"Кроваво-Красная" Армия. По чьей вине?
Шрифт:
И все же основным занятием советского бойца всегда были, в первую, вторую и третью очередь, хозяйственные работы. Плюс несение дежурной службы. Даже в открытой советской печати систематически обращалось внимание на потери учебного времени из–за отвлечения красноармейцев на строительные, хозяйственные, погрузочно–разгрузочные работы. Армия сама заготавливала лес и сено, делала кирпичи, строила себе казармы, склады, полигоны.
Поэтому закономерным итогом выглядят результаты состязаний артиллерийских батарей Приморской группы войск ОКДВА в марте 1937 года:
«В дивизионной артиллерии ни одна из состязавшихся батарей 76–мм
Тем не менее и год спустя, в марте 1938 года, в батарее 60–го артиллерийского полка «из 134 учебных часов, отведенных на боевую подготовку, было использовано только 42 часа», во взводах 49–го полка 17–й стрелковой дивизии МВО «из 150 часов, отведенных для учебы в июне, использовано по назначению» менее 50 часов. В итоге «программа занятий по тактике, штыковому бою, огневой подготовке усвоена слабо».
В декабре Мехлис на Военном совете докладывал о состоянии дел в дальневосточных армиях:
«Боевая подготовка частей 1–й и 2–й армий и войск ЗАБВО еще находится на низком уровне… До сих пор еще много людей в частях отвлекается на всякие подсобные работы, не связанные с боевой подготовкой. Некоторые округа медленно ликвидируют подсобные хозяйства, особенно ЗАБВО. Одна из дивизий ЗАБВО имеет до 670 га посева, стадо коров и тысячу овец».
Как вынуждена была констатировать «Красная звезда», результат такой боевой подготовки был
«везде один и тот же ― невыполнение учебной программы».
В одной из частей Белорусского округа на вопрос красноармейцев: «Почему у нас до сих пор нет занятий по боевой подготовке?» проводивший политинформацию политрук ответил: «Сперва нужно поработать, а после будем учиться».
По неопубликованным письмам военных корреспондентов, боевая учеба во многих частях происходила неорганизованно и неэффективно: то стрельбы начинались с опозданием на 3–4 часа из–за отсутствия дежурных и сигнальщиков, то в течение 3―4 часов отстреливались всего лишь 2―3 человека, то вместо трех положенных патронов каждому бойцу выдавали по одному. Бывало и так, что стрельбы вовсе не удавалось начать ввиду того, что на огневом рубеже вдруг выяснялось, что забыли (?!) взять патроны или неисправно оружие.
Из Харьковского округа сообщали, что за время пребывания в лагере состоялось лишь одно занятие по стрельбе, да и то из малокалиберной винтовки. Как следствие, красноармейцы «не умеют стрелять, не знают винтовки и противогаза». Были части, где после года службы бойцы не знали, как правильно оседлать коня, не могли стрелять. Из 1–й ОКА с возмущением писали, что жена комиссара пошла на стрельбище, а красноармейца заставила мыть полы в их квартире, хотя в части некоторые бойцы «за полтора года ни разу не стреляли».
В сентябре 1938 года постоянный корреспондент газеты по Ленинградскому военному округу писал:
«Смешно говорить, что бойцы на передовом рубеже, где завтра они могут вступить первыми в бой, не умеют стрелять, бросать гранат, владеть штыком. И не занимаются этим. Нет там и необходимых вооружений, боеприпасов, чтобы немедленно открыть огонь».
Не лучше обстояло дело с подготовкой младших командиров. Курсанты полковых школ посылались
на работы, отнимавшие около 80% учебного времени. Так, в полковой школе 50–го стрелкового полка«из времени, предусмотренного программой на учебную подготовку курсантов, непосредственно на занятия было использовано только 23 процента!.. Так же обстояло дело с организацией учебы в полковой школе артиллерийского полка …на курсах младших лейтенантов запаса в 63–м полку».
Если занятия и проводились, то на них, как правило, от сутствовало более половины, а то и до 70% бойцов. Нередко красноармейцы «в составе целых взводов отрываются от учебы». В 37–м артиллерийском полку план зимней учебы «абсолютно не предусматривал такой «мелочи», как… боевая подготовка полковой школы».
В одной из частей Харьковского округа радисты артиллерийского полка пять с половиной месяцев не занимались специальной подготовкой, в другой части ― восемь, в третьей занятия с младшими командирами–артиллеристами не проводились около года.
Так было всюду и так было всегда: танкисты не изучали «теории и практики новой техники», другие специалисты ― «инженерного дела, ручного пулемета и ручной гранаты». Многочисленные обращения самих курсантов к командирам и комиссарам никакого эффекта не давали. В ответ звучало: «Какие еще с вами занятия, времени нет (!)».
Если подобное происходило в строевых частях, то что можно сказать о тыловиках и хозяйственниках? Один из них признавался:
«Я пришел в ряды РККА 1 октября 1937 года и за это время не был ни разу на занятиях по боевой и политической подготовке. Я не только не повысил свой уровень знаний, но забыл и то, что знал до прихода в часть».
Совсем по–другому на этом безотрадном фоне выглядела германская армия, быстро наращивавшая мускулы, готовившаяся только к войне, делавшая ставку на высокий профессионализм. В августе 1928 года на маневрах рейхсвера побывал Р.П. Эйдеман, в своем отчете он отмечал:
«Офицер физически вынослив, хорошо тренирован, шестидесятилетние генералы скачут по полю, как фендрики. Весьма вынослив в полевой обстановке. Всегда четок и чеканен (исключения редки) в своих распоряжениях…
Отношения между собой и к солдатам, особенно в поле, просты, в известной мере даже демократичны; нет и малейшего козыряния. Дисциплина высокая…
Основное требование, предъявляемое офицеру, ― это знание. Проявление отсталости, нарушение элементарных требований в руководстве войсками приводит к отставке…
Устройство учебных полей в Германии заслуживает внимания; учебные поля (они в то же время служат стрельбищами) оборудованы связью, дорогами, башнями наблюдения. Хорошие лагерные постройки. На роту ― барак. Каменные и деревянные постройки. Во время лагерного сбора все офицеры обязаны жить в черте лагеря без семей. В лагере ― ряд удобств. Имеется даже купальный бассейн…»
7 октября 1930 года И.П. Белов писал из Германии Ворошилову:
«Когда смотришь, как зверски работают над собой немецкие офицеры от подпоручика до генерала, как работают над подготовкой частей, каких добиваются результатов, болит нутро от сознания нашей слабости. Хочется кричать благим матом о необходимости самой напряженной учебы ― решительной переделке всех слабых командиров».
8 ноябре 1931 года комкор Б.С. Горбачев принял участие в полевой поездке в Силезию: