его… его забирает [33] !
33
Подлинные слова Карла V.
Двуличие в такой момент, это было уже слишком!
Врачи показали себя абсолютными дураками. Внезапно обретя столь характерный для себя боевой задор, Зефирина решила:
Во-первых, вылечить короля!
Во-вторых, устроить ему побег!
В-третьих, пойти в атаку на «дорогого братца»!
ГЛАВА X
НОЧЬЮ В МАДРИДЕ НЕ ВСЕ КОШКИ СЕРЫ!
На Мадрид опустилась ночь. Король Франции умирал. Вдали колокола звонили отходную. В церквях читали заупокойные мессы по Франциску I. Славный испанский народ испытывал живую симпатию к этому пленному королю-мученику.
В Алькасаре светилось два окна: одно наверху башни, и другое – в конце северного крыла. В комнате умирающего Маргарита, дворяне из французской свиты, фрейлины произносили отходные молитвы.
Несмотря на три кровопускания, лихорадка у больного все усиливалась. Принцесса не отходила от изголовья брата. Стоя на коленях, она держала его за руку.
Зефирина не теряла времени. Ей удалось разжалобить стражу и получить разрешение спуститься на кухню. Врачи, бессильные что-либо сделать, покинули комнату умирающего. Завернувшись в свои большие черные плащи и сдвинув на нос остроконечные шляпы, они храпели в приемной.
Зефирина вернулась, неся в руках пластырь и дымящийся отвар в оловянном кувшине. Стражники без колебаний пропустили ее в комнату к умирающему. «Велика важность, все равно бедняга скончается утром!» – подумал солдат.
Зефирина подошла к Маргарите и, тронув ее за плечо, прошептала:
– Сударыня, время не ждет… Позвольте положить это на лоб королю. Помогите мне напоить его.
Маргарита тряхнула сбившимися под туретом волосами.
– Бедное дитя, вы слышали, что сказали медики…
– Это вьючные ослы, а не лекари. Сударыня, прошу вас, выслушайте меня. Один мой друг, ученый фармацевт, который живет в Салон де Прованс, Мишель де Ностр-Дам…
– Вы говорите о знаменитом Нострадамусе, который, как уверяют, излечивает от чумы? – недоверчиво спросила принцесса.
– Именно о нем, сударыня. Он по дружбе поведал мне один из своих секретов, и этот самый отвар я сейчас приготовила. Если вы приложите ко лбу пыльцу гвоздики, смешанную с древесиной кипариса, лавандовой настойкой, тмином, фиалкой и зернами подсолнуха, растертыми вместе с хлебной плесенью… болезнь оставит тело… Еще надо дать выпить отвар.