Кровавая весна 91-го
Шрифт:
Пенсионеры азартно играли в шахматы. Стучали костяшками домино, о чем-то ожесточенно спорили, читая газеты и размахивая руками. В дальнем конце сквера тусовались неформалы, парочка колоритных панков с покрашенными гребнями на фоне зеркально выбритой остальной растительности. Периодически попадались стайки молодежи. Модно и не очень одетых, улыбчивых и о чем-то весело щебечущих девчонок, куда-то спешащих подростков, компании студентов.
Максимов шел под руку с красивой девушкой и наслаждался всеобщей атмосферой безмятежности и радости выходного дня. Не было атмосферы мрачности и печати обреченной угрюмости, поселившейся на лицах людей в первой половине
Для многих ушлых, умеющих «крутиться», торговать, обзаводиться необходимыми связями наступит золотое время — они заработают капиталы, станут первыми буржуа на постсоветском пространстве. Но они составляли лишь малую часть населения огромной страны.
Десяткам миллионов пенсионеров, простых работяг, учёных-энтузиастов и прочих «не вписавшихся в рынок», мирным людям, оказавшихся волею судьбы в зоне локальных конфликтов и войн, сгинувших от бандитского беспредела можно было только посочувствовать.
Максимов ощутил, как тоненькие девичьи пальчики требовательно надавили на локоть.
— О чем задумался? — тихонько спросила Лера.
— О том, как изменчива судьба и скоротечна жизнь, — вздохнул парень. — Вот представь. Сорок первый год. Страна усиленно работает, возводит новые заводы, комбинаты, фабрики. Как грибы плодятся ударные комсомольские стройки, строятся города. Наши предки работают в поганых условиях, по колено в грязи, ночуют в землянках, живут в бараках, не доедают. Но пашут ради будущего. Верят, что оно скоро наступит. И, несмотря на тяжелый труд, счастливы. Рожают детей, находят время для книг, спорта и отдыха. И тут в воскресенье двадцать второго июня сорок первого года вся с таким трудом налаживаемая жизнь рушится. Нападает враг. Те, кто ещё недавно мечтал стать инженером, архитектором, учителем идут на фронт. Люди гибнут на войне, умирают в блокадном Ленинграде от голода и холода, рушатся семьи, миллионы человеческих трагедий. И те, кто когда-то мечтал строить, созидать, покорять новые вершины науки, гниют в лесах, болотах, в братских могилах безымянных солдат. Сколько талантливых художников, писателей, изобретателей, учёных, в будущем способных прославить страну и мировую науку мы потеряли? Никто этого не знает, и не узнает никогда.
Максимов замолчал. Девушка ещё крепче стиснула пальчиками локоть парня.
— Но ведь это всё позади? — неуверенно уточнила она.
— Знаешь, — усмехнулся Андрей. — У китайцев есть проклятие «Чтоб ты жил в эпоху перемен». У нас сейчас именно такое время. Очень хочется избежать будущих трагедий и потрясений. И вдвойне плохо, когда осознаешь: сейчас и здесь ты изменить ничего не можешь.
— Я всё-таки надеюсь, всё будет хорошо, — тихонько сказала Лера и поправилась. — Должно быть хорошо. Наши дедушки бабушки прошли через такие ужасы, и всё со временем наладилось. И сейчас так будет. Нет войны, это самое главное, а с остальными трудностями мы справимся. Я в это верю.
Максимов молча глянул на девушку. Что он мог ей ответить? Прав был древний царь Соломон. «Во многой мудрости, многие печали, кто умножает познания, умножает скорбь»…
— Хочешь веселую историю из жизни? — аккуратно перевел тему Андрей.
— Хочу, конечно, — улыбнулась Лера.
— Однажды Мэрилин Монро встретилась с Эйнштейном. И сказала великому ученому: «Если бы мы завели ребенка, он был бы красивым как я, и умным как ты». Отец теории относительности улыбнулся и ответил:
«Боюсь, всё будет наоборот. Он унаследует мою красоту и твой ум».Валерия хихикнула.
— Но самое забавное в этой истории, что ай-кью, то есть показатели интеллекта Мэрилин Монро, были сто шестьдесят пять баллов. Это на пять выше, чем у «величайшего гения современности» — Эйнштейна. Она только притворялась глупой блондинкой, чтобы создать привлекательный для мужчин образ. Дома у Нормы Беккер, взявшей себе псевдоним Мэрилин Монро, была библиотека из тысяч книг. Она проводила огромное количество времени за чтением литературных произведений, отлично разбиралась в поэзии и философии.
Лера украдкой бросила подозрительный взгляд на Андрея. Максимов с невозмутимым видом поинтересовался:
Хочешь, приведу несколько цитат Монро?
— Конечно, — кивнула девушка.
— «Разочарования заставляют открывать глаза и закрывать сердце», — улыбаясь, процитировал Максимов. — И ещё: «Не опускай голову, держи её высоко и улыбайся, потому что жизнь — это прекрасная вещь, и у тебя есть много причин для улыбки».
— Я даже не думала, что Монро такая глубокая личность, — призналась Вернер.
— Иногда выгоднее, чтобы тебя воспринимали глупенькой красоткой, чем мудрой и хитрой женщиной, — многозначительно добавил Андрей. — Ибо многие мужчины боятся умных девушек, а если точнее, того, как они будут выглядеть на их фоне.
И опять в глазах Леры мелькнуло подозрение.
— Это ты в книгах своих вычитал? — с нотками язвительности поинтересовалась она.
— В журналах, — поправил Андрей. — У знакомых листал зарубежную прессу. Кооператоры специально привезли, чтобы самые привлекательные фотки переснять и на футболки изображения нанести. О, подожди.
Взгляд Максимова зацепился за старушку у рынка с букетиками подснежников, сместился дальше, где в цветочном киоске усатый кавказец торговал розами.
— Я сейчас, — крикнул Андрей, сорвавшись с места. Перебежал через дорогу и подошел к бабушке.
— Здравствуйте, почем у вас цветы?
— Пятьдесят копеек букетик, — прошамкала бабулька.
Андрей засунул руку в карман, нащупал горку мелочи, вытащил и отдал старушке пятидесятикопеечную монету, добавил ещё две по десять.
— Держите, сдачи не надо.
— Спасибо, милок, — поблагодарила бабушка, вручая букетик.
«Проверим, как отреагирует», — мысленно усмехнулся парень.
Вернулся к девушке, протянул цветы.
— Держи, это тебе.
— Спасибо, — Лера порозовела от смущения и бережно приняла цветы. — Не ожидала.
Девушка чуть опустила голову, золотистые пряди пушистой волной закрыли лицо. Вдохнула аромат и еле слышно прошептала:
— Весной пахнет.
— Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови… — улыбнувшись, с чувством продекламировал Максимов. Ему было необыкновенно хорошо. Солнце гладит теплыми, но не жаркими лучиками, свежий ветерок обдувает лицо, он снова молод, полон сил и энергии, рядом красивая девушка. Что ещё нужно для ощущения счастья? Всё плохое и ужасное произойдет потом, а пока надо наслаждаться каждым мгновением новой жизни…
Глава 22
Дима позвонил, как и обещал, ровно в восемнадцать сорок пять. Телефонный звонок заверещал, когда Максимов доделывал последнюю задачу по физике. Андрей сорвался со стула, бросив ручку. Бегом выскочил в холл, крикнул вышедшей следом из кухни матери: