Кровавая Ведьма

Кот, прекрасно понимающий мою речь, но не наделенный собственной, что-то недовольно проурчал.

— Ты учти, — сузила я глаза, даря нечисти красноречивый взгляд. — Узнаю, что слопал кого из местных, мигом на варежки пущу! И лекарские твои таланты не пригодятся.

Кот зашипел снова — дескать, не твое это дела, ведьма! Но на встряску выдал жалобный мявк, прижимая пушистые уши к крупной голове.

— Осознал? То-то же! А теперь давай думать, что делать дальше. В этом лесу ты оставаться не можешь, это, надеюсь, понятно?

Но нечисть была категорически не согласна. Ощерившись, показывая медные острые зубы, пушистый котяра утробно заурчал, хлестнул косматым хвостом мне по глазам, да вцепился в руку!

Зашипев не хуже него, дряную животину я выпустила. А тому только и надо было — раз, и в кусты!

— Вот уж нет! — не согласилась на сей раз я, хватая метелку и вскакивая на нее. — Врешь, так просто не уйдешь!

И метнулась следом.

Бежать и колдовать одновременно Баюн не успевал и, всё, что ему оставалось, это петлять меж деревьев, пытаясь уйти от преследования. Да куда там — я и быстрее, и ловчее, и лес этот неплохо знаю! Правда, котяра тоже изучить его сподобился, и с тропы, ведущей к реке, свернул. Побежал наоборот, в непролазную, дикую чащу, куда ни простые люди, ни самые матерые охотники не забредали. Там елей меньше, всё больше высоченные сосны, между которых очень сложно петлять. Видимо, на это и надеялся!

Но не успела я из ёлок вылететь, как едва не разбилась о другое препятствие. Посреди леса кто-то выставил сильный ведьминский барьер!

Не поняла. Это еще что за чудеса?

— А ну стой, гость незваный! — раздался со всех сторон скрипучий старческий голос, тотчас раскатившийся злобным эхом по лесу. — Кто таков будешь? Почто котика моего обижаешь?

— Обижаешь? — опустившись на землю, я усмехнулась, закидывая метлу на плечу. — Я с него еще и шкуру спущу, на тулуп и варежки! И с тебя тоже, покуда угрожать продолжишь. Кто такая будешь, старуха? И что делаешь в моем лесу?

— В твоем? — противный голос, явно принадлежащий очень немолодой ведьме, аж задрожал от гнева. — Да как ты… ой. Доминичка!

— Чегой? — свела я брови к переносице, еще не понимая, куда и к кому попала.

И тут преграда пала, разлетевшись на мелкие мыльные пузыри. И из-за зарослей калины небольшим огненным вихрем вылетела огненно-рыжая ведьма, молодая и гибкая. Широко распахнув руки, босоногая, она неслась мне навстречу, звонко вопя во всё горло:

— Никаська! Наконец-то ты, я скучала!

Я лишь медленно опустила родимую метелку на землю.

Твою ж певчую иволгу! Вот только Яги мне сейчас не хватало!

Глава 3 Старый друг лучше, чем никакой

— Яга! — застонала я, окончательно роняя метлу, закатывая глаза, и пытаясь пережить смертельные объятия наглой ведьмы. — Ну, какой кикиморы?!

— Как, какой? — сбросив первые эмоции в попытке переломать мне ребра, радостно уставилась на меня ведьмочка, хватая меня за руки и с любопытством заглядывая в глаза. — Нашей, родненькой!

— Нашей? — изумилась я. — Та, что с болот Школы?

— Ну, — кивком подтвердила Яга, принимаясь меня крутить и рассматривать со всех сторон, совершенно не обращая внимания на мои гримасы, и явно не слыша произнесенных к Ладе слов. И нет, то были не проклятия. А прошения, чтоб богиня этой неугомонной жениха нашла, наконец! — Она ж к родственнице своей на эти болота отправилась, еще и Маньку с собой прихватила. Та местных сплетен наслушалась, и мне сообщила, что в этих краях любопытная ведьма живет. Я сразу и смекнула, что это ты, а как новости появились, не удержалась. К тебе отправилась!

— Какие новости? — невольно нахмурилась я. — В Школе Ворожей случилось что? Или…

— И да, и нет, — неопределенно махнула головой ведьма и, крепко ухватив меня за руку, потащила вглубь леса. Сопротивляться ей не было смысла — Ядвига на добрых две пяди выше меня, и крупнее, хоть и стройная, как березка. — Все разговоры после! Угрозы никакой нет, значит, сначала чай, потом омлет!

Я лишь вздохнула, активно перебирая ногами и приманивая метелку на ходу. Со школьной скамьи знаю, что если Ядвига что-то задумала, остановить ее невозможно. Подобное только ее бабке удавалось, да и то не всегда. Внучка-то как раз в нее характером пошла!

— Яга, — застонала я, увидев из-за кустов, куда меня эта малахольная вела. — Только не говори, что ты опять избушку увела без разрешения!

— Обижаешь, Никаська, — остановившись у высоких чешуйчатых ног, ведьма уперла руки в бока, гордо возвещая. — С ее дозволения взяла! Она сама тебе велела привет передать, да новости рассказать. Но о них потом! Эй, лучезарная! Спускайся, давай, свои пришли!

Это она не ко мне обращалась, кстати. А к избушке, которая едва втиснулась всеми своими габаритами на крошечную поляну. Правда, обычной избушкой ее и назвать-то нельзя.

Едва голос Яги стих, как огромные птичьи лапы пришли в движение. Золотые когти, по три штуки на каждой, вспороли порядком истоптанную траву, острые колени согнулись, и перед нами медленно опустился неописуемой красоты терем. Ровненький и ладненький, бревнышко к бревнышку, он весь был покрыт оранжевыми и алыми узорами, да такими яркими, что казалось, будто дерево пылает. Изящные наличники блестели червонным золотом, резные ставни сверкали медной чеканкой, а гладкое крылечко подмигивало на солнце затейливой мозаикой.

Вот такое оно — жилище бабы Яги!

Хотя какая из Ядвиги бабка, такая же, как из ее терема избушка на курьих ножках.

Но для не сведущих людей — вполне такая ожившая сказка. На деле же лапы эти принадлежат Жар-птице, которая когда-то имела неосторожность покуситься на маленький теремок молоденькой огненной ведьмы. Бабки Ядвиги, то бишь. Ну, та и вмуровала бедную птичку прям в дом!

С тех пор так и живут единым организмом, и не одну сотню лет.

Эту историю знают почти все ученицы Школы Ворожей. По крайней мере, той, что в ведьмовской роще Рунха находится.

В остальных четырех я не узнавала.

— Давай, давай, заходи, — ведьма привычно и ловко впихнула меня внутрь, в горницу, и захлопнула следом крепкую дверь. — Смой пыль с дороги, а я пока чайник поставлю. Эй, залетная, очаг-то разожги, не видишь, что ли? Гости пожаловали!

— Незваный гость хуже упыря, — вздыхая, но покоряясь судьбе, напомнила я, направляясь к медному рукомойнику за печкой, мастерски обложенной изразцами майолики, с желто-белыми цветами.

— Ты — всегда гость желанный! — отрезала Ядвига, плеская из высокой крынки в кружку колодезной воды. Но пить не стала. Что-то нашептав, она решительно выплеснула воду за открытое окошко, прикрытое белыми накрахмаленными занавесками, и принялась суетиться на небольшой кухоньке.